Александр Григоров - Знать

Переступив через токамак, направился к двери, зло глянул на журналистов, но промолчал.

Сами собой удалились и телевизионщики, напоследок отсняв крупный план Рёшика.

Спустя несколько минут Бронский встал с колен, как ни в чем не бывало, отряхнул брюки. Бледное лицо не выказывало эмоций, но когда он взялся за чашку, руки дрожали. Прошелся туда-сюда и остановился возле дыры, чтобы достать вилку из более ненужной розетки.

- Вы сказали, что нужен человек для опыта, - обратился он к Рёшику. - Четверть часа назад я хотел предложить себя из бравады. Сейчас делаю это с холодного ума, потому что миссия моя закончена.

Николай Вальтерович бросил взгляд на мертвый ускоритель и зажмурился. Никто в кабинете не посмел прервать его. Стало холодно - наверное, из-за сквозняков.

- Извольте начать, - предложил Бронский расстегнул верхние пуговицы рубашки.

Пользун приблизился к профессору.

Меня зовут Мирослав Огнен, и я выхожу из такси. Передо мной - потертое временем серое здание, вокруг которого, как грибы возле пня, растут торговые палатки и киоски. Чахлый фасад изуродован рекламными баннерами. Если бы в Англии мне сказали, что здесь работает над управляемым термосинтезом профессор Бронский, я бы рассмеялся. Но жизнь шутит почище умников из телешоу. Причем, они пишут дубли, а жизненные репризы звучат в прямом эфире.

Проход к зданию - квест из онлайн-игры: противники живые, хотя расу определить трудно. У входа суетится парень с видеокамерой, молодящаяся дама преклонных лет дает указания. Общие планы всегда делают в конце съемки, так говорили журналисты из "Оупенинга".

Внутри - не похоже на научный институт. Скорее - декорации скетч-шоу: сюжет о том, как физики-ядерщики развлекаются в свободное время торговлей. Неплохая идея, может, предложить кому?

Спрашиваю у продавцов, как найти mister Bronsky. Никто не знает или не понимает. Помогает старичок - проводит в кабинет профессора. Говорит на сносном английском, дышит перегаром. По пути обмениваемся парой фраз. Оказывается, он - младший научный сотрудник.

- Когда же будете старшим?

- Защититься нужно, а по моей теме нет оппонентов. Все разбежались за границу, и оплачивать их приезд нет возможности.

Перед кабинетом высится куча мусора - бытовые отходы. Провожатый объясняет: раз в неделю вывозят, а защитники института живут здесь около двух недель.

- От кого защищаетесь?

- От городских чиновников и собственного заместителя по науке.

Здесь не скетчи - комедийные полнометражки снимать. Вправду, что ли, взяться за сценарное дело? Мысли постоянно наклевываются.

Стучу в дверь - никого. Еще раз - тишина. Решаюсь открыть.

Странная картина: в комнате четыре человека, двое молодых сидят - на диване и за компьютером. Мужчина средних лет с планшетом в руке стоит, напротив - пожилой, друг на друга смотрят. Эти двое - Polzun и Bronsky, я узнаю их.

Никто на меня не оборачивается.

- McGuffin pridumal Hitchcock! - негромко и четко проговаривает Polzun.

Профессор зажмуривается, стоит несколько секунд. Ничего. Открывает глаза и выдыхает.

Происходит оживление - тот, который за компьютером, обращается к Bronsky; который на диване - заговаривает с Polzun. По интонациям понимаю - неудача.

Впрочем, Bronsky вроде обрадовался. А Polzun заметно огорчился, выслушивает успокоительные слова от молодого человека на диване.

Форсаунд вибрирует в кармане.

Наконец, замечают меня, я представляюсь. Они понимают английский на бытовом уровне. Объясняю, что заходил в квартиру Polzun, никого не застал и явился по второму адресу.

Они переглядываются и показывают, мол, все понятно. Представляются и знакомят с молодыми помощниками. Они тоже сносно говорят и понимают английский.

Все четверо наперебой объясняют, в каком сложном положении мы оказались. Мне непонятно - почему? И с чего вдруг нас "завтра схватят или попросту убьют"?

Угощают чаем и старым рассыпчатым печеньем.

Наступили ясно-прозрачные сумерки, которые принесли в кабинет не прохладу, но напоминание о ней. Даже чай не жжет горло, а потихоньку согревает.

Разговариваем, пьем, шутим. Вывожу их на тему о мае прошлого года - Bronsky насторожился, как показалось. Вдруг за окном - звуки машин, скрежет тормозов, крики.

Подходим.

Три микроавтобуса, из которых высаживаются вооруженные солдаты. Рассредоточиваются, окружая здание, под руководством грузного командира. На крышах бусов - прожекторы.

В кабинете начинается суета. Bronsky выскакивает в дверь и кричит защитникам. Polzun и юноша нервно переговариваются в стороне. Молодой человек за компьютером выключает его и набирает номер на дисковом телефоне.

Напряжение.

Страх.

Polzun заканчивает совещание и выбегает вслед за Bronsky.

- Что случилось? - успеваю спросить в спину.

Он останавливается, мычит, выбирая слова, и произносит:

- Polny pizdets!

Убегает.

Это выражение мне неизвестно, нужно посмотреть в словаре.

На летней площадке кафе играла итальянская песня. Столики сжались в угол, тень укрывала от послеобеденного солнца. Из нее в приветственном полете взметнулись две или три руки. В холле суетились техники. По именам Яся их не знала, но в лицо помнила, хотя есть мнение, что все алкоголики выглядят одинаково.

Какой безоблачной и теплой казалась теперь служба в "Клике". А год назад Яся бегала по событиям, фотографировала, писала и проклинала судьбу, которая не давала ни денег, ни карьеры.

Поднималась по лестнице на трясущихся ногах, здоровалась и рассказывала "как она" неровным голосом. Проходя мимо своей бывшей каморки, вздохнула.

За последние месяцы Звонова стала известной фигурой - пресс-атташе знати, борец с цензурой. Бывшие коллеги диву давались: как неопытная журналистка, непривлекательная внешне, так взлетела? Впрочем, она преобразилась: вместо одежды из секонд-хэнда в гардеробе появились наряды в том же джинсово-толстовочном стиле, но из европейских коллекций. Свежесть лицу придавала косметика, которая потому и дорогая, что неброская и точная в умелых руках. Ногти покрылись блестящим лаком, брови изменили траекторию и взмыли птицами.

- Здравствуйте, - улыбнулась она охраннику.

- Какие люди! - отставной военный поднялся и тоже заулыбался.

Радость была искренней, какой бывает искренность старика при виде интересной девушки. Будто не он работает на канале, полгода уничтожающем в эфире знать, пособница которой стоит на пороге. Охранник превратился в мужчину.

- Я к Фире Потемкиной.

- А она как раз у себя!

Продолжая улыбаться, Яся пошла по коридору. Охранник вспомнил, что посторонним нужен пропуск, но запнулся. Она наверняка ненадолго, да и какая Звонова посторонняя?

Проходя мимо студии, Яся посмотрелась в зеркало и отшлифовала без того идеальный внешний вид. Ни одной мелочи не пропустила - в бою мелочей не бывает.