Александр Григоров - Знать

Володя камлал над корчащимися овоновцами.

- Реакцию Манту можно мочить, но нельзя чесать. - Вдох-выдох. - Переохлаждение тела становится фатальным при температуре ниже двадцати восьми градусов. - Хрустнул вставленный на место сустав. - В Древней Греции "юмором" называли кровь, лимфу и желчь.

Когда контуженные пришли в сознание, Истомин и Дюжик скрылись в торце расширителя. Раньше там располагалась бытовка, в последнее время - секс-шоп.

Вторым заходом пошли бойцы БС. Ворвались, выкрикивая припасенные для штурма фразы:

- Льва Толстого отлучили от церкви!

- Змий соблазнил Еву яблоком!

- Наполеон проиграл войну из-за морозов!

Но слова прозвучали вхолостую. Глядя на разбитый телевизор, словесники смекнули, как знатоки отбили атаку. Второй раз этот способ не сработает.

- У морских коньков потомство вынашивает самец! - заговорил старый динамик, по которому раньше транслировали радиопередачи и обращения правительства. А дальше - очередью: - Копье перестало быть официальным оружием в британской армии в 1927 году! На пляжах Нью-Джерси мужской топлес был запрещен до 1937 года! В русском языке до шестнадцатого века не использовалось будущее время! Богомол - единственное насекомое, которое поворачивает голову!

Сначала БСники выкрикивали в ответ, но когда половина голосов сорвалась на вопль, оставшиеся надели "уши". Группа двинулась на второй этаж. Уперлась в баррикаду и отступила. Обстреливая защитников отборными глупостями, просили поддержки извне. Когда огонь сверху затих, словесники решились на атаку. Прикрылись защитой и обдали баррикаду цитатами из учебника альтернативной истории. И только замерцала сфера, готовясь погаснуть, а специалист достал цитатник по материалам Съезда Коммунистической Партии, как защищать стало некого.

Из щели между потолком и мебельными завалами просунулся край листа. Ватман толкнули, он скатился по баррикаде. Бойцы поняли, что им не надо было смотреть на изображение. Они увидели репродукцию картины "Мишки в бору". А внизу - надпись: "Иван Шишкин. Утро в сосновом лесу". Фамилия автора свалила пару бойцов, название картины - остальных. Сползая по перилам, они катились в руки Истомину и Дюжику.

В третьем заходе нападающие смешали группы - овоновцы и словесники пошли в лоб, а отряд специального назначения - с тыла: через крышу, куда вела ржавая пожарная лестница.

Из динамиков снова зазвучал голос. Но и нападающие были в наушниках, и голос тут же стих. Вместе с ним погас свет, холл остался украшенным солнечными лучами, проникшими сквозь немытые окна.

Штурмовики проскочили холл, оставив в тылу Володю и Аркадия Филипповича, подожгли репродукцию. Огонь охотно перекинулся на трухлявую мебель, через дымовую ширму продолжался словесный бой. Тем временем спецназовцы выбили чердачную дверь, за которой их встретили знатоки. Проникать внутрь пришлось по одному. Первые прорвавшиеся не прошли десятка шагов:

- У пчелы два желудка.

- Площадь альвеол человека равна теннисному корту!

- Ни в одном языке нет слова для обозначения обратной стороны коленки!!!

Следующие смели защитников простой физической силой, уложили на пол и связали руки.

Дверь на крышу оставили открытой - за спиной все равно никого.

Петли еще скрипели под перекошенной тяжестью, когда из-за надстройки выглянул человек, осмотрелся и закрыл дверь на засов снаружи.

По другую сторону здания огонь уничтожил баррикаду и отогнал защитников к приемной. Перекрикивались с трудом - гарь лезла в глотку. Двое остались лежать на горячей плитке. Штурмовики ждали, пока спецназовцы перекроют дальний конец коридора, и тогда слюнтяи окажутся в кольце.

- Вальтерович, взрывай! - крикнул младший научный сотрудник.

В коридоре стало тихо. Если профессор решится, будет смерть - быстрая и вечная боль.

В коридор вышел Бронский. Сажа села на лице гротескным гримом, состарив на десяток лет. Шел прямо по линии огня, без боязни попасть под ремарку из матанализа от своих и нелепость с другой стороны. Вроде того, что грецкие орехи впервые появились в Греции.

- Бомба, - выговорил Николай Вальтерович бесцветной интонацией, - села. Блок бесперебойного питания отключился.

Выключить подстанцию - в этом и состоял план Карпа Наумовича. Впрочем, эрзац-бомба и так была для захватчиков слабой угрозой. Как фигурка языческого бога: аборигены знают, что он покарает грабителей; конкистадоры знают, что она из золота.

Следующей атакой штурмовики смяли оборону. В другом конце коридора появились спецназовцы. У сопротивления остался последний оплот - приемная и кабинет директора.

Открылась дверь радиорубки. Оттуда осторожно появился раструб мегафона.

- В уголовном праве России начала двадцатого века, - вкрадчиво проговорили из него, - обида считалась оскорблением чести. Чтоб вы мне это знали.

Передовые штурмовики полегли.

- Обида каралась тюремным наказанием.

Теперь остановились и передние ряды спецназа.

- Что интересно, - продолжал въедливый голос, - потерпевший мог обидеть виновного и тем самым "погасить" его преступление.

После этих слов упал кто-то из защитников института.

Атакующие воспользовались замешательством и двумя вихрями с концов коридора положили конец обороне.

В начале двенадцатого на завоеванную территорию ступил Несусвет - полководец победителей. Стараясь идти прямо, превозмогая спазмы капризного желудка, он вышагивал по лестнице, как император на коронации. Лично пожелал участвовать в захвате и уничтожении лидера террористов.

Увидев лежащего на полу пожилого защитника, Карп Наумович остановился ровно на секунду. Глянул и распорядился на ходу:

- Оформить семье компенсацию.

- По какой статье?

- Не по статье, Гоша. По понятиям.

Из палатки, в которой стоял режиссерский пульт, вышла Фира - перекурить. Стукалин сидел внутри на раскладном стуле, восстанавливал дыхание. Минут десять он объяснял Потемкиной принцип работы "голкипера". Причем Фира склонилась над пультом так, что мини-юбка поднялась на бедра. Честно говоря, Дима и сам изнывал от жары. Но отсутствие у женщины по такой погоде нижнего белья открыло ему новый пласт природного явления.

Можно ли считать интуицию знанием? Ответ зависит от результата эксперимента. Если матч закончился с нужным счетом, прогнозист знал его заранее. Нет - значит, никакой он не эксперт, а болтун. Людей, у которых интуиция не дает сбоя, сначала называют шарлатанами, потом - провидцами, дальше - пророками. Последних совсем немного: пара-тройка за тысячи лет. Остальные - болтуны.

После размолвки с Пользуном Розуменко вернулся к обязанностям директора школы, работал относительно спокойно, без гонений со стороны властей. Близилась пора выпускных экзаменов, рутина поумерила бунтарский пыл. В школе, само собой, прослыл героем, хотя и до того пользовался уважением. Однако участие в революции знати добавило очков и со стороны молодых учительниц, и от престарелых борцов за права интеллигенции. При этом все были уверены, что с нового учебного года назначат нового директора.