Майк Телвелл - Корни травы

—Он сказал, что зайдет к вам позже, мэм, — объяснил Дадус.

—А это кто? — мисс Ида кивнула в направлении Айвана. — Не припомню, чтобы мы встречались с этим маленьким мужчиной.

Айван не сводил с ее лица глаз. Он подумал, что вряд ли сумеет что-то сказать.

—Это мой друг, мэм, — начал было Дадус, но Айван прервал его.

—Меня зовут Айван, мэм. Но все называют Риган.

—Боже мой, — простонала мисс Ида, — сейчас умру от смеха. — Ее смех возник в глубине горла, легкий и громкий, и заполнил все углы комнаты.

—Бвай еще писать прямо не научился, — сказал один из мужчин, — а уже говорит, какой он Риган.

—Боже, я умру от смеха, — взмолилась мисс Ида. — Я не вынесу этого. Так как вас зовут, сэр?

—Меня зовут Риган, — сказал он твердо.

—Так значит… ты Риган? — В ее низком голосе появилась нотка заботливости; поддразнивая, она словно размышляла над услышанным.

—Гм-м, ладно, я тебе верю. Был бы ты, ха-ха-ха, чуть побольше, я бы проверила, каков ты Риган. Ха-ха-ха. Поживем — увидим, ладно? — И она снова растворилась в своем переливчатом смехе. Заходите оба. — Грациозно изогнув тело, она направилась назад к стеклянной кассе бара.

—Уж и не припомню, когда я в последний раз так смеялась. Добро пожаловать, Миста Риган, и ты тоже, Дадус. Я хочу вас чем-нибудь угостить, ладно? Заказывайте, — скомандовала она. — Чего желаете? Рыбу? Жареную свинину? Есть булла, кокосовые орехи, тото.

Произнося названия, она указывала их в меню: маленькая хрустящая рыбка, зажаренная целиком и обильно наперченая; кусок свинины, прокопченный на костре из свежесрубленных веток; сладкие пирожные булла и тото, кокосовые пирожные.

—Говори, чего ты хочешь, Риган?

Она все еще посмеивалась над его именем и избавила их от необходимости выбирать, положив в жестяную тарелку всего понемногу.

Мальчики сели за стол, мучительно пытаясь сделать выбор. Айван колебался между заманчивой рыбьей головой и не менее привлекательным куском пирожного. Если Дадус возьмет булла, тогда рыба будет его, а вот кусок пирожного…

—Постойте. Как же я могла забыть? — Голос мисс Иды из-за стойки бара ворвался в его размышления. — Такие шикарные мужчины разве могут обедать без музыки? — Она принялась что-то делать с маленьким ящиком за стойкой бара, притворяясь искренне огорченной, что сполна развлекло игроков в шашки. — Бог мой, как же я такое могла забыть? Миста Риган, только не подумайте ничего плохого, ладно? Старость — хуже, чем сглаз. Джентльмены, вот ваша музыка!

И кафе наполнилось музыкой. А для Айвана кафе наполнилось мисс Идой, вокруг которой извивались ритмы, пульсирующие, сводящие с ума, эротически настойчивые. Крупная статная женщина словно летала по кафе; ее пышные грудь и бедра приковали его внимание. Она словно преобразилась, как приятельницы мисс Аманды на собраниях Покомании, но мечтательное выражение ее лица, улыбка на накрашенных губах выражали отнюдь не духовность. Как и сладкая густая парфюмерия, распространяемая ею по всему бару. Чувства Айвана были затронуты в новом свете. Это была городская музыка, музыка кафе, музыка плотских наслаждений, и мисс Ида была ее воплощением. Она была прекрасной танцовщицей и без усилий двигалась вместе с мелодией, подражая своим телом смелым выпадам тромбона, но то и дело возвращаясь к тяжелой поступи барабанного ритма, который, казалось, направлял стремительные движения ее массивных притягательных бедер.

Вызывающе содрогаясь всем телом, мисс Ида закончила танец точь-в-точь с последним звуком песни. Кафе наполнилось тишиной, отдававшей эхом, словно здесь промчалась какая-то мощная стихия, смела все вокруг и исчезла.

— Как вижу, вам это понравилось, миста Риган?

Айван кивнул, не в силах что-либо сказать.

— Приходи, когда подрастешь, и мы посмотрим, как станцуешь ты. Уверена, что из тебя получится хороший танцор, ха-ха.

Он был уже возле дома и перебирался через низкую каменную стену, ограничивающую владения мисс Аманды, Теперь надо было идти по тропинке под гигантскими хлебными деревьями, посаженными его предками. В их густой тени скрывались заросли кофе и коки, посаженные его дедом. На пятачке перед домом увешанные плодами деревья были вечным вызовом растительного мира преходящим поколениям. Но Айван вряд ли замечал деревья, мимо которых так торопился. Принимая их присутствие и дары как должное, он быстро шел мимо, озабоченный тем, что бабушка в последнее время стала выражать свою тревогу столь болезненными методами.

Будь он постарше, знай он получше историю и обладай чувством иронии, он, возможно, подумал бы о том, что нигде еще земля не была столь гостеприимной и благожелательной к роду человеческому. Тогда он, вероятно, понял бы," что шагает по истории, что каждое дерево говорит о предвидении и предусмотрительности канувших в века предков, хотя в этом растительном изобилии есть и своеобразная насмешка. В те времена, когда сахар шел по цене золота и о преуспевающем европейце говорили: «Богат как плантатор в Вест-Индии», эти самые плантаторы, ради роста своих доходов, дали Королевскому флоту наказ отыскивать по всем закоулкам необъятной Империи новые виды растений, чтобы можно было самим кормить рабов и меньше зависеть от продовольственного импорта. Плантаторы отлично в этом преуспели, привив здесь культуры ямса, аки, дыни, различные виды гороха и бобов, завезенные из Африки; манго — из Индии; хлебное дерево, яблони и кокосовые пальмы — из отдаленных окраин Тихого океана, и в конце концов собрав на этой земле почти все ее богатства, но тем самым помогли положить конец рабству. Обеспеченные семенами и саженцами африканцы просто бросали плантации и организовывали для себя свободные общины на холмах.

Но молодой и необразованный Айван шел, ни о чем подобном не задумываясь. Сладкие ритмы барабана и дурманящие мелодии проносились в его голове. Он станет певцом, сочинителем музыки, танцором. Город, где жила эта музыка, был таинственно-интригующим миром. Он не знал, как эти ритмы появились, когда и откуда. Они просто позвали его. Между тем сейчас он лицом к лицу встретится с мисс Амандой. Он про все ей расскажет — про все, кроме кафе.

Но на кухне было пусто, очаг едва теплился багровыми угольками. Жестяное блюдо накрыто крышкой и стояло рядом с углями, что было дурным знаком. Значит, бабушка поела и ушла, оставив ему ужин, чтобы он не остывал. Айван развесил рыбу так, чтобы ночью ее охлаждал ветерок с гор, взял свои хлебные плоды и приблизился к домику. В окне горел свет. Он поднялся на крыльцо, осторожно приоткрыл дверь и застыл, вглядываясь перед собой. Комната была освещена лампой. Мисс Аманда сидела за столом, устремив строгий взгляд в открытую Библию, которую держала перед собой. Глаза на ее морщинистом черном лице ничего не выражали; только плотно стиснутые губы и мерно покачивающееся тело выдавали ее гнев.