Моника Талмер - Мириал. В моём мире я буду Богом

Я поднялся на пирс и стал возле перил, наблюдая, как большие волны одна за другой разбивались об берег и разлетались мелкими брызгами. Перед грозой всегда царило невыносимое удушье, и солёный морской ветер на берегу приносил желаемое облегчение. Очевидно, завтра не будет солнца, не будет и послезавтра, и ещё несколько дней. Бушующая непогода обещала задержаться надолго и нагнать тоску и мрачные мысли.

Хотя Алексу наоборот в грозу писалось гораздо легче. В дождь он вообще не выходил из квартиры и не отвечал на звонки. Каждому — своё. А мне, похоже, предстояло проводить вечера в одиночестве и мучительно думать, каким же образом можно всё наладить.

Вдалеке я заметил маленькую светлую точку, которая довольно быстро приближалась к берегу. Я напряг зрение и вскоре смог разглядеть белое судно небольших размеров, которое опасно качалось на высоких волнах, но, тем не менее не сбивалось с курса. В такую погоду выйти в море мог отважиться только Клиф Грант.

Моя догадка оказалось верной, -приблизившись к пирсу, Клиф окликнул меня и помахал рукой.

— Эй, приятель, помоги мне пришвартоваться, -крикнул он.

Я слез вниз, и мы привязали его небольшую яхту к пирсу.

— Ещё, чего доброго, разыграется буря, -сказал он.-Придётся звать на помощь.

Клиф сел на ступеньки и вытер мокрое лицо рукавом рубашки.

— Извини, если нарушил твоё уединение, -сказал он.-Я уже ухожу.

Я молча пожал плечами и отвернулся к морю. Поднимался ветер, и скоро, по-видимому, надо было уходить и мне.

— Люблю бурю, -сказал Клиф.-Это единственное приятное воспоминание из моего прошлого. А ты как, Гэл? Не хочешь как-нибудь со мной прокатиться?

— Спасибо, Клиф, -вежливо ответил я, -но я бы предпочёл с вами прогуляться.

Клиф звонко рассмеялся и, поднявшись, похлопал меня по плечу.

— Ты -молодчина, Гэл, -сказал он, -и всё понимаешь правильно. Но здесь всё-таки здорово

— красивое место, приятные люди. Вы все такие трогательные, Гэл, такие беспомощные — я не могу хоть изредка вас не навещать.

— А где вы были сегодня?-Спросил я.

— В Африке, -серьёзно ответил Клиф.-Контролировал процесс потепления на Килиманджаро.

— Что?

— Согласовывал сроки нового извержения. Жутко устал от этой жары, пойду прилягу.

— Подождите, Клиф, -попросил я его, -если вам не трудно, расскажите поподробней.

— А что тут рассказывать, Гэл? Кратер этой горы полностью покрыт льдом, но он постепенно тает, и вскоре будет новое извержение. Килиманджаро снова станет действующим вулканом, как миллионы лет назад.

— Вскоре?

— Ой, прости, Гэл, я немного не учёл фактор времени. Ты вряд ли до этого доживёшь -это случиться через семьсот восемьдесят один год. Если хочешь, можешь позариться на славу Нострадамуса — время покажет твою правоту.

— Спасибо, Клиф, но какой толк от славы через семьсот восемьдесят один год?

— Между прочим, я могу рассказать тебе ещё с десяток подобных историй, и ты можешь написать целую книгу. Вот будет шуму, когда все твои предсказания сбудутся день в день! Да ладно, я шучу, Джек нас ликвидирует за такие шутки. Придётся дать неточную информацию, а заодно и настращать.

— То есть?

— Ну, наворотить что-то вроде предзнаменования очередного конца света лет через шестьсот-восемьсот, как обычно. Хотя эти методы уже давно неэффективны, Джек пользуется ими скорее по привычке.

— А на самом деле Килиманджаро станет вулканом по природным причинам?

— Не совсем. Боюсь, это отрицательно скажется на африканском климате. Стоит там включить ещё парочку потухших вулканов, плюс повсеместное наступление пустыни, да всё это на фоне глобального потепления… Скоро нам придётся обеспечивать людей переносными кондиционерами.

— Но неужели нельзя это остановить?

— Ну здравствуй, Гэл, как это остановить?! Для чего это всё делается, по-твоему? Иногда мне даже кажется, что гуманнее было бы сразу перекрыть кислород, а то всё некоторые предупреждают и предупреждают, а до некоторых всё никак не доходит и не доходит.

— Предупреждают о чём?-Спросил я.

— Обо всём, -загадочно ответил Клиф.-Люди живут так бестолково, так недостойно, унижая самих себя каждый день… Гэл! Терпеть это выше моих сил, но мне не дают необходимых полномочий, и я вынужден смотреть на это и молчать. Теперь я знаю, как устроен мир, и от этого мне ещё противней. Но иногда я думаю, что в этом есть смысл -кто-то должен срывать график, чтобы таким, как я, не скучно жилось. Я обязательно объясню тебе всё подробней, Гэл, но не сейчас. Я устал после долгой дороги и еле держусь на ногах.

— А зачем вы добирались таким примитивным способом?

— Хотел снова почувствовать себя человеком, Гэл. Кто знает, -подмигнул он мне, -а вдруг мне бы повезло утонуть дважды?

Шум волн заглушил его смех.

Я вернулся к себе и сел на просторном балконе, созерцая мрачную стихию. Навсегда у меня останется в памяти этот вечер, тревожный и грозный, сулящий беспокойные и ненастные дни. Где-то рядом шелестели клавиши компьютера Элли и Алекс, как всегда, беседовал с Кертом, стараясь сфокусировать взгляд на его лице. Неестественно длинным сном спала Мерс и Рекс, невозмутимый и бесчувственный, как ни в чём не бывало болтал в баре с остряком Кэмели. Арабский принц Аль Гоби почивал в своём шикарном дворце и мистер Джек, ещё раз всё обдумав и взвесив, строил свои немыслимые по значимости планы. Один я сидел, уставившись в одну точку, и думал о том, что скоро нас всех ожидают неотвратимые события, которые способны всё изменить.

Элли позвонила мне и спросила:

— Ну как?

— Знаешь, если честно, -немного холодновато, -признался я.-Как-то отвлечённо, что ли…

— То есть?-Не поняла она.

— Получается, что ты вроде как и ни при чём -просто пишешь, и всё, не сопереживаешь, не делаешь выводы. Попробуй добавить эмоции.

В трубке повисло молчание. Элли не любила критику.

— Прости, если я тебя обидел, -сказал я, -просто я уже устал тебя хвалить.

— Может ты и прав, Гэл, -сказала она.-Пойду наведаюсь к Мерс с диктофоном.

— Зачем?-Спросил я.-Попробуй сама.

Я делал это специально, потому что на самом деле в её романе я не видел недостатков. Она достаточно правдоподобно описывала чувства, вникала во все оттенки переживаний, и ей совершенно незачем было добавлять лишние краски. Однако это был единственный способ хоть как-то на неё воздействовать, и я пользовался им, даже если это было и бессовестно. А не бессовестно ли было с её стороны не замечать меня в упор?

Я повесил трубку и стал ждать, когда она снова позвонит. Критика действовала на неё не сразу — какое-то время она переваривала информацию, боролась с обидой, а потом перезванивала и робко спрашивала, что я могу посоветовать. Я был для неё рядовым читателем, и грозная сила этого титула заставляла её прислушиваться к моему мнению.