Нина Соротокина - Летний детектив (сборник)

Никита (с усмешкой). На Авиньонском мосту прекрасные дамы знакомятся с прекрасными кавалерами.

Все вдруг умолкли.

Вера (мрачно). Жалко, что поздно.

Лысов.Что вы этим хотите сказать?

Вера.А то, что если бы мы раньше познакомились, может быть, Ева была бы жива.

Лысов.А почему, позвольте вас спросить?

Вера.А потому, что вся эта французская жизнь для хороших нервов и крепкого здоровья. А у Евы ни того ни другого не было. Мы ведь здесь не жили – развлекались, а поговорить-то и не с кем.

Никита.Это правда, по-французски про жизнь не поговоришь.

Лысов.Мы здесь работали как ломовые кони.

Вера.Я чувствовала, как она пыталась с каждым из нас войти в контакт и ни в ком не находила участия. Все как обезумели!

Никита.Таковы правила погружения.

Вера (Никите). Вы по этим правилам хотя бы на десять дней должны были стать её другом, но куда там… (Передразнивает.) Ах, мадам, ох, мадам…

Алексей (сидит, опустив голову, и помешивает в чашке чай). Зря вы так.

Вера.Не бренчите ложкой! Вы тоже, кроме этой дурочки, мадемуазель Клодин, никого не замечали.

Алексей (тихо). Ну вас-то я замечал.

Вера.Подождите, она ещё преподнесёт вам пилюлю. Фальшивая насквозь!

Лысов (начальственным тоном). По какому собственно праву…

Вера.Поберегите этот тон для вашей фиктивной жены! У меня одно право – я такая же чокнутая, как вы все! Парижане… Je voudrais du caviar. (Уходит.)

Алексей (невесело). На чистом парижском языке это означает, что мадам Жанна «не прочь чёрной икры».

Чистый, прибранный, пустой холл. По лестнице медленно спускается Анна. В комнату входит Вера.

Анна (подходит к Вере). Как хорошо, что ты одна.

Вера.Вся компания на кухне. Я там устроила сцену, наговорила всякого вздору. Немного легче стало. Когда же наконец начнётся этот опрос свидетелей… или как его там?

Анна.Когда она умерла?

Вера.Утром, часов в десять или около того. Мы до последней минуты не понимали, чем это может кончиться.

Анна.А вчера вечером что здесь было?

Вера.Пир горой и танцы.

Анна.Она обо мне ничего не говорила?

Вера.А что она могла говорить?

Анна.Понимаешь, это в некотором смысле Евина дача. Я узнала об этом только вчера.

Вера.Ты у Евы сняла дачу? Как же ты узнала об этом только вчера?

В холл входит Никита и стоит в дверях незамеченный.

Анна (устало). Ни у кого я ничего не снимала. Это мой дом. Не смотри на меня так. Я нарочно сказала всем, что я его сняла. Мне как-то неловко было погружаться на собственной даче.

Вера.Анюта, я ничего не понимаю.

Анна.Думаешь, я понимаю? Одно мне ясно – если она покончила с собой, то это не без моего участия. Смешно… как в старинной мелодраме. (После паузы.) Вчера вечером Ева пришла ко мне, встала в дверях, смотрит на меня испытующе, а потом вежливо так говорит: «Неужели вы меня не узнали? Но имя-то моё?..» А какое имя? Она для меня мадам Лекер, писательница из Марселя. Потом как пелена с глаз – это же Ева!

Вера.Ну Ева… И что?

Анна.Ева – первая жена Ефима.

Вера.Твоего Ефима? Но ведь это было безумно давно!

Анна.Я вообще забыла, что она существует. Она и на похоронах не была. Немудрено, что я её не узнала. Мы виделись с ней всего один раз в жизни, она мне сказала одну-единственную фразу, а вчера она как бы продолжила наш разговор, словно и не было этих двадцати лет: «Ну как, мадам, вы были счастливы все эти годы?» Она назвала меня «мадам», я уверена, без злого умысла, – меня здесь все так называли, но в её устах это «мадам» прозвучало обидно, почти оскорбительно.

Вера.Не могла она никого оскорбить.

Анна.А мне захотелось выплеснуть ей в лицо всю правду, но язык к гортани прилип. Что-то я ей ответила – не помню, а дальше разговор пошёл у нас странный, весь на подтексте. Она говорила о каких-то рукописях, просила какие-то книги, тут же извинялась. Потом стала уверять меня, что дача ей совсем не нужна, что она меня вполне понимает, и что, мол, кто ж ещё хозяин дачи, как не Димка. А сама всё движется по комнате: картинку поправит, стены погладит. Вот тут я разозлилась: «Это не вам решать, дражайшая мадам Декер!» А она спокойно так: «Разве Ефим не оставил завещания?»

Вера.А он оставил?

Анна.Я Еве так и сказала: «Глупость какая! Кто в наше время оставляет завещания?» А она мне: «Но ведь он знал, что обречён. Это он вас с Димкой пугать не хотел». Я так и встала соляным столбом. Откуда ей могло быть это известно?

Вера.Мало ли…

Анна.Я ничего не стала уточнять, не задавала никаких лишних вопросов. Я только попыталась объяснить, что ничего не знаю ни о каком завещании. Бред! Недвижимая собственность, как у Бальзака. А она смотрит на меня и не видит. Говорит: как мы счастливы были на этой даче! Понимаешь, ей совершенно всё равно – есть это завещание, нет ли его… И тут я подумала: а может, оно и вправду есть, лежит где-нибудь в старых бумагах. Я ведь ничего толком не разбирала. В общем, я бросилась в город, домой. Перерыла всё, даже тайник в шкафу нашла.

Вера.Ну и что?

Анна.Не было там никакого завещания. (Вдруг нервно, горлом всхлипывает.)

Вера (неожиданно жёстким тоном). Ну и всё, и успокойся. Умерла первая жена твоего мужа. Это бывает. Первые жёны не бессмертны.

Анна.Меня не оставляет чувство вины.

Вера.У живых перед мёртвыми всегда есть чувство вины. А что мужа у неё увела, так не ты первая… В конце концов, Ефим сам от неё ушёл. (Подходит к окну.) Снег идёт… (После паузы.) Ты следователю об этом что-нибудь говорила?

Анна.Он меня об этом не спрашивал.

Вера.Меня он тоже об этом не спросит. (После паузы.) Бедная Ева…

Анна (замечает Никиту, теряется). Мне надо идти наверх. Там дела ещё не закончены. (Поспешно поднимается по лестнице.)

Вера (оглядывается). А, месье Лебрен. (Вслед Анне.) С ним ты можешь быть вполне откровенна. Очень преданный тебе человек. И порядочный, это по глазам видно. (Анна закрывает за собой дверь.)

Никита (подходя к Вере). Зачем вы это сказали?

Вера.Что вы преданный и порядочный? Чтобы облегчить вам задачу. Вы ведь хотите, чтобы об этом знала мадам?

В холл входит женщина в шубе и меховой шапке. Это мать Даши.