Фатима Мирза - Место для нас

Я сел рядом с тобой. Ты не сразу пошевелился. Не помню точно, что мы сказали друг другу. И может, это не играло роли. Ты был расстроен. Понял, что наделал: ты даже не скрывал, сколько выпил, и не мог вернуться на свадьбу. Я обнял тебя. Ты позволил. Бормотал что‐то об истории имама Хусейна, которую ты слышал ребенком, и я был тронут, что ты запомнил ее, хотя мне было не по себе из‐за того, что ты был пьян, когда говорил об этом. Ты сказал: «Папа, что, если нам следовало смотреть на вещи пристальнее?» В ту ночь ты назвал меня папой. Я смотрел. Амар, я смотрел и снова смотрел, пока не устал смотреть. Даже пророк ислама ради любимого внука, из любви к нему, смог помедлить с выполнением самого важного требования веры, несмотря на то что это происходило на глазах у сотен людей. Что же еще мы должны были понять из этой истории, чего не смогли?

Я почти не понимал, что ты говорил. «Просто пьян? – спрашивал я. – Ничего больше?» И ты поклялся. Поверив тебе, я немного успокоился. Но нужно было возвращаться. Я не хотел оставлять тебя. Поднял глаза и подумал: «Боже, помоги мне быть сильным. Помоги сделать то, что требуется от меня в этот момент».

С одной стороны, семья ждала меня. Нужно было завершить свадьбу дочери. С другой стороны, сын позволял мне обнять его. У меня было много денег, чтобы заплатить фотографам, и я все отдал тебе. Ты пытался вернуть их, зная, что это означает, что мне скоро придется уйти. И может, ты уже тогда знал, что после этого я тебя не увижу, потому что, когда я встал, ты взял мою руку, и хотя твое лицо было лицом взрослого человека, ты по‐прежнему был тем мальчиком, который оглядывался на меня, когда я усаживал тебя в кресло парикмахера, и твой взгляд говорил: «Не уходи». Я по‐прежнему оставался твоим отцом. И всегда им останусь. Я снова сел. Знаю, я во многих отношениях был тебе плохим отцом. Но когда вспоминаю ту ночь, хотя могу припомнить очень немного и хотя отчетливо сознавал, что нахожусь рядом с пьяным, все же горжусь тем, что не позволил этой мысли удержать меня от того, чтобы сесть рядом с сыном. Однажды имам Али сидел в обществе своих друзей, когда мимо проковылял пьяный. Спутник имама показал на него и сказал: вот он идет, городской пьяница. Но имам Али сказал две вещи: мы должны найти семьдесят оправданий, прежде чем вынести одно суждение. А также в ту ночь он велел своим спутникам воздержаться от осуждения человека, даже если его неверная походка служит доказательством греха, потому что они не знают, раскается ли он наедине с собой, а также не могут представить, что творилось у него на душе.

Ты держался за мой рукав и говорил что‐то, чего я не понимал. Но в какое‐то мгновение понял: ты прощался. Не только в этой жизни, но и в следующей. Ты предупреждал, что не попадешь на небеса, что там наши души не соединятся. Из всех моих ошибок самая огромная, самая опасная заключалась в том, что я не подчеркивал, как велико милосердие Божье. Каждая сура Корана начинается с напоминания о Божьем милосердии. Я пытался сказать тебе это в ту ночь, и ты кивнул, но как могу я знать, что ты услышал и что запомнил?

Амар, вот что я пытался сказать тебе, и если ты когда‐нибудь вернешься, повторю снова: то, что происходит в этой жизни, – еще не все. Есть другая. И возможно, там мы получим еще один шанс. Может, там мы все сделаем правильно. Когда‐нибудь я увижу тебя. Я в это верю. Если не в этой жизни, значит, в следующей ангел подует в рог, душа каждого, кто жил когда‐либо на свете, поднимется, и наши грехи будут судить, как и наши добрые дела. Ты мог наделать ошибок в жизни. Но ты был добр к каждому Божьему созданию, был заботлив и сострадателен в тех вещах, о которых я даже подумать не мог. Нас всех заставят по одному переходить мост, тонкий, как волосок, и острый, как нож. Нас будут судить по одному. Некоторые сразу попадут на небо, другим придется раскаяться, и сначала адский огонь очистит нас от грехов. И если то, чему нас учили, – правда, я не войду в рай без тебя. Я буду ждать у ворот, пока не увижу твое лицо. Я ждал десять лет, не так ли, ждал в этой жизни, которая имеет свойство заканчиваться. Ждать в жизни бесконечной – это не жертва. И, иншалла, когда‐нибудь я увижу, как ты идешь. Ты будешь выглядеть точно так же, как выглядел в двадцать лет, в тот год, когда покинул нас, и я тоже стану таким, как в юности. В тот день мы будем выглядеть как братья. И мы пойдем вместе, как равные.

КОНЕЦ

Прежде всего спасибо моим родителям, Мирзе Мохаммеду Али и Ширин Мирза, чья способность любить, видеть и жить научили меня всему, за то, что верите в меня, стоите за меня и открываете свои сердца каждый раз, когда я испытываю ваше терпение. Моим братьям: Мухсину, Али-Муузе и Мехди, за неизменную преданность и веру в этот роман. Сознание того, что за моей спиной всегда стоите вы трое, дало мне мужество рисковать и оставаться верной себе. Спасибо, Мухсин, за твою способность к тонкому пониманию и сопереживанию – я лучше понимаю и своих героев, и себя благодаря этому. Эта книга создана благодаря любови ко всем вам: вот мы разыгрываем сцены из «Короля Льва» и «Парка Юрского периода», вот мы поднимаемся на вершину мира, а вот мама и папа зовут нас домой.

Спасибо моему деду Мирзе Мохаммеду Касиму, моему первому защитнику и самому дорогому человеку, который все детство твердил, что когда‐нибудь увидит мое имя напечатанным. Как жаль, что тебя здесь нет, чтобы увидеть это все. Моему номеру один, тете Мехер Юннисе Бегум, которая однажды описывала свое первое путешествие в Англию, как она смотрела на безбрежное море и думала, что похожа на женщину из романа, – спасибо за твою храбрость и стойкость. И моему dadu , Шамсу Касиму, который молился за меня и эту книгу больше, чем я когда‐либо молилась за что‐то. За каждую надпись «Я-Али», за твою твердую веру, поразившую мое воображение сильнее, чем я могу описать. Спасибо моей большой семье за любовь и поддержку, но особенно любимому mamu , Хусейну Мирзе, а также несравненному phuppojaan Нишату Нусайри. Спасибо за то, что напомнили мне о том, что суть неизменна и незыблема, – Хайам Мирза, Ализа Мирза, Зейнаб и Лейла Хан Самана Хан и Мирза Мохаммед Кабах. Спасибо, Уммул Нусайри, за то, что стала сестрой, которой у меня никогда не было, и никогда не выдала мои тайны.

Я благодарна программе «Риварсайд Онорз» Калифорнийского университета и отделу креативного творчества. Я никогда не забуду великодушие Чармейн Крейг и Эндрю Уинера: спасибо, что пестовали то, что увидели во мне и в этой книге. Спасибо Шерин Барварз за мудрость, юмор и вечную дружбу.

Я в большом долгу перед Мастерской писателей Айовы, ставшей моим домом, пока я там жила, и моими удивительными педагогами Лен Самантой Чанг, Этаном Канином, Мэрилин Робинсон, Полом Хардингом и Карен Рассел. Спасибо Конни Бразерс Деб Уэст и Йен Зенисек. Сэм Чанг, спасибо за ваш первый звонок и все, что вы сделали после, чтобы убедиться, что я смогу написать этот роман. Я благодарна Гарту Гринуиллу, чья дружба согревает даже самые жестокие зимы Айовы и чья проницательность пролила свет на эти страницы. Я не могу переоценить свою благодарность Д. Уистану Оуэну, чьи благородство, ум и внимательное чтение стали неизмеримым даром и наставлением для меня. И моя нежнейшая благодарность Ханне Рапсон и Айде Джеймс за то, что гостеприимно впустили меня в свои прекрасные жизни и за покой проведенного с вами времени, за крыльцо и патио, где я работала над многими страницами этой книги.