Джастин Пол - Дорогой Эван Хансен

Я писал такие письма каждый день, но летом стал сачковать. Я совершенно уверен, что доктор Шерман дал знать об этом моей маме, и потому она в последнее время понукает меня к работе над ними.

– Как раз пишу, – говорю я, радуясь, что не приходится врать.

– Хорошо. Доктор Шерман наверняка захочет увидеть его.

– Знаю. Я закончу его в школе.

– Эти письма очень важны, солнышко. Уверенность в себе особенно значима в первый учебный день.

А, понятно. Вот и еще одна причина, по которой мама считает, что сегодня нужен визит к доктору Шерману.

– Мне не хочется, чтобы ты опять целый год сидел за компьютером по пятницам вечером в полном одиночестве. Ты должен найти способ выбираться отсюда.

Я пытаюсь делать это. Действительно, пытаюсь.

Она замечает что-то на моем столе:

– Эй, я придумала. – Она берет из чашки маркер. – Почему бы тебе не попросить ребят расписаться на твоем гипсе? Идеальный повод завязать беседу, согласен?

Не может быть ничего хуже. Все равно что попрошайничать. Возможно, следует найти отощалого щенка, чтобы он сидел со мной рядом, вызывая жалость.

Поздно отмазываться. Она смотрит мне прямо в лицо.

– Эван.

– Мама, я не могу.

Она показывает на маркер:

– Лови момент. Сегодня – благоприятный день для хороших результатов.

Опять фраза из гороскопа.

– Масло масляное. Хороший и благоприятный – это одно и то же.

– Тебе виднее. Ты у нас – мастер слова. Я просто говорю, что не нужно теряться.

Избегая ее взгляда, вздыхаю и беру маркер.

– Угу.

Она направляется к двери и как раз в тот момент, когда мне кажется, что можно уже расслабиться, оборачивается с напряженной улыбкой.

– Я уже горжусь тобой.

– О, хорошо.

Ее улыбка слегка гаснет, и она выходит из комнаты.

Что тут сказать? На словах она гордится мной, но ее глаза говорят об обратном. Она держит меня за пятно в ванной, которое никак не может отчистить, не важно, какие средства использует для этого. Гордится мной? Это невозможно. Так что будем и дальше лгать друг другу.

Не то чтобы я был очень уж против сессий с доктором Шерманом. Конечно же, наши разговоры шаблонны, неестественны и удручающе односторонни, но есть что-то комфортное в том, чтобы сидеть и разговаривать с человеком. Ну, с кем-то, кроме мамы, которая так загружена работой и учебой, что редко бывает рядом, и которая не вполне слышит, что я говорю, даже если слушает. Я звоню папе не слишком часто, а только когда мне есть что сказать ему. Он – довольно занятой человек. Разговоры же с доктором Шерманом трудны для меня, болтать у нас плохо получается. Я стараюсь выдавить из себя простейшие односложные слова. Думаю, именно поэтому он предложил мне писать письма самому себе. Сказал, что это может оказаться лучшим способом выразить мои чувства и поможет раскрепоститься, но я совершенно уверен, что так оно ему тоже проще.

Я открыл компьютер и прочитал, что уже написал.

Дорогой Эван Хансен,

Иногда эти письма оказывают эффект, противоположный нужному. Предполагается, что они должны вселять в меня оптимизм, напоминать, что мой стакан наполовину полон, но они также дают мне знать, что я – не такой, как все. Никто в моей школе не получает задание от психотерапевта. И, вероятно, ни у кого больше вообще нет психотерапевта. Никто не пьет таблетки. Они не дергаются и не ерзают, когда близко к ним подходят люди, или заговаривают с ними, или же просто смотрят на них. И глаза их матерей, конечно же, не наполняются слезами, когда они просто находятся рядом с ними.

Не нужно мне ничего напоминать. Я знаю, что я – неправильный. Поверьте мне, я знаю это.

Сегодня будет удивительный день.

Это возможно – если я останусь в своей комнате.

Просто будь собой.

Да. Конечно. О'кей.

Я разобрался со шкафчиком, но не отхожу от него, притворяясь, будто что-то ищу. До звонка еще немало времени, и если я захлопну его сейчас, то мне придется тусить в коридоре. А это у меня получается из рук вон плохо. Тут нужна уверенность в себе, подходящая одежда и смелый, но не вызывающий взгляд.

Робби Оксмен (он же – Рокс) – большой спец в этом деле: он вечно смахивает с лица пряди волос, а ноги держит на ширине плеч. Он даже знает, чем занять руки: по четыре пальца на каждой руке в карманах джинсов, а большие пальцы – в петлях для ремня. Великолепно.

Я хочу сделать то, что велят доктор Шерман и мама, – включиться , но это не заложено в моей ДНК. Когда утром я сел в автобус, то все там либо болтали с друзьями, либо пялились в мобильники. А мне что прикажете делать? Я отыскал сайт «Как найти друзей», кликнул какое-то видео и, клянусь, не понял до самого конца, что смотрел рекламу автомобиля.

Вот почему я предпочитаю стоять ко всем спиной. К несчастью, пора идти в класс.

Я запер шкафчик и дал своему телу команду повернуться ровно на 180 градусов. Мои глаза опущены достаточно низко, чтобы не встречаться взглядами с другими людьми, но при этом они достаточно высоко, чтобы видеть, куда я иду. Кайла Митчел хвастается своими невидимыми брекетами перед Фредди Лином (я мог бы попросить их расписаться на моем гипсе, но мне не нужны подписи людей, находящихся на одном уровне со мной на шкале значимости. Ничего личного). Прохожу мимо Близнецов (на самом деле они не братья, просто одеваются одинаково) и Русского Шпиона. (По крайней мере, у меня нет прозвища, насколько мне известно.) Ванесса Уилтон разговаривает по телефону, возможно, со своим агентом. (Она подрабатывает в местном рекламном агентстве.) Впереди два качка затеяли на полу драку. А перед дверью в класс мистера Бейли стоит Рокс. Большой палец одной руки у него в петле для ремня, а другая рука покоится на талии Кристен Кабаллеро. Я слышал, что Кристен встречается с Майком Миллером, но он в прошлом году окончил школу. Стало быть, нашла себе нового. Теперь они целуются. Взасос. Не смотреть.

Останавливаюсь у питьевого фонтанчика. Я уже почти забыл о своем плане: быть на виду . Как это можно осуществить? Ходить с горящим бенгальским огнем? Бесплатно раздавать презервативы? Ну, не умею я ловить момент.

Звук льющейся воды перекрывает чей-то голос. Мне кажется, обращаются ко мне. Перестаю пить. Рядом со мной стоит человек. Человека зовут Алана Бек.

– Как прошло твое лето? – спрашивает она.

Алана сидела передо мной на введении в матанализ в прошлом году, но мы никогда с ней не разговаривали. А теперь разговариваем? Не уверен в этом.

– Лето?

– Мое оказалось очень продуктивным, – говорит она. – Я прошла три практики, и у меня девяносто часов социального служения. И это здорово.

– Да. Здорово.

– И хотя я была очень занята, все равно подружилась с несколькими прекрасными людьми. Вернее сказать, познакомилась. Это девушка по имени Кларисса, или Ка -рисса, – я плохо разобрала. А еще Брайан – через й . И мой инструктор в Национальном совете подготовки афроамериканских женщин-лидеров мисс П.