Кэтрин Сэнтер - Счастье для начинающих [litres]

– Значит, мы не несем ответственности.

– Но у него отец юрист, – сказал, кивнув на Хью, Джейк. – Поэтому на вашем месте я бы очень хорошо его лечил.

– Спасибо, – с чувством сказала администраторша, точно он дал ей отличный совет, а он отошел к санитарам, чтобы переговорить с ними.

Потребовалось немало времени, чтобы переложить Хью с наших самодельных носилок в машину «Скорой помощи». Все, что мы сделали, им надо было сделать заново и как следует. Я держалась поближе к Хью, пусть даже мне не позволили его касаться. Едва его привязали к настоящим носилкам, я протиснулась поближе и поцеловала его в щеку.

– Держись, будь храбрым, – велела ему я.

– Всегда. – Он чуть задыхался от боли, но поймал мой взгляд, а потом перевел его на Джейка: – Ты тоже.

– Я бы пообещала, что приеду навестить тебя в больнице, когда вернемся, но, полагаю, тебя там уже не будет.

– Нет уж, – откликнулся Хью. – К тому времени я буду уже на пляже в Майами.

– Береги себя. – Я сжала ему руку.

– Поберегу, если ты себя побережешь. – Он сжал мне руку в ответ.

Я отпустила его пальцы, его погрузили в машину, и я махала, пока они не скрылись из виду.

– Чертовски зрелищно, – сказал мне Джейк, когда я повернулась.

Но думать я могла только о том, как губы, произносящие эти слова, только что целовали Уинди. Я уставилась в землю. Я не могла говорить, видя эти губы.

Переход назад к группе показался много длиннее полумили.

Моя полная вымотанность лишь усугублялась тем, что Уинди словно бы вовсе не устала. Они с Джейком шагали впереди, а я все больше отставала. Как она могла не устать? У меня руки пульсировали. Шея и плечи казались стеклянными. Каким-то образом я умудрилась обгореть. Ботинки казались железными гирями, прикованными к моим ногам.

А впереди легким шагом шла Уинди, и светлый хвост ее волос раскачивался, словно она пританцовывала на ходу. Она подпрыгивала, она приподнималась на цыпочках. Она делала несколько шагов рысцой, чтобы догнать Джейка и говорить ему что-то, чего я не слышала. Зато я слышала хихиканье. Зато я слышала шлепки, когда она хлопала его по плечу за возмутительные реплики. Я чувствовала себя не просто старой, а тысячелетней.

Джейк то и дело останавливался, давая мне их нагнать.

– Вам незачем меня ждать, – говорила я всякий раз, когда их видела. – Просто идите.

– Мы тебя не бросим, – сказала Уинди, она хотела быть доброй, но этим «мы»… как ножом размахивала.

– Мне правда все равно, – ответила я, больше всего на свете желая именно этого: чтобы меня бросили, оставили позади.

– Но нам-то нет, – сказала Уинди и попыталась меня обнять.

Я увернулась.

– Давайте не останавливаться. Я не хочу отдыхать. Если остановлюсь, не смогу и шага ступить.

– Выглядишь ты скверно, – сказал Джейк.

А пошел ты, хотелось сказать мне. Но я просто продолжала переставлять ноги.

Вот так и обстоят дела. Какими бы ни были дурные новости Джейка (если они вообще существовали), их было достаточно, чтобы помешать ему завести интрижку со мной, но недостаточно, чтобы удержать от Уинди.

Вместо того чтобы меня игнорировать, как сделала бы любая другая безудержно влюбленная пара, они нарочно шли медленнее, чтобы мы все шли вместе. Как придурки. И вот, пожалуйста, мне остается только идти рядом с ними и размышлять о том, какой катастрофой обернулась моя жизнь. Мне пришло в голову, что надо бы увидеть в этом что-то хорошее: по меньшей мере, в этом походе я обменяла одну боль от разбитого сердца на другую. Хотя бы это уже не то самое стародавнее горе, которое преследовало меня весь прошлый год. Я пыталась считать это благодатью. Но в тот момент не слишком хорошо подчинялась приказам.

Джейк и Уинди. И правда ли его можно винить? Если бы я выбирала между Уинди – такой милой, такой веселой, такой полной надежд, любящей собак и в буквальном смысле изучающей счастье – и мной, ворчливой, разочарованной, скучной тридцатидвухлетней мной, тут и говорить не о чем. Джейк-то не виноват. И вообще никто, кроме меня, не виноват.

В том-то и проблема: я видела в нем столько хорошего, доброго, достойного (хотя, признаю, мне потребовались шесть лет, чтобы это понять), и я находила его таким привлекательным, что хотела, чтобы и он считал меня привлекательной. Но это же не от Джейка зависит. Нечестно было бы от него этого ждать. Мне надо было доказать себе самой, что я достойна любви.

Ну, да, конечно. Это сработает. Прямо сейчас и займусь.

Впереди Уинди и Джейк были поглощены разговором. Он спрашивал, почему она заинтересовалась позитивной психологией.

– Это случилось после того, как у моей мамы был рак молочной железы, после того, как она поправилась, – сказала она. – Моя младшая сестра начала курить и пить, стала впутываться в неприятности. Я пыталась найти способ ей помочь… но в процессе я помогла себе самой.

– Тебе нужна была помощь? – спросил Джейк.

– Я не нарушала правил, – сказала Уинди. – Я… как бы объяснить… слишком хорошо им следовала. Я старалась быть совершенной во всем. Ну, знаешь, получать самые лучшие оценки, занимать первые места на соревнованиях, быть звездой в спектаклях.

– Тебе удалось?

– Удалось, – ответила Уинди. – Но я была несчастна. Потом у меня были кое-какие небольшие проблемы с анорексией. И как раз в тот момент я себе сказала: «Хватит. Такой будет моя жизнь, если я ее не изменю».

Боже ты мой! Эта девочка просто не дает мне себя ненавидеть.

Мы подходили к лагерю. За деревьями мелькали пестрые куртки.

Это была середина похода. Назад возвращаться столько же, сколько идти вперед. Почему-то от этой мысли мне захотелось, еще сильнее захотелось снова попытаться стать лучшим человеком. Ну и что, что Джейк и Уинди целовались? Ну и что, что она ему больше нравится? Не буду на нее за это обижаться. Не буду тратить время на горечь. Я собираюсь извлечь урок из этого опыта и стать лучшим человеком. Мне нравилась Уинди. Я была руками и ногами за Уинди. В жизни ей нелегко пришлось, но она справилась. Она людей вдохновляет, черт побери! Она – как раз то вдохновение, за которым я сюда приехала. Она не наподдала всему миру, как Чак Норрис, когда стало тяжело. Она не превратилась в таксу с облезлым хвостом. Она нашла способ быть храброй в любви и заботиться о себе, а не только о других. Я собираюсь наказывать ее за то, что она такая милая? Обижаться на нее за добросердечие? Или ненавидеть за то, что она лучший человек, чем я? «Такова будет моя жизнь, если я ее не изменю».

Нет. Я заставлю себя притащиться в лагерь. И я обниму Уинди и пожелаю ей счастья. И Джейку тоже. И я сделаю глубокий вдох, заткнусь и сделаю наконец то, зачем сюда приехала.

На следующий день у нас должен был быть «День Ноль», поскольку за особо тяжелым переходом обязательно идет день отдыха, но Беккет не хотел устраивать «День Ноль» так близко к началу маршрута и лагерю туристов, которых называл «пустозвонами». Он жаждал вернуть нас глубже в лес, подальше от афронтов цивилизации и даже подыскал мысленно идеальное место – нечто под названием Расписной Луг. Он объяснил, что Расписной Луг в трех днях пути и что это самое красивое место в округе, поэтому стоит любых трудов.