Елена Колина - Толстовский дом

…Любая игра, где нужно найти сокровище, открыть тайну, сводится к алгоритму: ваш ход – вы спрятали, наш ход – мы ищем. Жизнь подчиняется этому закону: скрывая что-то, назначая что-то тайной, люди программируют определенный ход событий, запускают механизм, где каждый шаг провоцирует новый, – сначала открывается часть тайны, затем еще и еще одна, пазл постепенно собирается, пока тайное окончательно не станет явным. Но игрок в конце игры уже совсем не тот доверчивый простак, что был в начале.

Зависть – это когда хочешь иметь что-то, что есть у других.

Я завидую Алене с Аришей и Виталику! Не говоря уж о Леве.

У Левы тетя Фира, которая думает, что он прекраснейший на свете. (Это, конечно, правда)

У Виталика мама, которая его обожает. Она не может на него спокойно смотреть, целует, гладит. Виталик симпатичный, у него хорошая фигура, он хорошо учится. Но он самый обычный. Мама Виталика обожает его ни за что, потому что он ее ребенок.

У Алены с Аришей тоже нормальная жизнь, у их мамы нет насчет них никаких принципов, она не заставляет их быть интеллигентными людьми, а просто покупает им красивые вещи, радуется, что Алена такая красивая, а Ариша невозможно прелестная.

НИКТО, НИ ОДИН ЧЕЛОВЕК не живет, как я!

Мама с первого класса мне говорила: отметки ребенка в школе показывают, насколько у него хорошие родители. Твой табель – это лицо нашей семьи. В моем дневнике первого класса накалякано: «На нашим лице адна читверка по рисаванию Надеюс это ни позор»

Леве не нужно хорошо учиться. Все понимают, что к талантливым детям общие правила неприменимы. Леве не нужно было «хорошо учиться». А я – случай для применения общих правил.

Я отличница всегда, все годы. Лицо семьи Кутельманов всегда было прекрасно.

Но им этого мало, и скрипки им тоже мало, все мои достижения ерунда, по сравнению с Левой. Я глупый кот.

Единственный человек на свете, который воспринимает меня, как своего любимого ребенка, любит меня просто так, без всяких требований, это дядя Илюша. Он один мне за всех любящих родителей.

А что же мои родители? А вот что – я должна все время заслуживать их одобрение и любовь. Мама и папа (в основном, мама, папа в меньшей степени) все время ставят мне оценки, как будто я нахожусь на лестнице и карабкаюсь по ступенькам все выше и выше. А я срываюсь, я тупица тряпочная! У меня нет достаточных успехов в игре на скрипке.

Мама требует, чтобы я занималась по нескольку часов в день. Она приходит ко мне в комнату, когда я играю, хочет просто послушать, но срывается и кричит – правая рука! Или – левая рука! Или – давай еще раз! Каждый раз крики, истерики и даже по физиономии.

Дядя Илюша говорит: Фаинка, она не может прыгнуть выше головы.

– Нет, может, – говорит мама.

Мама не разрешает мне смотреть телевизор. А я умру, если не посмотрю «Вечный зов»!

Дядя Илюша говорит: Фаинка, она не будет тебя любить.

– Пусть хоть ненавидит, но чего-то добьется. Станет взрослой и поймет, и скажет спасибо. Скрипка дисциплинирует.

Это мамино – станет взрослой поймет, верно. Скрипка меня дисциплинировуваает (описка, не буду исправлять), но ведь если человека палкой бить, то это тоже отчасти дисциплинирует.

– Она несчастлива, – говорит дядя Илюша.

– Детство не время для счастья, – отвечает мама.

И так всю мою жизнь, сколько я себя помню.

Мамино воспитание основано на том, что я могу прыгнуть выше головы, а тети-Фирино на безграничной любви.

Поэтому у меня комплекс, что никто (имеется в виду мужчина) не сможет меня полюбить, пока я этого не заслужу.

Если я когда-нибудь… Когда я кому-нибудь…

Я не могу писать о сексе. Это комплекс из-за неправильного воспитания. У нас в семье это запретная тема. Не в том смысле, что мои родители не говорят о сексе, – естественно, они не говорят! Но у нас дома так, как будто нет вообще никаких физиологических вещей, люди не едят, не обнимаются, не нравятся друг другу физически. Вот тетя Фира и дядя Илюша, они нравятся друг другу физически, а у нас дома как будто все бесполые существа…

Может быть, мама считает, что быть бесполыми это признак интеллигентности.

В общем, я хотела сказать, что, когда у меня будет роман, я сразу же соглашусь… я не смогу отказать и сразу же буду с ним спать – вот, написала!.. Потому что мне кажется, что я должна заслужить любовь.

А вот Алена – она всем своим мальчикам, всей этой влюбленной своре дает надежду, кому маленькую, а кому побольше, но ни с кем даже не целовалась.

У нее был один страшный случай. Она рассказала о нем только мне и Арише.

Один очень симпатичный мальчик из 10 Б позвал ее погулять. Она долго водила его за нос, а потом пошла с ним гулять, и он пригласил ее к себе домой пить чай (он живет рядом, на Владимирском). И прямо на кухне после чая он стал к ней приставать очень грязно, хотел, чтобы она его поцеловала. Алена дала ему пощечину и ушла.

Так к чему я веду – что она не побоялась это сделать. Она уверена в себе, в своей ценности, и в том, что она ГЛАВНАЯ в любых отношениях. А я бы, наверное, смутилась и уступила, потому что я стесняюсь показать себя.

Алена такая независимая, потому что ее любят дома без всяких условий. Ну и, конечно, – будем справедливы, потому что она нечеловечески красивая, как Мерилин Монро и Татьяна Доронина в одном лице, только, конечно, тоненькая.

Зависть – это когда не просто хочешь иметь что-то, что есть у других, а тебе неприятно, что у них это есть. Но мне НЕ неприятно, что мама Алены с Аришей их любит! И что мама Виталика его обожает. Мне не неприятно, что все наши обожают Леву. Я просто хочу, чтобы меня тоже любили БЕЗ ОЦЕНОК.

Тогда, может быть, я все-таки не завистливая?

Я обещал себе не писать о личном, но это особый случай.

В конце апреля я привел Леву на вступительный экзамен в 239-ю школу. Эта школа – лучшая физматшкола в Союзе. Школа на ул. Салтыкова-Щедрина в старом здании. Мраморная лестница, мраморные белые доски с именами победителей всесоюзных и международных олимпиад. Впечатляет количество победителей.

Ученики и учителя 239-й школы называют эту школу «два-три-девять». Даже названием подчеркивают, что это другая школа, не как все. Но это даже не другая школа, а другая реальность! «Два-три-девять» отличается от нашей школы на Фонтанке как Итон от приходской школы.

Я безмерно восхищаюсь академиком Колмогоровым за его социальную активность. За то, что он не ограничился наукой, а еще в начале 60-х разработал концепцию математических школ.

Идея Колмогорова совершенно не нова в принципе. Элитарное образование, воспитание идеальных людей, отличное от всеобщего школьного образования. Математика, физика, история Древнего мира, музыка, поэзия и спорт. Была идея отделить овец от козлищ, талантливых и целеустремленных от средней массы. Но абсолютно новый подход для СССР.