Елена Колина - Толстовский дом

– Сжигаю личное дело, не видишь, что ли? – пожала плечами Алена. Жар уже подплывал к рукам, Алена оглянулась в поисках чего-нибудь, куда можно бросить догорать бумагу, – ведро, что-нибудь.

– Это же документ, его трудно восстановить…

– Трудно восстановить, невозможно восстановить, – приговаривала Алена. Наклонилась, поднесла личное дело к глазам, удовлетворенно улыбнулась, – огонь полз по строчке «мать Гусева Екатерина Алексеевна», и – Лева и Виталик не поняли, отчего золото вокруг Алениного лица стало ярче, отчего она вдруг так страшно закричала.

Вспыхнул шарф, пламя полыхнуло в лицо, Алена кричала, в волосах плясали оранжевые блики, горел шарф, валил черный дым, Алена пыталась сбросить, содрать с себя шарф, но сбросить не получалось, – шарф был замотан вокруг шеи, Алена кричала, лица уже не было видно, черный дым закрыл ей лицо.

– Горит, она горит! – кричал Виталик. – У нее лицо горит!..

Все произошло за долю секунды – горящая Алена металась по кабинету, Виталик кричал, Лева замер, сорвал с себя свитер, бросился к Алене, накрыл, прижал к себе, и теперь они стояли вдвоем в черном дыму. И Виталик опомнился, оглядевшись вокруг – ни одной тряпки, схватил стоящее в углу кабинета знамя, подбежал, набросил знамя на Леву с Аленой.

… – Погасили, Алену погасили, – пробормотал Виталик, как во сне, и вдруг очнулся и бросился к дверям кабинета со словами: – Бежим, бежим, я сторожа отвлеку, а вы бегите!

Лева с Аленой кинулись за ним, выскочили из кабинета.

– Ой, бумаги, бумаги загорелись! – оглянувшись от двери, крикнула Алена. – Пожар начинается!.. Мы не можем так уйти, здесь пожар будет…

Лева потянул Алену за руку:

– Идем, идем… Да уйдешь ты отсюда или нет, идиотка!

– Нет, погоди, я быстро, я потушу…

Алена вырвала руку, подбежала к столу, принялась гасить горящие на столе бумаги – била по столу все тем же знаменем, как колотушкой.

– Это неправильно, нужно уйти и вызвать пожар… – начал Лева. – Ладно, я понял, ты не уйдешь. …Хочешь сгореть тут, ну и гори, черт с тобой…

Лева вернулся в кабинет, помог Алене затушить огонь на столе, бросил остатки красного полотнища в угол.

– … Кража, взлом, поджог, пожар – теперь мы можем уйти?

Алена от двери озабоченно оглядела кабинет, кивнула, – кажется, потушили.

– А может, ты еще что-нибудь подожжешь и потушишь? Хочешь, можем в кабинет директора заглянуть, – участливо сказал Лева.

Виталик ждал их за углом, на том же месте, где они встречались.

– Все нормально, сторож дрых. Нас никто не видел. Я вызвал пожарных женским голосом. Повезло, что в кармане двушка завалялась. …Левка, а как это вообще все произошло? Почему был такой черный дым?

– Ну как? Она наклонилась к огню, и шарф вспыхнул, он синтетический, синтетика мгновенно загорается, – объяснил Лева. – … И во время горения коптит, поэтому черный дым, копоть…

– Что ты говорил – шарф синтетический? А маме его одна папина поклонница подарила как шелковый! Вот люди… – возмутился Виталик. – …Ты как, Алена?

Алена стояла, прижимая руки к лицу, волосы вокруг лица превратились в паклю.

– Детка, волосы заживут… то есть отрастут, – утешил Виталик. – Ну что, пойдем ко мне, сажу отмоем?

– Да, в таком виде мне домой нельзя, – поддержал Лева.

Алена отняла руки от лица, замерла, и мальчики замерли тоже. Когда они все втроем в шоке метались по темному кабинету, когда Лева с Аленой, взявшись за руки, бежали по лестнице, во всем этом безумии ни один из мальчиков не видел ее лица.

– Ой, мамочки! – вскрикнул Виталик.

– Мама… – прошептал Лева.

У Алены было совершенно черное обгоревшее лицо.

…Раздался вой сирены – две пожарные машины одна за другой медленно ползли по узкому Щербакову переулку, и под вой сирены они побежали по Фонтанке, к третьему двору Толстовского дома.

– Ни фига себе сходили в булочную… – на ходу прокричал Виталик. – Куда нам ее?

– В травму, куда еще, – на бегу ответил Лева, – она пока от шока не испытывает боли, а скоро…

– Мне больно, больно!.. – задыхаясь от слез, закричала Алена. – Домой, к маме!..

… – У нее все лицо черное, – с жалостью сказал Виталик.

Они с Левой стояли на заднем дворе у помойки, вглядывались в Аленины окна.

Сразу после того, как они довели Алену до квартиры и, позвонив в дверь, скатились по лестнице, – им показалось, что не прошло и пяти минут, – во двор въехала «скорая помощь».

Спустя несколько минут во двор вынесли носилки, Лева с Виталиком бросились к машине, – увидеть Алену хоть на мгновение. Но это была не Алена, на носилках вынесли Андрея Петровича. Затем во двор въехала еще одна «скорая», Ольга Алексеевна с Аришей вывели закутанную с головой в покрывало Алену, и мальчики как-то стушевались, не решились подойти.

– Ладно, ты умный, скажи, как она теперь будет жить? Она была такая красивая, а стала такая страшная, обгоревшая. Была красота, и нету. …Как ей теперь жить… Левка?

Лева отвернулся, скривился.

– Ты что, плачешь? – спросил Виталик. – Я бы и сам заревел, но не умею. Ты, знаешь что… Ты не стесняйся, поплачь, тебе легче будет…

Лева молчал.

– Получается, я виноват, что шарф принес… Если бы не этот чертов шарф! Если бы я хотя бы не обкрутил ей шарфом шею!.. Нет, это я так, на самом деле я не виноват…

Лева молчал.

– Еще повезло, что глаза не пострадали… – бодро начал Виталик, и тут у обоих внутри камнем провалился ужас. Оба представили, как Алена выходит из кабинета слепой… и, уже не стесняясь друг друга, заплакали, сцепившись руками и подвывая.

– Я в кабинете сумку забыл, в ней задачи из кружка. Листок с задачами. Вернуться забрать? – наконец деревянным голосом сказал Лева.

Виталик покрутил пальцем у виска:

– У тебя что, тоже шок?

Утром, перед тем как идти в школу, Виталик с Левой наблюдали, как Ольга Алексеевна и Андрей Петрович Смирновы вместе вышли из дома. Смирнов, как обычно, уселся в свою черную «Волгу», а его жена направилась к троллейбусной остановке на Загородном.

– Да-а, – вздохнул Виталик, – гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей…

Вместо того чтобы идти в школу, они поднялись к Смирновым. Открыла Ариша, войти не пригласила, мертвым голосом сказала:

– У нас Алена обгорела. Мы всю ночь в больнице были, утром ее домой привезли. Родители на работу ушли. У мамы лекция, нельзя отменить, а у папы совещание в обкоме. У нас папа вчера… плакал. Ему «скорую» вызывали.

– Что врачи сказали? – закричал Лева так громко, будто Ариша находилась за сотни километров от него.

– Врачи сказали, что инфаркта нет. Хотели его в больнице оставить, но он отказался и к нам уехал… Они ему уколы сделали и…

– Да не ему, Алене что врачи сказали?..