Елена Колина - Толстовский дом

Фира ахнула – сердце подпрыгнуло и упало вниз.

– Не ругайте его так, все-таки у него в прошлом году второе место на всесоюзной…

– Меня не интересуют прошлогодние места! – вскричал математик.

Математика не интересовали прошлогодние места, не интересовало количество и сложность решенных задач, его интересовали только нерешенные задачи и будущие победы.

– Никто не решил задачу на рекуррентные соотношения… – печально сказал математик. – Лева подошел к решению ближе всех, но остановился на полпути. …А у него впереди олимпиады. Чтобы попасть на всесоюзную, нужны способности, у вашего сына они есть, и уровень подготовки – это даю ему я. Но мало попасть на олимпиаду, нужно победить. Математическая олимпиада – это спорт. Чтобы победить, нужна воля к победе. Нужно не отвлекаться от математики на ерунду вроде… вроде всего остального. Нужно собрать себя в кулак… И вам, и ему. Понимаете?

– Понимаю, спасибо вам за все, – сказала Фира.

…Пубертатный период изменяет поведение мальчиков, иногда даже меняет их личность. Нужно направить гормоны в спорт, учебу, общественно полезные дела. Иногда приходится просто перетерпеть, быть мягче, у кого-то переходный возраст проходит бурно, а у кого-то очень бурно. Для подростков характерны претензия на лидерство, отход от родительской модели, протестные реакции… Так или почти так Фира успокаивала родителей мальчиков, своих учеников. Прежде смена позиций была забавна – у себя в школе она была учителем, а в Левиной школе мамой, но мамой лучшего ученика, ее прекрасный сын был одновременно подтверждением ее профессиональной состоятельности, вершиной ее педагогического мастерства. Теперь она стала мамой «плохого», и это превратило забавную ситуацию в болезненную, словно, провалившись сама, она потеряла право учить других…

Да, Фира обычно советовала родителям подростков в сложных ситуациях выступать единым фронтом, не дать себя разделить, поссорить, чаще повторять «у нас одна цель».

Но все это была жизнь других.

– Что нам делать, Илюшка, что делать?.. Разбуди его! Давай поговорим с ним, ты поговори с ним как отец, как мужчина…

– Ты обалдела? Будить пьяного и разговоры разговаривать? …Ты такая красивая в этом халате, давай лучше пойдем спать…

Илья присел на диван рядом с Фирой, снял с ее головы полотенце, черные волны еще влажных после ванны волос упали на плечи. Илья потянулся к вороту яркого цветастого халата, расстегнул верхнюю пуговицу, погладил грудь, затем рука поползла к животу, слегка раздвинула ей ноги, принялась гладить.

Халат в цветах, и Фира в цвету – красивая яркая женщина, без полутонов, как дама пик. Илья быстро перебегал рукой, гладил ее то внизу, то по голове, это была не настойчивая ласка, а ласковая интимная шалость, намек, приглашение… Илья умел ее рассмешить, расслабить, но решить, будет ли у них любовь, всегда должна была она.

Фира не отзывалась Илье, но и не отталкивала его руку.

Сегодня математик опять вызывал Фиру – не ругать, а вместе беспокоиться, от разговора она разволновалась так, что заболело сердце.

– Человеку талантливому легко слететь с пути, талантливые беззащитны. В этом возрасте именно с талантливыми может случиться все что угодно. Хотите пример? …Не хотите? Ну, ладно, вы же сами педагог. Следите за ним, не спускайте глаз.

– Я слежу, слежу!..

Фира следила, это было даже немного сумасшествие, как она следила за Левой, можно сказать, превратилась в настоящего шпиона. Когда Лева разговаривал по телефону – прислушивалась, когда спал – проверяла карманы, портфель.

– … Илюшка, подожди… Илюша, что с ним случилось? У него всегда были только интеллектуальные интересы: шахматы, история… У него в портфеле записка от Алены… Может быть, дело в Алене, может, у него первая любовь?..

– Фу! Не хочу слушать! С ума сошла – шмон устраивать! Противно!..

Илья прервал ее так возмущенно, презрительно, и возмущение, и презрение относились к ней. Обидно, как обидно! Как будто ей самой не противно «устраивать шмон», но они же взрослые люди, родители!

– Таким способом? Спасай сама – без меня.

– Без тебя?.. Без тебя?! Но я и так все сама, без тебя…

Илья в это страшное для Фиры время как-то самоустранился, растворился в череде дней – у него работа, у него возня с машиной, у него дружки, и от математиков Фира выслушивала про Леву плохое одна, волновалась одна, следила одна. Как будто это была ее война. Она и сама, конечно, виновата, она его в это – трудное – не вовлекала по своей семейной привычке оставлять трудное себе. Да и что Илья? Разве он виноват в ее муке, в таком вдруг неправильном взрослении ее блестящего мальчика. Он бы сказал: «Подумаешь, большое дело…»

Фира вздохнула, нахмурилась, приготовилась сказать: «Я извелась, ночами не сплю, а ты говоришь “противно!”. Какое может быть “противно”, когда Леву нужно спасти, сохранить?! А ты, ты что сделал?!» Но не сказала – разве сейчас речь о ее обидах? Сейчас речь о Леве.

– Не заводись, Фирка… Давай стели постель… – попросил Илья.

Каждый вечер Фира раздвигала диван, долго стелила постель, старательно разглаживала простыню, пытаясь симметрично засунуть концы простыни под спинку дивана. А убирать утром постель и собирать диван было обязанностью Ильи, и каждое утро Илья говорил: «Фирка, можно я сегодня не буду убирать?» Знал, что она не разрешит, но это была игра, одна из их игр – он капризничает, а она строгая, утром Фира то притворно-сурово, то нежно отвечала: «Никак нельзя, Илюшенька».

– …Нет, не стели, это долго… – Илья раздвинул ей колени, прошептал: – Фирка, какая ты горячая, влажная…

– Подожди, нет, я не хочу, – оттолкнула его Фира.

– Не хочешь? – обиженно отстранился Илья.

– Не могу, – поправилась Фира, – я не могу, понимаешь?..

Илья убрал руку, сказал неожиданно трезвым голосом:

– А может быть, ему не нужно все это… что вы с Эмкой для него готовите?.. А может быть, он не математик?

– Не математик?.. А кто же?..

– Нормальный. Не математик, а нормальный человек.

Лева – нормальный? То есть обычный? Фира улыбнулась, отчасти даже растрогавшись таким нелепым предположением, – Илюшка как ребенок.

– Господи, Илюша, ты сам не понимаешь, что говоришь! …Вот Гриша Перельман ничем, кроме математики, не интересуется, – это нормально.

– А по-моему, ненормально.

Он дразнит ее, зачем он дразнит ее в такое тяжелое время, вместо того чтобы… чтобы… чтобы вести себя как положено отцу, он ее дразнит!..

– Да?.. Да? По-твоему, нормально – это когда вместо олимпиады выпивка? Это, по-твоему, нормально?! – Фира уже почти кричала.

Илья опустился на пол перед диваном, положил руки на Фирины колени. Крепкие красивые ноги, смуглая гладкая кожа, цветастый ситец разбросан по дивану…