Максим Осипов - Человек эпохи Возрождения [сборник]

Все, кроме Андронникова. Литр!

Андронников. Килограмм.

Сеня. Точно, килограмм. Не русский ты человек, Лифчик! (Подмигивает Грише) . Мотинька, нашу! (Поет на мотив “Интернационала”.) Бывают странные сближенья…

Гриша. Между лафитом и клико…

Сеня. Добьемся мы освобожденья…

Все, кроме Андронникова. Своею собственной руко!

Все, кроме Андронникова, смеются.

Сеня. Гриш, у тебя пряничков нет?

Гриша. Нет, Сень, с пряничками вот точно – все.

Сеня. Жалко… (Задушевно.) Ребята, слушайте, тут хоккей был. Наши с канадцами. Пива взял, открыл бутылочку, включил ящик, и тут вдруг – мысль: а ведь миллионов пятьдесят мужиков сейчас сделали то же самое! И так мне тепло на душе стало!

Антипов. Есть у тебя, Сеня, дар описывать… А у меня вот ни к чему дара нет…

Сеня (меланхолично) . Значит, Бог не дал.

Антипов. Тебе-то, конечно, он все дал. Теперь еще – Катю.

Архипов. Чего вы, не пойму, цацкаетесь с одной бабой, мужики? От баб все несчастья! Я на фирме у себя шуры-муры полностью прикрыл. Штраф миллион.

Все. Миллион?!

Гриша. Слушай, Князь, ты не выручишь… небольшой суммой?

Архипов (виновато-задушевно) . Григорий, ты же знаешь… Не даю я друзьям в долг… Плохо это влияет на дружбу.

Сеня. А послать друга подальше? Укрепляет дружбу? (Хохочет.) Я тебе дам, Гриш. Скоро. Получу и дам.

Все снова выпивают.

Ты, Мотинька, главного не знаешь! Князь научился детей заводить без баб!

Гриша (жуя) . В пробирке?

Архипов. В какой пробирке? Взял девку молодую с Украины, анализы, все дела… Девчонку рожает – пятнадцать, парня – тридцадка. Рожает, забирает деньги и – привет. Знаешь, какой пацан получился? Все у ребенка есть, вот так вот.

Гриша. А мама?

Архипов. Какая мама? У него гувернанток, нянек… В этом году еще троих заделаю!

Сеня. Князь, откуда у тебя столько денег, а? Не хочешь, не говори. (Подмигивает.)

Гриша. “Питайся ими и молчи”.

Все, кроме Архипова, смеются.

Сеня. Девка с Украины… М-да. А уругвайка у кого-нибудь была?

Все. Уругвайка?!

Сеня. Короче, ребят, выступление, полнейший успех, девки так и виснут, одну затаскиваю в койку. Представляете, ребят, уругвайка! Учится тут. Я ее спрашиваю: “Папа и мама уругвайцы?” – “Да, – говорит, – уругвайцы”. – “Бабушка с дедушкой – уругвайцы?” – меня прямо любопытство разбирает. Чистая уругвайка! – “Уругвайцы, – говорит, – все уругвайцы”. – “И по материнской линии, и по отцовской? Все-все?” Тут она, знаете, что говорит – уругвайка! – “Зая, ты идиот?” (Хохочет.)

Все смеются, кроме Антипова. Тот страшно расстроен.

Сеня. Ты чего, Губошлеп?

Антипов (почти плачет) . Сень, ты хоть и… творческая личность, но… Катя… И уругвайка!.. Не могу, грязь!

Сеня. Слушай, у нас с Гришей в третий раз уже… рокировочка.

Антипов. Отдайте мне Катю!

Сеня. Катю тебе, Губошлеп? Вот это видел? Через мой…

Антипов (вскакивает) . Да раньше за такое – стрелялись! Через платок!

Сеня. Стрелялись. Точно! Гришка, чуть не забыл! Машина открыта, Князь?

Архипов (нажимает кнопку на брелке, ворчит) . Открыта, открыта…

Андронников. Еще пара опусов.

Архипов. Да Гришке книг и так девать некуда…

Сеня (уже с порога) . Ваша эстетическая позиция, Князь, интересна постольку, поскольку у вас есть бабки! (Смеясь, уходит.)

Архипов. В одно ухо влетает, в другое вылетает.

Андронников. Зая.

Архипов. Ничего святого нет у человека. (Мрачно наливает.) За мужскую дружбу, мужики. Поехали.

Пьют. Сеня возвращается.

Сеня. Ой, ребята, вышел я, на снег побрызгал… Смотрю в небо – там звезд!.. (Протягивает Грише духовой пистолет.) Дарю! Стреляет – как настоящий!

Одноклассники набрасываются на пистолет, рассматривают его, заряжают. Первым стреляет Гриша, по пустым бутылкам, все время промахивается. Сеня, Антипов выхватывают у него пистолет, тоже стреляют мимо. Веселье возобновляется, все пьют, палят из пистолета. Наконец он достается Архипову. Почти не целясь, Архипов разбивает несколько бутылок.

Гриша (в восторге) . Ай да Князь! (Ставит себе на голову бутылку.) Огонь! Пли!

Архипов сбивает выстрелом бутылку с Гришиной головы. Рядом с Гришей становится Антипов, поворачивается спиной.

Антипов. Сильно бьет? В жопу мне стреляй, Князь!

Архипов. В жопу сам себе стреляй. (Отталкивает от себя пистолет.) Мужики, в тир ко мне приедете, вот где отдохнете. Из автоматического оружия, из гранатометов, из противотанковых винтовок… А в жопу пусть Лифчик стреляет. Бери, целься!

Андронников. Никогда не брал в руки оружия и не буду. (Ему суют пистолет, он прячет руки за спину.)

Антипов (подбегает к Андронникову, целует его) . А я ни разу в жизни человека по лицу не ударил!

Сеня. Лифчик, давай анализы сдадим послезавтра, а? Губошлеп, садись. Хозяин тост скажет.

Гриша. Товарищи!

Все. Уже хорошо!

Гриша. В пушкинском смысле… Товарищи, выпьем за наше поколение. Мы не совершили ничего героического. Зато когда у нас будут дети – у Князя уже потомство, – мы не станем шпынять их, как нас шпыняли: мы в твоем возрасте… За столько лет – ни одного подвига…

Все. Не, Гриш. Мы не будем за такое пить. Ну тебя, Гриш! Мы отдыхать приехали.

Антипов. За нас, за миленьких!

Сеня. И чтоб помнить только хорошее! А все плохое давайте не помнить, ребята!

Все чокаются, пьют, потом возобновляется беспорядочная стрельба, потом меркнет свет. Выстрелы становятся редкими, и в полной уже темноте раздается последний выстрел. Долгое время стоят тишина и мрак. Наконец, светает. Гриша, Антипов, Архипов лежат головами на столе, Сеня сидит на стуле в неестественной позе. Один лишь Андронников спит в кровати.

Порфирий один c книгой.

Порфирий (читает) . Устанавливать порядок, объединять сердца… (Потягивается.) О-хо-хонюшки-хо-хо…

Входит Никита. За ним – Гриша, Антипов, Архипов, Андронников. У троих последних под левым глазом одинаковые синяки.

Никита. Москвичи у дяди Гриши человека подстрелили!

Порфирий (не отрываясь от чтения) . Москвичи… Чередят… (Вздыхает.) Дышит?

Никита отрицательно мотает головой.