Каролина Сеттерваль - Давай надеяться на лучшее

Мы идем к нему домой. Мы будем ужинать все вчетвером, дети впервые встретятся, и если все пойдет хорошо, мы останемся ночевать. Он купил надувную кровать для Ивана, которую поставил рядом со своей двуспальной кроватью. В морозилке ждет мороженое, а на плите готовится детский вариант бефстроганов с колбасой. На полу в спальне стоит кукольный домик, готовый к исследованию любопытными пальчиками Ивана. В сообщениях я получаю фотографии всех приготовлений и заверения, что все будет хорошо.

Прошло пять недель с тех пор, как мы познакомились. За это время мы провели огромное количество часов в ночных телефонных разговорах, поделились друг с другом тайнами, о которых никогда никому раньше не рассказывали, брали долгий обеденный перерыв на работе, чтобы повстречаться в середине дня, и использовали всех нянь, каких смогли привлечь, чтобы иметь возможность заснуть в объятиях друг друга. Мы стали зависимы друг от друга физически и психически и убеждены, что встретили свою большую любовь. Слова, которые поначалу непривычно было слышать и странно произносить, теперь текут потоком каждый день. Мы говорим друг другу, что любим друг друга – об этом никто, кроме нас, не знает. Никто не подозревает, что мы строим планы по поводу семьи, которую скоро создадим, о будущих совместных детях и о той квартире, которую купим, когда съедемся. Его имя у меня в контактах сопровождается словом «любимый», а у него на дисплее появляется фото моих губ, сложенных поцелуем, каждый раз, когда я звоню. Звоним мы друг другу часто. Час без общения – и я уже не нахожу себе места, не могу сосредоточиться, верчу в руках телефон и начинаю оттачивать формулировки. Где он? А что, если он исчезнет? Однако он никогда не исчезает. Он присутствует постоянно. Похоже, потребность во сне у нас обоих исчезла начисто.

Но тут начинается вся эта логистика в нашей жизни родителей-одиночек. Необходимость подогнать графики нянь привела к тому, что мы не могли встречаться так часто, как хотели бы. Одного или двух дней в неделю со временем стало маловато. Четыре-пять дней врозь тянутся слишком долго. Мы привязались друг к другу и все время хотим еще, нас не удовлетворяют те жалкие крохи, которые нам перепадают. Мы удалились от реальности, так что это стало превращаться в проблему. Я скрываю наши отношения от своего окружения, словно в них есть нечто неприличное, с твоими родителями я не встречалась целый месяц. Бесконечные ночные разговоры по телефону привели к недосыпу, в общении с близкими и на работе мы рассеянны и как бы отсутствуем.

Не говоря уже о тоске по детям, когда мы оставляли их с нянями, чтобы иметь возможность встретиться. О чувстве вины, которое каждый раз неизбежно возникает, когда мне удается урвать несколько часов, чтобы побыть рядом с ним. Побывав у него, я очень скучаю по Ивану и стыжусь того, что отказалась от сына ради удовлетворения своих потребностей. Я стала чувствовать себя плохой матерью. Не хочу быть в разлуке с сыном. А он говорит, что готов познакомить детей, говорит, что уверен – все будет хорошо. Всю нашу предыдущую совместную ночь мы взвешивали плюсы и минусы. Пришли к единой убежденности, что мы достаточно уверены в своих чувствах друг к другу, чтобы начать общаться вместе с детьми. И вот этот день настал. И вот я сижу под деревом, обливаясь по́том.

Я нервничаю – сегодня мне предстоит знакомство с его дочерью вместе с Иваном. Боюсь, что я ей не понравлюсь – но более всего, что ей не понравится Иван. Или что она не понравится ему. Что он захочет домой и сделает все, что может сделать ребенок двух с половиной лет, чтобы обозначить свое неудовольствие. Волнуюсь, что обстановка будет натянутой и что это, в свою очередь, послужит сигналом: я слишком тороплюсь и в пылу своей влюбленности совсем витаю в облаках. Переживаю, что ставлю на первое место не Ивана, а себя. Сколько бы я ни убеждала себя, что это всего лишь ужин, всего лишь ночевка в гостях, ничего особенного, я прекрасно понимаю, что ситуация совершенно особенная. Это веха. Я знакомлю Ивана со своей новой любовью – Ивана, который жил вдвоем со мной с восьмимесячного возраста. Я, жившая с пустым стулом за обеденным столом с того дня, когда ты исчез. Сегодня я делаю шаг, чтобы изменить эту картинку. Я не знаю, как все это скажется на Иване – хорошо или травматично. Это не мелочь.

Однако сейчас это все же произойдет. Мои пятна пота не желают высыхать, а Иван устал от своей не то палочки, не то электропилы – не совсем понятно, что она представляет в данный момент. Он клянчит мороженое. «Ты уже съел сегодня мороженое, сейчас мы идем в гости», – говорю я. Чуть-чуть резко, чуть-чуть нервно. Я поднимаю его и сажаю в коляску. Иду вперед, поднимаясь по последнему склону, ведущему к его дому. Солнце светит. Иван ноет. Возврата нет. Мы должны это сделать.

И вдруг – словно у меня снова целая семья, с двумя родителями и двумя детьми. Мне должно быть странно, а мне ни капельки не странно. Дни слагаются в своеобразный медовый месяц, где все, что мы делаем – все наши вылазки, ужины, ночи на балконе, проходят как по маслу. На этот раз ребенок у меня побольше: в отличие от того момента, когда ты умер, Иван теперь человечек с речью и выраженной собственной волей. Человечек, который умеет спеть любую мелодию, которую услышит, и с невероятной точностью находит на своем айпаде приложения и игры. Человечек, с которым случаются припадки ярости, если все выходит не по его желанию, и который категорически не желает раздеваться – даже чтобы купаться. Человечек, который терпеть не может ложиться спать по вечерам и предпочитает сидеть со взрослыми, пока не отключится на диване. Человечек, который говорит о тебе как о своем папе на небе и моей новой любви как о своем папе на земле. Я думала, что все будет сложно – по крайней мере, местами, но все вышло так просто. Невероятно просто.

Моя тревога по поводу того, что дети друг другу не понравятся, оказалась совершенно необоснованной. И мне выпало пережить это чувство – увидеть, как Иван впервые в жизни влюбляется в другого ребенка. В старшую девочку, которая показывает, как строить конструкции из «Лего», и которая берет его за руку на переходе через улицу. Девочку, которая вдохновляет его пробовать больше, смеяться больше, хотеть большего. Иногда они ссорятся, но уже через минуту снова мирно играют. Просыпаясь поутру, Иван теперь первым делом лезет не ко мне в постель. Впервые в жизни я начинаю понимать, что имели в виду другие родители, заявляя, что братья и сестры – лучшая в мире штука. «Они заботятся друг о друге», – говорили они. Теперь я вижу, что они имели в виду. Невозможно не заметить, сколько радости и стимулов Иван получает от своей новой круглосуточной подружки по играм. Моя изначальная тревога – что я, отдавшись своим эгоистическим мечтам о любви и общении с другими взрослыми, подвергаю сына травматическим переживаниям – улеглась в течение того летнего месяца, который мы провели вместе.