Владислав Артемов - Император

Вот каким образом в самую решительную минуту оказался он в костюме шута. Можно ли это рассчитать и подстроить? Вряд ли. Тем более нельзя было предусмотреть всё то, что произошло спустя час, когда спектакль приближался к финалу.

— Выпей, Ерошка. — Ваня Смирнов протянул полстакана. — Сними стресс.

3

Если бы нашёлся терпеливый человек, способный наблюдать за дальнейшим ходом застолья, то ничего необычного, из ряда выходящего он бы не обнаружил. По крайней мере, заранее вывести из разговоров ход будущих событий никакой аналитик, будь он семи пядей во лбу, ни за что бы не смог. Всё шло как обычно. А между тем именно здесь и завязывались главные узлы той драмы, что разразилась впоследствии. Драмы, которая развивалась и продолжалась во всё дальнейшее время, определяя жизнь Бубенцова и всех его близких.

Через полчаса разговор, хотя немного переменился по содержанию, но и теперь не предвещал ничего особенного. Галдели уже все вместе, перебивая друг друга. Спрашивали не к месту, отвечали не в такт. На сердце Бубенцова становилось всё легче, всё веселее. Марат же Чарыков, напротив, хмурился, сдвигал брови, едва удерживая потяжелевшие веки. Движения его постепенно замедлялись, язык цеплялся, слова теряли внятность. Наконец упал головою на кучу тряпья, застыл, окаменел совершенно.

— Я переговорю кое с кем в Министерстве культуры, — обещал Бубенцов, облокачиваясь на бесчувственное тело Чарыкова. — Будет у тебя роль, Ваня. Не всё же массовку играть.

— Спасибо, Бубен! Вот за это спасибо! По гроб жизни! Если устроишь... коньяк с меня! Вот тебе моя рука. Нет, не эта. Вот эта... Я бы Гамлета сыграл.

— Будешь! Толщина не помеха. Живот подожмёшь и сыграешь. Главное, образ!

— Да какая помеха, Ерошка! Только Шлягер говорит, что у меня слуха нет.

— Есть у тебя слух. Внутренний. Чуть-чуть подправить, и пой в своё удовольствие. На радость людям, Ваня. А ну, повторяй за мной:

Заинька, попляши!

Серенький, попляши!

Ерошка встал и, хлопая в ладоши, пошёл вокруг стола. Следом за ним, неловко приседая, поковылял Ваня Смирнов.

Вот как, вот как попляши,

Вот как, вот как попляши!

Присев два или три раза, Ваня с грохотом повалил стул и сам упал на пол. Попытался тут же заснуть, но Бубенцов не унимался, рвал за ворот обмякшее тело:

Заинька, выйди в круг!

Серенький, выйди в круг!..

Глава 13

Краковяк и бравобес

1

Спектакль про семь страстей человеческих приближался к финалу. Действие разворачивалось в декорациях постоялого двора, построенного на развилке дорог. Метафора ясная, испытанная. Человек на земле лишь гость и прохожий. Закат догорал на заднике, как отсвет адского пламени.

Ставил спектакль модный режиссёр из Прибалтики. Зрители тихо ёрзали в креслах, тоскливо оглядывались, ждали благословенного финала. Серая скука и досада владели зрительным залом. Люди незаметно поглядывали на часы. И вдруг зашевелился занавес, послышались звуки борьбы, кто-то стал вываливаться оттуда, из закулисья.

— Пр-р-роклятый чёр-р-рт! Пр-р-равды и справедливости!

Закачалась, пошла волнами каменная стена на заднике сцены. Раздвинув декорации, прямо из адского пламени показалась рогатая фигура. То выступил на освещённую сцену Ерошка Бубенцов с шутовской тиарой на голове. Пошатываясь, позвякивая серебряными колокольцами, раза два споткнувшись, выступил на самую середину. Жмурился, вглядываясь в темень зала.

Луч юпитера ударил сверху.

— Приветствую вас, двуногие!

Весёлое оживление пробежало по рядам. Многие впоследствии объясняли случившееся тем, что москвичей почти не было в зале. Что все приняли происходящее как нечто полагающееся, нормальное, специально так задуманное. Перфоманс такой, что ли... Публика в основном вербовалась из провинциальной интеллигенции, приехавшей за культурными развлечениями. Из людей терпеливых, добрых и невзыскательных.

— Дряни вы!

Стон изумления вырвался из первых рядов. Что за таинственная властная сила исходила в тот миг от Бубенцова? Почему она в одно мгновение овладела залом? Почему так произошло, что уже в первое же мгновение, едва только Бубенцов выступил из-за кулисы, настроение зала переменилось тотчас как бы по волшебству? А ведь он не успел ещё произнести ни одного матерного слова. Вид героя, который стоял посередине сцены, был необычен. Чего стоил один уже этот выпирающий из разноцветных штанов гигантский гульфик! А эти развесистые, увешанные бубенцами рога тиары! Впрочем, Бубенцов, кажется, и сам находился в ещё большем изумлении от необыкновенности происходящего.

Ерошка стоял посреди сцены в ослепительном круге света. Озирался, щурил глаза. Сухим жаром несло от софитов и юпитеров, празднично сияло всё вокруг. Не то чтобы он смутился, утратил решимость... Хмельной порыв, который вынес его на публику, немного отступил. Но всего лишь на секунду, как отступает волна, чтобы накатить и ударить с новой силой.

Зал всколыхнулся, насторожился. Там и сям поднялись и выросли над рядами взволнованные головы. Бубенцов же почувствовал необыкновенную лёгкость и свободу. Обтягивающее трико ничуть не сковывало движений. Даже огромного своего, торчащего, выставленного на всеобщее обозрение гульфика он уже не стеснялся! Наоборот!..

— Правды и справедливости?! — прогремел Бубенцов. — Нет правды на земле! Но нет её и выше!..

Только и всего. Здесь он ненадолго замолчал, не зная, как продолжить. Не оговорился ни единым словом больше. Это-то и удивительно! Неужели одно только выспреннее упоминание о правде и о справедливости произвело столь сокрушительное воздействие? Пусть вещали о ней уста нелепые, крамольные, шутовские. Пусть упоминались эти святые понятия всего лишь в связи с личными обидами Вани Смирнова. Так почему из этого невинного, отчасти даже водевильного положения развилась впоследствии тяжёлая драма? Ничего выдающегося здесь не усматривается! В нелепой выходке нет ничего смешного, оригинального! Не шевелится здесь никакой зародыш, не видно никакого семени, обещающего обильные всходы! Даже и намёка нельзя сыскать в этих словах и в этом глупом положении на то, что грядут вслед за всем этим великие потрясения.

Почему? Нет разумного ответа. И не надо его искать. Дело, вероятно, заключалось вовсе не в Бубенцове. И даже не в пьяном скандале, который он учинил. Дело тут совсем в ином. Отчего просыпается вулкан? Дремал-дремал тысячу лет, а тут взял и проснулся. Ни от чего. Накопились силы и энергии. Пришло время, и гибнет Помпея. Отчего умирает старик? Пришло время. Отчего рождается младенец? Время приспело. Отчего рушится мир? Пришло время. Никаких иных, более внятных объяснений нет. Тут ты совершенно прав, достопочтенный Георг Вильгельм Фридрих Гегель! Недаром портрет твой в золотом овале висит у профессора Покровского в самом видном углу! Едва ли не под иконами. Образно говоря, понадобился всего лишь малый камушек, и тронулась с места дремавшая до сих пор лавина. Пришло время. Ерофей Тимофеевич Бубенцов случайно оказался в роковом месте и всего лишь неловко пошевелился.