Владислав Артемов - Император

Бубенцов скомкал шута, зашвырнул в шкаф. Звякнула бубенцами тиара и смолкла. Следовало поскорее покинуть проклятое место. И уже оттуда, из безопасного далека, обернуться, оглядеться. Рассмотреть мысленно всё, что произошло, оценить трезво и здраво.

Он твёрдо знал, что в успехе, в триумфе его...

— Да-да-да! Есть что-то неправильное, устрашающее, несуразное!

Он произнёс вслух это разумное заклинание. Специально отчётливо и громко, чтобы развеять вражьи чары. Но ещё громче зазвучал хмельной голос внутри, ещё настойчивее застучалась в сердце совсем иная, дерзкая и весёлая мысль: «А почему бы нет? Нельзя же настолько уж не доверять себе. Талант может дремать, но он пробьётся, рано или поздно...»

Дрожащей рукой налил чаю, бросил в стакан два куска сахара. Размешивал с отрешённой задумчивостью, со странной улыбкой на устах. Забылся, машинально добавил в стакан ещё два куска сахару. Отхлёбывал и даже не чувствовал, как пересластил. Ибо ядовитая сладость успеха уже растворилась в его крови.

Кое-как прибравшись, Ерошка поспешил выскользнуть из театра, не дожидаясь сменщика. Чуя внутри себя разлад, раздвоение чувств и мыслей, Ерошка знал, куда ему следует немедленно стремиться. Знал, где и в чём его спасение. Он спешил к жене. Обычно от женщины в семье исходят тревоги, истерики, смятения, крики, всякое беспокойство. В жизнь Ерофея Бубенцова Вера вносила тишину.

2

Из кухни доносились милые домашние звуки, позвякивания. Губы Бубенцова, едва он вступил в прихожую, тронула улыбка. Он знал, что сейчас станет ясно, легко. Вера как-то очень естественно уравновешивала его расхристанную, неуверенную в себе натуру. Вера руководствовалась двумя-тремя простыми принципами, которые взялись неведомо откуда, но были приняты ею без всяких обоснований и доказательств. Главное же убеждение состояло вот в чём: «Если оттого, что ты есть на свете, людям жить легче, значит, жизнь твоя правильная».

Ерошка скинул куртку, направился было в кухню, но по пути не удержался, завернул налево, в гостиную. Там в эти дни формировался внешний образ Бубенцова. Та оболочка, в которой Ерошка должен был отправиться на торжества в Колонный зал Дома Союзов.

Двойник был на месте, лежал, раскинувши ноги, на софе. Ерошка, едва взглянув на разложенную одежду, вдруг почувствовал, что каким-то образом двойник этот связан со вчерашним его бенефисом на сцене. Но ещё более связан он с будущими событиями, о которых Ерошка пока, как и всякий человек, ничего не знал. Знал только, что события эти непременно наступят, и будут они грозные.

Серый пиджак, белая рубаха, галстук в синюю и серую полоску, чёрные брюки. Начищенные ботинки с вымытыми жёлтыми подошвами уложены были на светлом покрывале чуть пониже штанин, носками врозь. Будто бы безголовый, плоский человек упал навзничь. Зарезанный, с высосанной кровью. В позапрошлую ночь Вера даже вскрикнула, когда, попив воды, возвращалась из кухни в спальню. Она ненароком заглянула в сумрачную гостиную, и ей привиделось, что человек на софе пошевелил рукой. Хотя и был он, повторяем, безголовый.

Три дня назад появился этот человек в квартире Бубенцовых. Он не имел объёма, был плоский, как будто явился сюда из некоего двухмерного мира. Он лежал на софе, меняя то пиджак, то галстук, то носки, то уголочек платка в нагрудном кармане пиджака. К нынешнему утру общий образ был сформирован окончательно. Бубенцов с удовольствием разглядывал двойника. Этот франт, небрежно развалившийся на покрывале, ему был чрезвычайно симпатичен. Высокий, стройный, уверенно расставивший ноги в остроносых туфлях. Умеющий многое взять от жизни. Остроумный, лёгкий на подъём, раскованный, особенно в общении с красивыми женщинами. Светский лев, опытный щёголь, много повидавший в жизни, знающий хорошие манеры.

Вдоволь налюбовавшись своим будущим образом, Ерошка вложил конверт с деньгами в пиджак. В нагрудный карман. Так, чтобы уголок торчал, подобно крахмальному платку.

Хлопнула дверь, с кухни потянуло палёным. Упала крышка на кафельный пол. Вера вышла, вытирая полотенцем руки.

— Гляди, что пиджак тебе подарил, — сказал Ерошка, предвкушая реакцию жены.

Вера, однако, ничуть не удивилась, вытащив конверт с деньгами. Она вообще никогда не удивлялась. Пересчитала.

— Много! У кого занял?

— Ни у кого. Это наши. Без всяких процентов. Я сыграл роль шута. Скажу кратко: успех и овации!..

— Шута? А Чарыков что?

— А Чарыков в запое!

Слова эти произнёс с большим удовлетворением, радуясь тому, что сам-то стоит перед Верой трезвый, рассудительный, успешный. Что есть на свете отрицательный человек по фамилии Марат Чарыков, который в это время похмеляется, пьёт горькую с Каином, грешит тяжко, болезненно. Что Вера имеет прекрасную возможность сравнить, сопоставить и сделать правильный вывод.

Через минуту, сидя на кухне, он рассказывал Вере историю своего неожиданного триумфа. Обогащал произошедшее новыми деталями, которые, как ему казалось, очень украшали рассказ, придавали словам большую достоверность. Ерошка чувствовал себя не только актёром, но и режиссёром. Но, к его удивлению, история эта, несмотря на обилие ярких метафор и преувеличений, по мере изложения выглядела всё бледнее, запутаннее и неинтереснее, чем была на самом деле. Вера слушала внимательно, кивала головою, но всё грустнее, задумчивее глядели её глаза.

— Царя бы ещё сыграть, — закончил Ерошка. — Это серьёзная роль. Я совсем бы по-другому сыграл.

— Какой из тебя царь? — возразила Вера, напуганная новыми интонациями в голосе непутёвого мужа. — Успех этот твой неспроста. Так не бывает.

— Почему не бывает?

— Почему? Потому... — Вера помолчала. — Не бывает. И как-то это всё, чего не бывает, связано с Колонным залом! Я чувствую. Давай-ка ещё раз примерим.

Вера помогла Ерофею надеть приготовленные вещи. Ерошка влез на табуретку, жена оглядела его со всех сторон.

— Ну вот. Теперь более-менее, — говорила Вера, отступая на два шага и суживая глаза. — Слезай. А может, не ходить?

— Я тебе вина украду.

— Не кради! Вдруг и в самом деле вас снимают на камеры? Смотри не напейся там. Ты скандальный. Помни про это.

— Не программируй. Главное, предварительный мирный настрой.

Сказать по правде, он здорово волновался. Ожидание чего-то необыкновенного всё более овладевало им, не давало сосредоточиться. Мысли скакали, путались.

3

Как ни уговаривал себя Бубенцов, как ни успокаивал стучащее в горле сердце, по дороге с ним произошли события, которые здорово его расстроили. События, если оценивать их теперь, по прошествии времени, были не драматического, а скорее забавного свойства. Впрочем, чужое несчастье часто вызывает у посторонних наблюдателей улыбку. Толстяк, забавно падающий на гололёде, или пьяный на велосипеде... Ерошку же, как человека эмоционально неустойчивого, мелкое и пакостное происшествие надолго вывело из себя.