Брюс Кэмерон - Путь домой

Потом один мужчина дал мне ложку соуса, такого восхитительного, что мне захотелось от удовольствия лечь на спину и покататься по полу.

– Не корми ее десертом, Стив, – сказал Тай.

Мужчина опять засунул ложку в соус.

– Ванильный, – сказал он. Соус находился в пластмассовой баночке, которая стояла на столике рядом с его мягким креслом, и там же стояла горящая лампа, которая нагревала еду, так что от нее шел сладкий аромат. Я смотрела на руку мужчины так же пристально, как когда я видела перед собой «Крохотный Кусочек Сыра». Ложка опустилась, и я облизнулась, ожидая, пока она не опустится достаточно низко, чтобы я могла осторожно взять лакомство у мужчины.

Тай постучал пальцем по спинке кресла, на котором сидел этот мужчина.

– Ну все, Стив, это последняя ложка, – сказал он.

Мужчину с соусом звали Стив.

– Эта собака напоминает мне бульдога-полукровку, который был у меня в детстве. Можешь приходить сюда, когда захочешь, Белла. – Я облизала его пальцы.

Тай пожал плечами.

– Не уверен, что это возможно, Стив. Если доктор Ганн проведает, что здесь побывала Белла, с ним случится истерика.

– Ну и пусть. – Голос Стива зазвучал резко, и он сжал клок моей шерсти в кулаке. Я посмотрела не него, не понимая, в чем дело. – Он понятия не имеет, что нам приходится терпеть.

Тай погладил меня по голове.

– Да нет, Стив, он хороший человек. Просто у него забот полон рот, а тут ему еще и спускают сверху кучу всяких правил.

Стив разжал кулак и отпустил мою шерсть.

– Ну что ж, ладно. Тогда просто ничего ему не говори.

– Хм. – Тай потер рукой подбородок.

– Еще ложечку. – Стив повернулся в своем кресле, взял со столика ложку, и я уставилась на него, не мигая.

– Нет, хватит. Нам пора идти. – Тай потянул за поводок, и я нехотя пошла за ним, то и дело оборачиваясь и бросая жалобные взгляды на Стива. – Ты хорошая собака, Белла. Я хочу кое с кем тебя познакомить.

Тай подвел меня к мужчине, сидящему в большом широком кресле у окна. Его звали Мак, у него не было на голове волос, и руки у него были такие мягкие, когда он провел ими по моим ушам. У него была очень темная кожа, а от его пальцев пахло мылом и немножко беконом.

Маку было грустно, так же грустно, как иногда бывало Мамуле, – это была тоска, смешанная с отчаянием и страхом. Я вспомнила, как ложилась рядом с Мамулей, когда на нее накатывали такие чувства, и я положила передние лапы на кресло Мака, а потом залезла вся, чтобы побыть с ним.

– Ух ты! – Тай рассмеялся.

С подушек кресла поднялась пыль, и я глубоко вдохнула ее. Мак крепко обнял меня и долго не отпускал.

– Как дела, Мак? Держишься?

– Ага, – сказал Мак. Он произнес только одно слово. Но я чувствовала, что чем дольше он прижимает меня к себе, тем слабее становится терзающая его боль. Я была хорошей собакой, делающей свою работу и приносящей успокоение Маку. Я была уверена, что Лукас это одобрит.

Наконец в комнату вошла Мамуля. Он обняла некоторых из сидящих в комнате людей.

– Тебе надо будет приводить сюда Беллу почаще, – сказал ей Тай. – Она имела умопомрачительный успех.

– Ну… посмотрим, – ответила Мамуля.

– Я серьезно, Терри. Если бы ты видела, как приободрился Мак.

– Мак? В самом деле?

– Можно минутку с тобой поговорить? – тихо спросил ее Тай.

Они отошли в угол, чтобы побыть со мной.

– Ты понимаешь, зачем большинство этих ребят приходят сюда каждый день? – спросил Тай.

Мамуля посмотрела на людей, сидящих в креслах.

– Чтобы побыть с такими же, как они сами.

– Верно, но только отчасти. Дело в том, что им, кроме всего прочего, просто некуда больше идти. В отличие от тебя у них нет сыновей, о которых нужно заботиться.

– Заботиться, – медленно проговорила Мамуля. – Не уверена, что я так уж забочусь о нем. В основном это он обо мне заботится.

– Усек. Я просто хочу тебе сказать, что когда они узнали, что вы с сыном тайком привели сюда собаку, это дало им чувство, что они кому-то нужны. Знаешь что? Дай им одержать какую-никакую победу. Они все солдаты, и им будет полезно почувствовать, что они снова ведут бой, даже если это будет всего лишь восстание против глупого запрета на собак. Почему бы завтра тебе не привести ее сюда опять?

– Ну, не думаю, что это хорошая идея. Если доктор Ганн об этом узнает, положение Лукаса окажется…

– Он ничего не узнает, – перебил ее Тай. – Мы спрячем Беллу и от него, и от всех прочих, кто стал бы возражать. Ну как, согласна? Давай сделаем это, Терри.

На следующий день, когда Лукас собрался «Идти на Работу», мы с Мамулей пошли с ним! Меня опять отвели в большую комнату, где в креслах сидели мои друзья, и Мамуля тоже села и стала с ними говорить. Все были очень рады меня видеть.

На этот раз у мужчины по имени Стив не было с собой потрясающе сладкого соуса.

– Хочешь пирожного? – сказал мне он.

Это было чудесно. Мне понравился Марти, который немного поборолся со мной на полу. И Дрю, у которого не было ног, но который покатал меня на своем кресле, как будто на машине. Я сидела у него на коленях и виляла хвостом, и все смеялись. Правда, пахло при этом не так, как когда катаешься на машине. Мне нравилось прижиматься к Дрю, когда он вел свое кресло. Может быть, когда-нибудь Лукас будет водить машину, и тогда он позволит мне сидеть у него на коленях? Это был замечательный день. Все тискали меня и дарили мне лакомства и свою любовь.

Я выполняла «Сидеть» для Джордана, который давал мне маленькие кусочки гамбургера один за другим, когда Лейла сказала:

– Сюда идет доктор Ганн! – и Тай подхватил меня и отнес на диван, где сидел Мак.

– «Лежать», Белла! – сказал мне Тай. Мак протянул руки и прижал меня к себе, и я легла рядом с ним, чтобы дать ему успокоение. Кто-то накрыл меня сверху одеялом. Я не могла понять, в чем суть этой игры, но всякий раз, когда я чуть-чуть шевелилась, Мак клал на меня руку и заставлял лежать смирно. Его сердце колотилось часто-часто.

– Доктор Ганн, – громко сказал Тай, – можно попросить вас подключить сюда еще несколько кабельных каналов вдобавок к тому, по которому передают погоду?

Слышала я другие голоса. Я лежала смирно, прижавшись к Маку.

– Хорошая собака, – похвалил он меня так тихо, что я едва его расслышала.

Когда с меня сняли одеяло, люди захлопали в ладоши и стали говорить мне, что я хорошая собака, и я в радостном волнении виляла хвостом.

Позднее я узнала, что женщину из подсобки зовут Оливия. Она пришла проведать меня и дала мне несколько кусочков еды и говорила с Мамулей.

В тот вечер Мамуля произнесла ее имя несколько раз.

– Почему бы тебе не пригласить ее куда-нибудь? – спросила она Лукаса.

Я принесла мячик и теперь не сводила с него глаз, надеясь, что Лукас покатает его по полу.