Брюс Кэмерон - Путь домой

Я не могла залезть на забор. И он был слишком высок, чтобы его перепрыгнуть. Но мне надо было уйти со двора. Хосе и Лоретта выходили со мной на прогулки, но всегда держали меня на поводке.

Если бы здесь был Лукас, он бросил бы мячик с такой силой, что тот покатился бы вверх по горке, а я побежала бы по скату вслед за ним. Горка теперь стояла у самого забора. Я представила себе, как Лукас бросает мячик и он катится вверх по скату и перескакивает через забор. А когда я побежала бы за ним и поймала его, я оказалась бы с другой стороны забора.

Мне не нужен был мячик. Я пробежала по двору, взбежала на горку, перенеслась через забор и легко приземлилась на мягкую землю.

Теперь я сделаю «Иди Домой» к Лукасу.

Я направилась не туда, откуда доносились запахи домов с людьми и собак, а туда, где росли деревья и пахло камнями, землей и водой. Я чувствовала себя сильной и хорошей, и у меня была цель.

Я не спала всю ночь и весь следующий день. Я нашла тропу, от которой пахло множеством людей, но услышав, что кто-то приближается, я всякий раз сходила с нее, пока этот человек или люди не уходили далеко. Неподалеку тек ручей, и я пила из него воду несколько раз.

Я начала испытывать голод, такой голод, который мне был не знаком. Мой желудок был пуст и немного болел. Я вспомнила, как Лукас давал мне «Крохотный Кусочек Сыра», и мой рот наполнился слюной. Я облизнулась, думая о сыре.

Когда день начал темнеть и холодать, я уже очень устала, и мне надо было поспать. Я выкопала углубление у скалы, думая при этом о другом логове Мамы-Кошки, о том, которое находилось под террасой.

И тут я вдруг осознала, что там, откуда я убежала, осталось кое-что очень важное и дорогое – мое одеяло.

Я свернулась клубком, и мне было холодно, грустно и одиноко.

Вскоре после того, как я закрыла глаза, меня разбудил ужасающий вопль. Я вскочила на лапы. Что бы ни произвело этот шум, оно было близко.

Когда звук разорвал тишину еще раз, я замерла. Теперь я поняла, что то, что сначала показалось мне воплем человека, было слишком пронзительным и каким-то звериным, но какое животное может издать такой крик? Когда звук расколол воздух опять, я не услышала в нем ни боли, ни страха, но он все равно меня напугал. Я заколебалась, гадая, что делать дальше. Бежать? Или пойти выяснить, что это?

Я замедлила шаг, когда мои уши подсказали мне, что я уже близко к источнику этих звуков, хотя ветер дул не ко мне, а от меня, так что я не чуяла запаха того, к чему приближалась.

И тут я увидела, кто издает эти звуки – на валуне сидела большая лиса. Ее пасть открылась, грудь сжалась, и ночь огласил ее истошный вопль. Немного спустя она издала его опять. Потом лиса резко повернулась и уставилась на меня.

Я почувствовала, как на загривке у меня поднимается шерсть. Я знала, что такое лиса с тех пор, как делала «Пойдем в Поход» с Лукасом и Оливией. Лисы – это животные, немного похожие на белок, потому что они тоже бегают близко к земле. Но в этой лисе было что-то такое, что у меня не возникло желания погнаться за ней. Мы смотрели друг на друга: собака и дикое животное, и я втягивала носом запах ее дикости. Интересно, что она думает обо мне – о более крупной, чем она, хорошей собаке, которая живет с людьми?

Она бесшумно спрыгнула на землю и бросилась в кусты. Глядя, как она убегает, я подумала о том времени, когда увидела лису впервые, и о том, какой уверенной я тогда была и как мне хотелось погнаться за той лисой, если того пожелает Лукас. Но сегодня все было иначе. Рядом со мной не было людей, значит, сейчас я находилась в мире этой лисы, а не наоборот. И я вдруг почувствовала себя очень уязвимой.

Какие же еще существа поджидают меня там, в этом темнеющем лесу?

Утром я чувствовала тревогу, голод и немножечко – страх. Я знала, что я хорошая собака, раз делаю «Иди Домой», но тропа, по которой я бежала, вела не прямо туда, где, как я чувствовала, должен находиться Лукас. Но когда я сходила с тропы, на земле иногда бывало много скал, а иногда ее покрывали растения, так что двигаться по ней было трудно. Я подумала, что легче будет оставаться на тропе.

Через некоторое время тропа пошла вниз, и запахи людей стали явственнее. Я знала, что надо убежать, но чувство, что я скоро буду с людьми, гнало меня вперед. Я вспомнила, что уже испытывала подобное ощущение, когда все кошки перепугались, потому что в логове была женщина Одри, а меня вдруг потянуло к ней. Может быть, эти люди поприветствуют меня, как это всегда делали Тай и другие, и отведут меня к Лукасу.

Я услышала голоса двух молодых пареньков. И, поколебавшись всего лишь мгновение, направилась к ним.

Ветер дул мне в морду, и я почуяла этих пареньков задолго до того, как увидела их. Труся к ним, я вдруг услышала громкий, резкий хлопок. Он был немного похож на звук, который раздается, когда хлопает дверь, – и все же это был звук, которого я никогда не слышала прежде. До моего носа донесся легкий запах едкого дыма.

– Классный выстрел! – услышала я голос одного из них.

Громкий резкий шум испугал меня, но желание вновь увидеть людей неудержимо тянуло меня к ним. Я взбежала на вершину невысокого пригорка и увидела их – они стояли бок о бок и не смотрели туда, где стояла я. Один из них держал в руках какую-то длинную трубку, и едкий запах шел именно от нее. У второго паренька на спине был мешок, похожий на тот, который нес Лукас, когда мы делали «Пойдем в Поход». Перед ними на упавшем дереве стояло несколько бутылок, от которых шел слабый запах напитка, который всегда пил Хосе, когда давал мне лакомства. От этой мысли у меня потекли слюнки.

Из трубки вырвалось облачко едкого дыма, одновременно раздался тот же самый громкий хлопок, и одна из бутылок разлетелась на куски.

– Ну, чувак, ты даешь! – весело крикнул паренек, у которого был мешок за спиной и не было длинной трубки. Потом он посмотрел вверх и увидел меня. Я завиляла хвостом. – Смотри! Там собака!

Второй паренек обернулся, чтобы посмотреть.

– Ух ты, – сказал он, потом поднял трубку к плечу и направил ее на меня.

Паренек с мешком за спиной оттолкнул трубку вверх и в сторону от меня.

– Эй! Ты что задумал?

Паренек с трубкой направил ее в небо.

– Он же бездомный.

– Не станем же мы стрелять в него. Это противозаконно.

– Чувак, то, что мы сейчас делаем, и так противозаконно.

– Нельзя стрелять в чью-то собаку только потому, что она потерялась. Ведь ты бы все-таки не стал в нее стрелять, верно?

В ситуации было что-то такое, что я не решалась подойти к этим паренькам ближе. Они явно не сердились, но между ними чувствовалось какое-то напряжение. Трубка опустилась к земле.

– А черт его знает, Уоррен. Скорее всего, не стал бы, нет.