Александра Сашнева - Танго с ветром

Звук полиэтилена на экране, блеск ножа и разыгравшиеся фантазии заставляют Джонни замереть. Он забывается. Только запах подгорающего яйца возвращает его в реал.

Джонни выключает газ.

Маньяк на экране заклеивает скотчем рот жертвы.

Утро. Недалеко от пыльного промышленного района на небольшой кривой улочке возле маленькой одноэтажной халупы останавливается машина. Из нее выходит пассажир — это Джонни, — и машина уезжает. На другой стороне дороги стоит дородная женщина. Она щурится на солнце. На лбу и щеках блестит пот.

Джонни подходит ближе и вежливо улыбается.

— Здравствуйте. Я звонил вам. Насчет аренды.

Женщина окидывает его взглядом снизу вверх и обратно и открывает калитку.

— Ну, здравствуй! Идем!

Они идут по тропинке в покосившийся домик. Женщина сообщает:

— Тут у нас бабушка жила, но умерла месяц назад.

— Нормально. Я не боюсь призраков, — спокойно говорит Джонни.

Они входят в дом.

Две комнаты, заставленные ветхой мебелью. Джонни осматривается. Он ходит молча, трогает вещи, переставляет стулья. Ожидание становится утомительным. Молчание напряженным.

— Ну что? Снимаешь? Или как? — женщина пытается поторопить возможного арендатора.

— А можно этот хлам весь выбросить? — спрашивает Джонни, пиная покосившийся стул ногой.

— Ой! Да только спасибо скажу! — восклицает женщина.

Утро. Ветерок шевелит осоку, солнце в дымке, и волна довольно высока. Постояльцы Петровны всем составом лежат на песке. Шум волн убаюкивает и утешает, как колыбельная матери. Такой приятный равномерный шум моря.

Внезапно эта идиллия нарушается сигналом смс. Рита поднимает голову, и на ее лице заранее появляется тревога. Пробежав сообщение глазами, она лихорадочно лезет в сумку. Ее тонкие пальцы громко щелкают пластиком. Соня смотрит, как дергается горло Риты, когда она запивает три таблетки сразу.

Игорян поднимает голову.

— Опять таблетки ешь? Печень испортишь себе так!

Только Наталья безучастна.

— Она не едет, — объявляет Рита. — Она остается в городе.

Все молчат. Рита вскакивает и, заплетаясь ногами, пытается бежать к воде.

И все смотрят, как Рита ныряет в волну и неторопливым брасом начинает удаляться в сторону Турции.

Соня смотрит на Риту и думает: «Иногда люди сами устраивают себе полный армагеддон, чтобы начать делать какие-то простые действия. Например, глотать таблетки вместо того, чтобы что-то решать. Потому что проблема не в том, что человек не хочет решить, а в том, что он загипнотизирован множеством переменных, и особенно сложно, когда в уравнении присутствуют мнимые переменные, которые противоречат истинному значению тех переменных, величину которых нужно определить. Тогда мозг взрывается, и человек начинает биться о стену головой, чтобы вытряхнуть лишние переменные и свести решение уравнения к простому действию. К любому простому действию».

Игорян встает на ноги.

— Посмотри-ка! Далеко уже заплыла красотка наша. Не топиться ли вздумала? Да еще после таблеток? — сложив руки рупором, он кричит: — Рита! Возвращайся! Рита!

Теперь и Наталья приходит в движение, но пока молча. Бывают моменты, когда все человекообразные объединяются в резонансе. Это моменты, когда решается вопрос бытия или небытия племени. Как бы там ни было, мы не имеем смысла, если нас не видят и не слышат подобные нам. Отражаясь в них, мы узнаем, что существуем. Кому нужны наши слова, если их никто не услышит? Племя — это и есть тот Бог, которому мы приносим в жертву наши тела, чтобы было кому услышать наши стихи. Но нам нужны тела, которые смогут слышать наши стихи. В этом смысл. И тут племя становится единодушным. И только изгой, преступник, исчадие сатаны в этот момент способен спасать себя в ущерб племени. Потому жечь стихи — все равно что убивать младенцев.

Игорян бросается в воду. Короткими саженками он пытается догнать Риту.

Наталья и Соня тоже встают и начитают метаться по берегу.

— Рита! Назад! Вот дура-то! Вот дура!

Соня бегом бросается на серфстанцию.

Черный пиратский флаг развевается на ветру. Пластиковые стулья и столик пустуют под зонтиком с надписью «Хайнекен». Муха лежит на песке и загорает. Он недоволен, что опаздывает Джонни, что нет клиентов, что день ветреный и, похоже, будет дождь.

Иногда Муха смотрит на горизонт и понимает, что там, за пеленой подсвеченного Солнцем воздуха, непостижимая уму бесконечность. Как и все дети, Муха в детстве задавался вопросом: а что там, где кончается все? Но никто не смог ответить ему на это, а своего ума у Мухи не хватало. И он постепенно выбросил эти мысли из головы, решив уцепиться в жизни не за мысли, а за удовольствия и вещи. Вещи были твердыми и надежными. А удовольствия выключали мысли. И вскоре он осознал, что самое верное — это включать мысли только для поиска удовольствий.

Но иногда помимо воли Мухи в его мозг прорывалась необъяснимая тревога, проникающая на Землю сквозь атмосферу из космоса. И он начинал тосковать. Но и с этим он научился бороться.

Ощущения. Вот что важно. Ветер, солнце, горячий шорох песка. Это отлично заполняет пустоту не организованного ничем времени. Надо только вникать очень подробно в каждое свое чувство. Поэтому Муха не торопится. Его ладонь лежит на песке неподвижно и впитывает жар, долетевший от Солнца. Муха делает это, ни о чем не думая, как кот. Кот ведь не думает ни о чем. И кот прав. Думай, не думай. Все будет так, как будет.

Вот сейчас Муха лежит на песке и будет лежать, пока что-то не случится. Неожиданно Муха замечает бегущую со всех ног Соню. Но Муха не пытается опередить события, он не предполагает и не просчитывает никаких версий, просто ждет. Все случится само.

Соня падает на колени рядом. Она шумно дышит, и дух горячего женского тела ударяет Мухе в ноздри.

— Привет, Муха. А где Джонни? — выдыхает Соня.

Муха лениво поднимает голову.

— Откуда я знаю. Позвонил, сказал — позже будет. А че?

— Муха! Рита! Посмотри! Такие волны! — Соня кричит. Голос вырывается из самой глубины ее тела. — Она съела три таблетки «Феназепама». Муха! Дай мне скорее серф!

— Тебе-то он зачем сейчас? — криво усмехается Муха.

Он пружинно вскакивает на ноги, бросает взгляд в ту сторону, где мелькает среди волн голова Риты.

— Она не доплывет обратно! — говорит он. — Там течение тащит в море.

— Что же теперь? — в голосе Сони тревога.

— Сиди здесь! За старшую будешь, — на бегу бросает Муха и скрывается в ангаре, Соня топчется на ветру.

Рита качается в волнах. Ей хорошо, море уносит ее к себе, но Рита не замечает этого. Рита сама не знает, где она. В ее голове кружится странное месиво прошлого, которое угнездилось в клетках ее тела и никак не хочет уйти от нее. Это ее прошлое вцепилось в нее странным дурным спрутом, оно обхватило шею Риты и начинает тянуть ее в глубину.