Жанна Бочманова - Остров

– А себя-то за что? – Игорь развернулся к ней лицом.

– Да вот за все. Вся моя жизнь одна сплошная ошибка. Как мама умерла, так и… Отец еще молодой был, мог бы жениться еще раз. Но нет… Я, как маленькая эгоистка, всех женщин от дома отваживала. Отец, может, и не понимал, но я про всех гадости говорила. Одна, мол, пахнет плохо. А от нее и правда навозом несло. Тетя Люба. Пироги приносила. А я их выбрасывала. Брезговала. Другая тоже все мне банты пыталась вязать. А я ей… Короче, глупая, злая девчонка. Но ничего, мне это все аукнулось. После аварии, отец ни о каких операциях и слышать не хотел, боялся один остаться. А была бы у него жена, может, и ребеночка бы еще родили, так не боялся бы. Вот и покатилась моя жизнь, как камешек с горы, куда несло, туда и принесло.

Игорь кивнул.

– Папаша мой свалил от нас еще до моего рождения. Брату тогда было восемь. Вот он настоящий мужик – рост, фигура, кулаки пудовые. Учился, правда, так себе, после девятого сразу в училище пошел на сварщика и с первой же практики матери какие-то деньги заработанные принес. И она всем соседям уши прожужжала, что вот наконец-то в доме кормилец появился. А я… Ну, видишь сама. Толстый, некрасивый, неповоротливый. Не айс, одним словом. Правда, я умею делать деньги. Но это оказалось никому не нужным. Им не нужным. Они почему-то думают, если я не лопатой целый день махаю и у станка не стою, то деньги мне неправедные достаются. Вот так. Что скажешь?

– Скажу, что в каждой избушке свои погремушки. Жизнь удивительная штука. И правда, классик писал: «Все счастливые семьи счастливы одинаково, а несчастные несчастны каждая по-своему».

– Мне всегда было его жалко.

– ?

– Каренина. Ему досталась глупая злая жена. А он ее любил.

– Ты читал Толстого? Вот уж ни за чтобы не подумала.

– Я что не человек?

– Нет, но ты непохож на любителя классики, – она засмеялась. – Я тоже, когда книгу читала, так жалела бедного Каренина. Но сам виноват – надо было говорить жене о любви, а он сухарь бездушный, все ей мораль читал.

– Разве о любви надо говорить? Так не понятно? Слова на булку не намажешь. Что они стоят, если жрать нечего?

– Вот как? Значит, любовь требует вещественных доказательств?

Вележев дернул плечом, как бы не собираясь доказывать очевидное.

Юлька скептически скривилась. Ох уж эти прагматики!

– Тогда б не писали стихи, и романсы не пели, – возразила она.

– О, да! Вам бы только лапши на уши побольше! А потом удивляетесь, куда все делось? Ведь так любил, такие слова красивые в уши лил…

Юля улыбнулась, Вележев говорил горячо, видно, его задело за живое. Как, однако, все переменилось! Еще недавно она его ненавидела, и один только вид вызывал омерзение – толстое колышущееся пузо, пухлые щеки, маленькие глазки из-под насупленных бровей. Все это вызывало ассоциацию с мерзкой противной жабой, которая одно время жила у них в школьном кабинете ботаники. А сейчас вот она смотрит на этот мощный торс, на сильные плечи, толстые пальцы и любуется. Любуется? Она мотнула головой. Этого не может быть! Как могло случиться, что она больше не видит недостатков?

– Знаешь, мне сроду никто лапши, как ты говоришь, не вешал. Костя, ну ты знаешь, почему на мне женился. Да и второй муж тоже не романтик был.

– Ты замужем? И кто у нас муж? Волшебник?

– Не совсем, но почти. Он известный художник, народный даже, академик, лауреат, председатель фонда «Мир» и прочее, прочее, прочее.

По мере того как Юля говорила, лицо его вытягивалось, и она не сдержалась – фыркнула.

– Понятно, – протянул он. – И где же твой муж?

– Умер. Оставил мне небольшое наследство. – Юля постучала пальцем по щеке. – Вот. – Игорь взял ее лицо в ладони и пристально всмотрелся. Она не выдержала его взгляд и отвернулась.

Вележев мрачно кидал камешки в воду. Похоже, Ахмед их кинул. Его не оставляла мысль, что он все сделал неправильно. Надо было телефон себе оставить. Но парень уверял, что отсутствие телефона и пистолета вызовет у его босса подозрение. А пистолет им бы пригодился – сигнал подать. А теперь что? Сидеть у разбитого корыта?

– Похоже, мы в заднице, – вздохнул он.

– А я думаю, что ждем слишком много, – откликнулась Юля. Она также сидела на берегу и бросала камешки. – Ну, посуди, а вдруг что-то случилось? Полиция накрыла или еще что. Надо ждать. Возможно, завтра…

Игорь резко схватил ее за плечо и крепко сжал.

– Корабль, – хрипло выдохнул он.

Она стремительно обернулась и вскочила на ноги.

– Эй! – закричала она. – Эй! Мы здесь!

Небольшое судно остановилось у входа в бухту. Они так и стояли, держась за руки, пока от судна отчаливала маленькая резиновая лодка, с подвесным мотором. В ней сидел человек в желтой штормовке и кепке с длинным козырьком. Ахмед? Игорь, щурясь, морщил лоб, безуспешно пытаясь разглядеть его лицо.

Человек спрыгнул в воду, ухватился за нос лодки, вытащил ее на берег и повернулся к ним, широко раскинув руки.

– Привет!

– Николай? – от изумления Юля потеряла дар речи.

– Не ждали? – лучезарно улыбнулся Николай. – Вижу, что нет. А я вот.

Юля почти бросилась ему навстречу, но замерла на бегу.

– Ты без очков? – она с удивлением разглядывала его: куда-то делся близорукий прищур и угловато-неуверенные движения.

– Да, – Николай засмеялся и потер переносицу. – Ужас как намучился изображать очкарика-недотепу.

– Откуда ты взялся? – спросил Игорь.

Николай широко открыл глаза в притворном изумлении.

– И ты тут?! Живучий! Правду говорят – дерьмо не тонет, – и он захихикал. – Была б моя воля, я б вас всех утопил, как котят. Паразиты на теле народа!

– Ты о чем? – Юля придвинулась ближе к Игорю. У того было непроницаемое лицо, он пристально смотрел на Николая. – Ты можешь по-человечески объяснить, в чем дело?

– Легко, – и он вытащил из кармана пистолет, – Юля вскрикнула и схватилась за Игоря. – Придется доделать недоделанное.

– Значит, это ты нас? – кивнул сам себе Игорь. – Кто тебе заплатил? – Николай захохотал, закинув голову. – Сколько? Я дам больше!

– Ну конечно, – Николай вмиг стал серьезен и посмотрел на бледную Юлю с закушенной губой. – Все-то у вас продается и все покупается… У тебя нет ничего, что могло бы меня заинтересовать.

– А если все же поторговаться?

– А пойдемте-ка отсюда куда подальше с глаз, – Николай махнул пистолетом в сторону.

Он наступал на них с оружием в руке, и они пятились и пятились от него, отступая все дальше от берега. В голове у Юли было темно и пусто. Она поверить не могла, что это так страшно, смотреть в круглое отверстие дула. Не может быть, чтобы оттуда сейчас выплеснулась маленькая злая смерть – не с ней, не сейчас…

– Воистину – мир несправедлив, – сказал Николай, искоса глянув на море, убедившись, что они исчезли из поля зрения катера. – Мою книгу отказались печатать, а папашину огромным тиражом тиснули. Я купил, не пожалел денег-то. Читаю – сплошь пафос и самовосхваление! И все носятся с этой бредятиной, как черт с яйцом! И главное, я-то знаю, кто такой этот Гореславский! Мой папаша та еще сволочь! Ну да бог с ним! С ним все понятно. А вот ты, сучка! Охмурила сластолюбивого козла, завещание в свою пользу заставила переписать!