Михаил Лидогостер - Экспресс на Наарию. Сборник рассказов

«Так, наверное, туристы и представляют себе жизнь в Наарии, – подумал Эйтан. – Жаль только, большинство тех, кто здесь вырос, ничего этого не замечает».

Он заварил чай. Машинально выбрал цейлонский и залил его кипятком. Сделал несколько осторожных глотков и оставил остывать. А сам прошел в ванную. Включил душ. Стоя под тугими струями воды, подумал, что выражение «смыть усталость» не такое уж и образное.

После того как теплая вода закончилась, он еще несколько минут не выключал кран. Пока не полилась совсем уж ледяная.

В выдвижных ящиках рассохшегося шкафа нашлись несколько чистых полотенец и новая пара белья. Эйтан переоделся и обнаружил, что в соседнем отделении висит одинокий женский кардиган.

Надо же. А Авиталь весь дом перевернула.

Выходя из ванной, он достал из джинсов телефон и набрал знакомый номер. Трубку долго не брали.

Видимо, опять поставила на беззвучный.

– Алло, – наконец раздался в динамике тихий голос.

Из-за недавней простуды Авиталь слегка охрипла. Вирус вроде прошел, но, видимо, еще не до конца.

– Привет. Я добрался.

– Ну наконец, – вздохнула она. – А то я уже начала волноваться. Как-то долго в этот раз.

– Поезд задержали.

– Ясно. Ты что-то ел?

Эйтан задумался: «И действительно. Когда я ел в последний раз? Кажется, еще на работе».

– Да я не голоден. Чай попил и все. Ну, и на утро взял кое-что.

Авиталь замолчала. Эйтан представил, как у нее над переносицей пролегли хмурые морщинки.

– Может, ты подхватил тот же вирус, что и я? – взволнованно спросила она.

– Нет, просто устал.

– Понятно. Ну, ложись поскорее.

– Так и сделаю.

– Как там на квартире?

– Все нормально. Я, кстати, нашел твой кардиган.

– Надо же! – обрадовалась Авиталь. – И где он был?

– В старом шкафу для полотенец.

– Вот ведь! Совсем из головы вылетело. Все ящики проверила, а туда заглянуть забыла.

– Захватить его с собой?

– Если не сложно.

– Нет проблем, – Эйтан прошел в спальню. Распахнул окно и сел на кровать. – Как себя чувствуешь? – поинтересовался он.

– Хорошо. По сравнению с тем, что было, вообще супер. Температура уже спала.

Эйтан включил торшер и откинулся на подушку. Окинул взглядом стены. Задержался на мгновенье на родительской черно-белой фотографии. «Б-же, какие они здесь молодые…».

– Эй! – окликнула его Авиталь. – Ты чего завис?

– Извини, – встрепенулся он. – Просто задумался. Кстати, все хотел тебя спросить.

– Да?

– Почему ты не стала дочитывать Сэлинджера? Не понравился?

Несколько секунд Авиталь молчала. Потом, медленно подбирая слова, ответила:

– Не то чтобы не понравился. Просто как-то не совпал с настроением.

– Ясно…

Они еще немного поболтали ни о чем. Потом пожелали друг другу доброй ночи и попрощались.

Эйтан положил телефон рядом с собой и уставился в открытое окно.

Он принялся размышлять над тем, как пройдут завтрашние переговоры о продаже квартиры, но тут-то его и сразил сон.

Во сне было жутко холодно. Изо рта шел пар. Во все стороны, куда ни глянь, простирался одинаковый серый пейзаж. Ни людей, ни животных, ни птиц. Никаких деревьев. Совершенно не за что зацепиться взглядом. Даже на горизонте ни холмов, ни гор.

Под ногами мелкий острый щебень. С унылого неба падают невесомые хлопья пепла. Медленно ложатся на землю и беззвучно рассыпаются в прах. Но прах этот не устилает щебень покрывалом, как снег, а просто исчезает неведомо куда.

«Ничего этого на самом деле не существует», – пронеслось в голове Эйтана.

Он огляделся по сторонам, но везде видел одно и то же. Бесконечную пустошь. Ни дуновения ветра. Ни запаха. Ни-че-го… Абсолютная пустота.

Эйтан попытался крикнуть, но крик вышел какой-то сдавленный. И криком-то не назовешь. Больше похоже на хрип. Словно в рот забили кляп, а потом еще надели повязку.

«Все это не по-настоящему, – подумал он. – Если я захочу, то в любой момент могу проснуться».

Прервав его мысли, откуда-то сзади полилась музыка. Эйтан обернулся и увидел высокий деревянный столб с укрепленным на нем громкоговорителем.

«Как он здесь оказался? – удивился Эйтан. – Я же только что оглядывался по сторонам!»

Звуки вальса нарастали, становились все громче и навязчивей. Несмотря на красоту и торжественность мелодии, было в ней что-то неправильное. Что-то вызывающее неприязнь и тревогу. Чем дольше музыка звучала, тем острее это чувствовалось. Эйтан зажал уши, но спастись от всепроникающей мелодии не получилось.

Теперь вальс зазвучал в его голове. Казалось, еще немного – и мозг просто взорвется. Как арбуз, по которому выпустили обойму из автомата.

Испугавшись, Эйтан зажмурился и втянул голову в плечи. Сколько времени эта пытка продолжалась, он не знал. Может, мгновенье, может, вечность. Закончилось все тогда, когда кто-то положил руку ему на плечо.

Эйтан разлепил веки и увидел перед собой Маркуса.

То, что это был он, не вызывало никаких сомнений. Ни ужасное истощение, ни засаленная лагерная роба не позволяли перепутать этот взгляд с другим. Несмотря на то что сейчас Маркус выглядел лет на пятнадцать, Эйтан сразу узнал своего недавнего попутчика.

– «Голубой Дунай», – Маркус кивнул на громкоговоритель. – Так они пытались внушить нам благородные ценности. У заключенных, по их убеждению, они отсутствовали.

Эйтан молча кивнул. Что тут сказать, он совершенно не представлял. Просто радовался тому, что музыка наконец стихла. И что в этой пустыне из пепла появился хоть кто-то кроме него.

– Ты как здесь оказался? – после недолгой паузы спросил Маркус. – Впрочем, я, кажется, понимаю… – Его глаза так и шарили по лицу Эйтана, выискивая непонятно что. Прямо как прожекторы глубоководного батискафа, изучающего океанское дно. – Вот, значит, как… Что ж, никакой особенной процедуры нет.

– Процедуры? – переспросил Эйтан.

– Скажем, никаких определенных правил. Все очень индивидуально. В конце концов, мы ведь говорим о какой-то аномалии. Сбое во Вселенной, если угодно.

Маркус замолчал. В его словах скользило что-то неуловимое, но чрезвычайно важное. Требовалось время, чтобы услышанное вошло в резонанс с сознанием. Поначалу Эйтан думал, что совершенно не понимает, о чем идет речь. Но потом вдруг почувствовал, как что-то внутри него сдвинулось, перестроилось на новый лад. Словно старый радиоприемник наконец настроился на нужную волну.

Небо над их головами начало стремительно темнеть. Не прошло и минуты, как из серого оно превратилось в фиолетовое. А потом потемнело еще сильнее и стало похоже на большую набухшую гематому. Маркус посмотрел наверх и нахмурился.

– Хотел бы объяснить тебе все подробно, но, боюсь, у нас не так уж много времени, – сказал он. – У каждого действия есть равное по величине противодействие. Думаю, ты и сам это прекрасно понимаешь.