Александр Проханов - Скорость тьмы [Истребитель]

— Вы — потомок молодеев, — настаивала женщина, — Там, под водой, ваша родина. На дне морском, она продолжает жить, невидимая для глаз. Поймите, там, опустившаяся на дно, находится тайна всей нашей русской жизни. Отгадка русской истории, в которой смешались свет и тьма, гибель и воскрешение. Быть может, среди затопленных монастырей и домов, мостовых и надгробных плит находятся врата в Русский Рай, который скрыты от нас. Колокольня — это весть о Русском Рае, о русских мучениках и святых. Они подают нам знак, хотят нам помочь. Мы должны их услышать. Иначе нас снова окутает тьма. Все наши начинания рухнут. И ваши, и мои, и всех русских людей, на которых дует черный сквозняк, выдувая из народа последнее тепло и надежду. Спасите колокольню. По ее ступеням мы спустимся в Молодею, и отыщем врата в Русский Рай.

По ее бледному лицу летал болезненный румянец, словно на нее светили малиновым фонарем. Пятна света сбегали по щекам на голую шею и уходили под вырез платья. Ее слова казались Ратникову безумными, но в этом безумье он находил созвучие своим упованиям, которые для многих тоже казались безумьем. Она говорила о несуществующем прошлом, в котором таилось несуществующее будущее. От ее слов следовало отмахнуться, встать и уйти. Но их мучительная страсть была притягательна, в них хотелось вслушиваться еще и еще. Переливы ее голоса казались переливами света и темноты, которые вдруг сливались, создавая колдовское звучание. От нее исходило мучительное притяжение, в которое он погружался, не в силах преодолеть этот болезненный магнетизм.

— Поверьте, это все не мое. Здесь нужны водолазы. Подводные обмеры, исследования. Опасные и дорогие работы. Быть может, это под силу Москве, Министерству культуры, — он сопротивлялся ее колдовскому воздействию, ее кликушечьей страсти. Воздвигал между ней и собой преграду, останавливая потоки незримых, от нее исходящих лучей, которые его обжигали. Женщина преобразилась. Серые глаза наполнились изумрудным блеском. Губы горели. Пушистые брови страстно взлетели. Каштановая коса стала золотой. Ею владела страсть, вдохновляла вера, и он чувствовал, как находится под воздействием ее воли, ее женственности, ее опаляющей красоты.

— Каждая, поднявшаяся из воды колокольня, была вестью, но эти вести не были услышаны. Колокольни упали. Осталась одна, последняя. Она подает нам благую весть. Я увидела ее во сне, в Париже. Увидела, как из черной воды встает золотая колокольня и зовет меня. Она говорила со мной, как женщина. Рассказывала, как затворились в церкви последние молодеи. Горели перед чудотворной иконой свечи. Женщины прижимали к груди младенцев. Подступала вода, плакали дети, звучали псалмы, пока всех ни накрыл потоп. Она поведала мне о тайных вратах, которые ведут в Русский Рай. Звала меня, обещая открыть тайну Русского Рая. Я бросила Париж, бросила сцену. Прилетела сюда с одной только мыслью, — спасти колокольню, узнать от нее тайну Русского Рая. Предотвратить грядущие беды России.

Ратников понимал, что перед ним сумасшедшая. Одержима наваждением. Подвержена галлюцинациям. Но в ее безумии была тайная скважина, в которую втягивалось его сознание. Хотелось отдаться ее одержимой страсти, не противиться ее красоте, кинуться в темную глубину, как кидаются в глухую воду, ожидая, что, пронырнув непроглядную толщу, вдруг окажешься в таинственном царстве, среди подводных огней, волшебных духов, в неведомой людям реальности.

— Быть может, вы просто не знаете, — пытался он объяснить, — Я строю двигатель. Моя забота — самолет, истребитель. Колокольня — это забота реставраторов.

— Вы можете все. Вы герой. Вы — источник света. Быть может, вы, как и я, родом из Молодеи. Быть может, наши дальние родичи ходили в один и тот же храм, смотрели на эту колокольню, с которой раздавались дивные звоны. Мы уже с вами встречались в той райской земле, которую покрыли воды. Наши предки лежат под соседними могильными плитами, над которыми плещут волны. В Париже я уже знала, что вы существуете. Видела вас во сне. Теперь смотрю на вас наяву. Спасите колокольню!

Он вдруг почувствовал резкое от нее отторжение. Она была помехой, непредсказуемой и опасной. Она старалась проникнуть в его жизнь, нагрузить его дополнительной ношей, которая была непосильна. Он изнемогал под гигантской тяжестью, которая требовала от него экономии сил, тщательного расхода энергии. Двигатель был смыслом его бытия, был божеством, которому он приносил непрерывную, изо дня в день, жертву. Остальное, — развлечения, женщины, модные сплетни, сиюминутные знакомства — было обузой. Он резко оборвал разговор, словно обрушил жалюзи.

— Извините, я все сказал. Сейчас мне некогда. Я вынужден вас покинуть, — порывисто встал. Вышел из кабинета, оставив дверь на распашку. Успел заметить, как отшатнулось и померкло ее лицо, будто в него плеснули ледяную воду. Острое плечо под шалью болезненно дрогнуло, сделав ее похожей на темную усталую птицу.

Ольга Дмитриевна шла по городу к Волге, где блистали главы кафедрального собора, и сочно вспыхивала сквозь желтые и розовые дома речная синь. Было больно, горько, под сердцем горел воспаленный ожог. Ее отвергли грубо и беспощадно, как назойливое, неуместное существо. Ее кумир, ее герой, о котором мечтала, который представлялся всемогущим спасителем, способным остановить победную поступь зла, оттолкнул ее. Она не сумела открыться ему. Не сумела увлечь за собой в свою несказанную мечту о райских вратах, которые таятся на дне, и куда можно проникнуть страстной верой, бескорыстной любовью, вещим словом. От этого слова расступятся воды, и они вдвоем пойдут по влажным плитам Молоды, по булыжной мостовой, где еще струятся скользкие водоросли, плещутся в яминах рыбы, стоят по сторонам покрытые ракушками фонарные столбы. Среди упавших стен, узорных решеток, церковных фундаментов, среди тусклых обломков стоят золотые врата, увитые цветами и листьями. Они входят в эти врата, и там, по другую их сторону, раскинулась дивная страна, божественная Россия, несказанное царство, населенное добрым бессмертным народом. Среди людных площадей, горящих фонарей, нарядных особняков и соборов живут их родичи, — их чудесные, из сновидений, лица, их душевные слова и объятья. Больше нет гибельных сил, нет страха за любимых и близких, а есть непрерывная благодать, бессловесная благодарность Тому, кто ввел их в святые Врата.

Она шла по узким улочкам старого города мимо домиков с наивными колоннами и трогательными капителями, купеческих чертогов с чугунными балконами, торговых рядов с каменными арками. Вывески магазинов, банков и учреждений по прихотливому замыслу городских властей были выведены старым шрифтом с «ижицей», «ять» и «фитой», и начинало казаться, что вот-вот из-за угла вылетит коляска, запряженная лошадьми, и бородатый возница рявкнет на зазевавшегося пешехода. Но по тесным улицам катили машины, и Ольга Дмитриевна жалась к стенам, чтобы ее не достали брызги.