Дерек Миллер - Уроки норвежского

— Мухаммед — это имя, а не фамилия.

— Это весьма ценное замечание.

— Если бы я рассуждала на эту тему, — вступает Сигрид, удивляясь, почему она должна строить догадки, хотя кто-то наверняка знает ответ. — Я бы сказала… потому что евреи — это древнее племя, которое жило по крайней мере за тысячу лет до появления норвежцев, французов или католиков. Может, в те времена все было как-то теснее связано. Ну, как у викингов. Если бы викинги до сих пор существовали, но жили бы в разных странах, у них бы тоже были бы викинговские имена. Мне так кажется.

— А палестинцы замешаны?

— В чем?

— В убийстве.

Сигрид смотрит на потолок, надеясь, что небеса разверзнутся и рука Господа спасет ее от этого разговора. Но ее глазам предстает только потрескавшаяся и облупившаяся краска.

— В этом преступлении палестинцы не замешаны, как и израильтяне и арабы. И все произошедшее не имеет отношения к Ближнему Востоку. Ни в малейшей степени.

— Но евреи есть.

— Один-единственный — одинокий старик, возможно, в маразме и определенно американец. Который не сделал ничего предосудительного, не побоюсь этого слова.

— Который вызывает у вас озабоченность.

— Который, очевидно, у всех нас вызывает озабоченность.

— За пределами Осло тоже есть жизнь.

— Я видела на картинках, шеф.

— Если вам понадобится помощь, не молчите.

— У меня ваш номер прямо перед глазами.

— Поймайте злодея, Сигрид.

— Слушаюсь, шеф.

Наконец — Сигрид не может с уверенностью сказать, сколько он длился, — разговор завершается.

Потерев глаза, Сигрид выходит из своего кабинета в общее помещение. Утро не задалось. Накануне вечером она толком не поела, легла поздно, а проснувшись, обнаружила в шкафчике над холодильником лишь кофе без кофеина. Пройти три квартала до «Юнайтед Бейкерс», простоять десять минут в очереди и за двадцать семь крон получить стакан навороченного чуть теплого кофе — эстетствующий бариста в джемпере с вырезом-лодочкой уверяет, что это улучшает вкус напитка, — у нее просто не хватило духа.

А не пробовали спросить у покупателей, что улучшает вкус кофе?

Возможно, именно такого утра она и заслуживает. Несмотря на очевидный для всех, кто причастен к расследованию, факт, что женщину убил косовар, прямых улик против него нет, а это не может не раздражать. Есть след подошвы на двери, но нет отпечатков пальцев. Женщину задушили шнуром, отпечатков на ее теле не осталось. Орудие убийства отсутствует — хотя у них есть нож — и к тому же ни одного свидетеля. Если только кто-то не прятался в это время в шкафу и не подглядывал.

Коллеги, сидящие в общей комнате, в основном не обращают на нее внимания. Все они ведут себя как чрезвычайно занятые профессионалы.

Это ее успокаивает — сама она ничего подобного сейчас не чувствует.

Разумеется, охота идет на убийцу, но Сигрид больше волнует судьба ребенка и, возможно, старика. Мальчик сидел в стенном шкафу, а убийцей был его отец. Ребенок, должно быть, очень напуган. По-хорошему, следует передать его службе социальной защиты, но тут есть один нюанс: если нет доказательств связи его отца с убийством, то что помешает этому отцу явиться и потребовать отдать ему сына?

Чтобы это предотвратить, нужны веские основания. Утро в разгаре, а Сигрид не получила достаточную дозу кофеина. Она до сих пор изумляется привычке своего отца, который, проснувшись утром, тут же выпивает стопку акевитта — скандинавского самогона, а уж потом идет в хлев и занимается там дойкой и другими делами. Пьяницей он никогда не был, но времена изменились. В Осло подобный мужицкий способ противостоять холоду и темноте северного утра неприемлем. И это, безусловно, правильно — привычка пить с утра нездоровая и несовременная. Мы теперь все должны лучше заботиться о себе.

А может, мы превратились в нацию неженок.

— Слушай, — обращается она к молодому полицейскому, которого раньше никогда не видела.

— Матс, — говорит он, удивляясь тому, что она его заметила.

— Матс, сходи принеси мне кофе.

Однако признай, что стопка акевитта была бы уместней.

— Так, прошу внимания. Подойдите все сюда. Притащите стулья.

Минуту спустя все собрались в одном углу общего офиса и сели кружком. Сигрид, все еще не выпившая кофе, произносит речь.

— Благодарю вас за добросовестный труд. Я знаю, ночь была нелегкой. Похоже, у нас до сих пор никаких зацепок ни по мальчику, ни по старику, ни по подозреваемому. Иными словами, никаких записей с камер наблюдения, никакой информации от дорожных патрулей и от коллег с других участков, и в квартире не обнаружено ничего, что могло бы нас куда-нибудь привести. Почему этим троим удается ускользнуть от нас — также непонятно.

Все опустили глаза, что Сигрид воспринимает как полное согласие с ее выводами. Их семеро. Семеро унылых гномов. И она в роли Белоснежки, очнувшейся от долгого сна. И нигде не видно чашки с кофе. Только комната, полная волосатых карликов.

— Ладно. Давайте посмотрим шире. Что такого произошло в последнее время в Осло, что можно было бы хоть как-то связать с нашей проблемой?

Молодая блондинка поднимает руку.

— Нет нужды поднимать руку. Так говорите.

— Ага. Арестована пара, которая купалась голышом в фонтане в парке Фрогнер.

— Еще?

— Нет, только эти двое, — добавляет молодая сотрудница.

— Я не это имела в виду.

Просмотрев свои записи, другой полицейский поднимает руку. Сигрид дает ему слово.

— Мужчина украл тележку для продуктов из супермаркета «Киви». Приятель катил его по Уллевалсвейену. На скорости сорок километров в час. Полицейский выписал ему штраф за превышение скорости.

Сигрид недовольна.

— Серьезные преступления происходят в этом городе?

— Только не вчера, — добавляет полицейский, тут же пожалев об этом.

— Ладно. Если случится что-нибудь необычное, сразу ко мне. Все что угодно. Так, как это делает Петтер. Понятно?

Все сидят тихо. Сигрид кивает.

Полицейский лет сорока с небольшим начинает говорить:

— Подозреваемому было бы логично сбежать на машине приятеля. Это мы проследить не сможем.

— Нет, — реагирует Сигрид. — Я тоже думала об этом. Кто-нибудь проверял, на этого Энвера зарегистрирована какая-нибудь машина?

— Нет, никаких машин, — отвечает тот же коп.

В разговор вступает Петтер Хансен:

— С пирса на Акерсхусстранда похитили лодку.

— Что за лодка?

— Небольшая.

— Ты видишь связь?

— Ну, я думал о том, что мистер Горовиц в записке упоминает «речных крыс», но он пожилой и слабый. Способны ли старик и маленький мальчик похитить лодку?

Сигрид кивает. Налицо резон и связь, и в то же время это кажется невозможным. И тут она как будто слышит голос своего отца, который предлагает ей взглянуть на проблему с другой стороны. Она следует ему и делится с остальными.