Михаил Рощин - На сером в яблоках коне

Однако покупались простыни, новое белье для Вики, шилось все-таки белое платье, и сам Алеша купил себе костюм — правда, не черный, как хотели мама с Викой, а темно-серый и очень дешевый. Мама продала облигации трехпроцентного займа — они хранились у нее лет восемь, но за это время ни одна «не отыгралась», как она говорила. Дед сиял какую-то порядочную сумму со своей сберкнижки, Алешина тетка тоже прислала ему сто рублей. В Столешниковом заказали терт («О, господи боже мой! — закричал Алеша, когда услышал. — Куда я попал!»). Алешин товарищ Базаров приволок загодя магнитофон.

Кстати, этот Базаров, очень надменный, насмешливый, с усиками и куривший прямую длинную трубку, то ли потому, что сам был такой, то ли потому, что подражал тургеневскому Базарову, обо всем имел свое мнение и говорил такие вещи, особенно о политике, что мама едва в обморок не падала. Она бы этого Базарова, конечно, и на порог не пустила, не будь он лучшим другом Алеши. А Лене с Маринкой Базаров нравился. Лена раньше всех Базарова узнала — после Вики, конечно. Когда Базаров принес магнитофон и Вика стала что-то щебетать ему о свадьбе, он, усмехаясь, сказал: «Я ненавижу семью, частную собственность и государство».

Это были чумовые дни. Лена зубрила урывками химию, потому что Клара заявила: если Лена не ответит «по всему», химию ей оставят на осень (они так и проругались весь год). С десятого мая тренер Володя перенес тренировки на открытые корты в Лужники — приходилось три раза в неделю ездить в такую даль. (Алеша с Викой приезжали смотреть, как она играет, и Алеша сказал, что у Лены уже профессионализм появился.) А тут еще свадьба! Но до Лены как-то не доходило, что Алеша с Викой женятся.

Кажется, за всю жизнь она еще столько не хохотала, как в эти дни. В школе просто с ума все сошли: Маринка покажет Владьке Пирогову палец на уроке, и тот как загогочет, а за ним весь класс, и вот так целый день. Чему смеялись, отчего? Просто как дураки. Все было смешно. Идут с Маринкой из школы и через каждые два шага останавливаются и корчатся от хохота, просто падают, о стены опираются. После майских холодов наступили наконец теплые дни, все зазеленело, солнце целый день, хотелось гулять, шатались после уроков по набережным, зубрить собирались на скверике, человек по десять, и опять, конечно, «стояла ржа». Какая там свадьба, у кого свадьба?..

Но, конечно, Лена участвовала в общей суматохе, даже Маринка помогала. Два дня подряд они бегали с сумками по магазинам — то одно надо было, то другое. Но вообще Алеша был прав, Лена с ним согласна, и, когда мама, например, кричала: «Ах, салат, салат!», Лена говорила сердито: «Да зачем он, ей-богу, кто его будет есть, лучше оставить огурцы целенькие». Но мама, конечно, и слушать не могла о таком кощунстве.

В субботу Алеша с Базаровым пошли закупать вино и позвали с собой Лену. В прихожей Алеша с Викой едва не поссорились. Вика говорила, что надо купить побольше сладкого и сухого вина и поменьше водки, а Алеша смеялся и отвечал, что, может быть, Вика как-нибудь уж доверит ему эту закупку и не будет кипятиться. Алеша улыбался и шутил, но Лена понимала, что ему неудобно перед Базаровым. Как Вика этого не видела, что за человек, честное слово!..

Дверь была открыта, Базаров в пестрой рубашке навыпуск, с трубкой и со спортивной длинной сумкой на ремне через плечо уже вышел на площадку. Лена тоже была готова, а Вика еще продолжала раздраженно говорить, чтобы сделали так, как она хочет. Вика была в фартуке, руки в тесте, на красном лице мука, волосы плотно стянуты косынкой.

— Принцесса, какой тон! — Алеша смеялся. — Что будет завтра, когда вы станете королевой!

— Ну, ей-богу, Алеша, мне не до шуток, ты же видишь, я уже с ног сбилась…

— А я говорил…

Алеша, согнув колено, балансируя на одной ноге, поставил на колено довольно большой желтый чемодан, с которым собрался идти за вином, и проверял замки. На Алеше была белая рубашка, узкие светлые брюки; красиво подстриженный, он выглядел рядом с Викой мальчиком, веселым и легкомысленным. И совсем они не были похожи на жениха и невесту — никакой степенности.

— Мама будет недовольна, если…

— Простите, — опять Алеша весело и мягко улыбался. — Это чья свадьба: мамина?

— Ну как хочешь, пожалуйста!

Вика повернулась, чтобы идти, но Алеша, бросив чемодан, задержал ее.

— Вик!

— Ну что?

— Викочка…

— Оставь, мне некогда, ты же видишь…

«Боже мой, боже мой, ну что она за человек, просто стыдно, как не понимает!.. И еще Базаров стоит…»

— Погоди! — Алеша положил ладонь на шею Вике, другой рукой отер белое пятно с ее подбородка — Вика капризно отстранялась. — Я что-то тебе скажу…

Улыбаясь, он стал шептать ей на ухо. Вика хмыкнула, но все-таки лицо у нее смягчилось, и она сделала губы, как обиженный ребенок. Просто смотреть тошно на эту комедию!

Лена, стоявшая в дверях, отвернулась и вышла на площадку, Неужели она будет его женой? Завтра уже станет его женой? На всю жизнь. Как завтра? Завтра? Неужели завтра?..

Алеша сказал — теперь уже не шепотом:

— А ты?

— Ты противный, злишь меня в такой день! — опять тоном обиженным, но уже ласковым ответила Вика. («Ах мы такие капризные, такие капризные — что за противный народ женщины, в самом деле, неужели я тоже такая буду?»)

— Ну что, Елена, — это Базаров, — не пойти ли нам на солнышко?

Он держал во рту трубку, выставив челюсть, и, как показалось Лене, посмеивался. Стыд, просто стыд, честное слово.

— Нет, а ты? — повторял позади Алеша.

— Да, пойдемте! — строго сказала Лена Базарову и ступила на лестницу, а сама еще слышала, как они там смеются и говорят негромко. Странно, уже давно ей не было так неприятно видеть Вику и Алешу вместе и слышать их воркованье и, главное, перед Базаровым было неловко. «Неужели они поженятся завтра? Как они будут жить? Ничего не понимаю, хоть убейте. Я и то его лучше знаю, чем она. Зачем только люди женятся?»

— «В тот вечер он не пил, не ел, он на нее одну смотрел, как смотрят дети, как смотрят дети…» — напевал позади Базаров.

Алеша с чемоданом, прыгая через три ступеньки, догнал их в самом низу. Вид у него был довольный.

— Совсем, бедняга, замучилась, — сказал он легким голосом, как бы давая понять Базарову, в чем было дело. — Дай, что ли, Вовк, трубочку курнуть?..

— Жалко девки, да не погубить бы парня, есть такая российская поговорочка, — отвечал Базаров. — Сейчас в киоске купишь курево.

Лена повернулась и посмотрела на Алешу угрюмо. Он понял и ответил ей взглядом: «Ну да, да, но что я мог сделать, как будто ты не знаешь, но вообще все это ерунда, мне все равно весело».

— Бармалей! — сказал он Базарову.

— Сам дурачок! — Базаров был невозмутим. — Хотя на, курни, тебе на сигареты-то небось не выдали?..