Леонид Милош - Братья по крови

— Куда едем? — услышал Эдик и в следующую секунду увидел перед собой трех милиционеров. Его удивило, что это были не гаишники. Один в обычной форме, без фуражки, а двое других в защитных камуфляжах, с автоматами на груди.　

— В город, куда же еще! — ответил Эдик.　

— А почему ночью?　

— Почему, почему! Вон, там у вас такая перестрелка идет, а вы тут по кустам шаритесь! Хотел до поста доехать, сообщить.　

Милиционеры абсолютно не прореагировали на сообщение про перестрелку.　

— А чего такой грязный?! — свет мощного фонарика упал на лицо и одежду Эдика. Он и сам только сейчас заметил, что видок у него действительно не ахти.　

— Да по дороге в яму заехал, упал.　

— Пьяный, что ли?　

— Да какое там, говорю же, яму не заметил.　

— Документы.　

Эдик полез в карман за документами.　

— Черт, потерял, наверное. Да и какой на мопед документ!　

— Паспорт есть?　

— Нет.　

Слепящий свет фонарика снова коснулся лица Эдика. Что-то странное было в том, что такой мужик ездит на мопеде, да и прикид у него из дорогих.　

— Залезай в машину, проедемся до поста, там проверим, что ты за птица.　

Эдик ворчливо залез на заднее сиденье милицейского «Жигуленка». Справиться с этими тремя вооруженными до зубов ребятами шансов не было. Он лихорадочно соображал, что делать дальше. Главное, сейчас придумать по дороге версию, кто он и откуда. Изо всех сил напрягая память, он стал вспоминать данные одного из паспортов, которые специально сделали ему через паспортный стол. Фотография, прописка, паспортные данные — все было подлинное. Начальник паспортного стола свой человек, тысячу долларов на этой ксиве заработал.　

«Жигуленок» остановился прямо у поста. Здесь творилось что-то странное. Полно милиции, перекрытая шлагбаумом дорога, каждую машину останавливают, тщательно и долго обыскивают…　

Эдика завели на пост. Там толпились водители, чьи документы, видимо, вызвали какое-то подозрение.　

— Вот приятель по ночам на мопеде ездит, документов при себе нет, — сказал доставивший его парень в камуфляже сидевшему за столом капитану.　

— Хорошо, сейчас разберемся. Ваша фамилия, имя, отчество, год рождения, где проживаете?　

Эдик уже хотел произнести заранее приготовленный монолог, но слова так и застряли в горле. На него в упор смотрело какое-то очень знакомое лицо в штатском.　

— Эдик, никак ты, собственной персоной?　

Только сейчас Эдик его вспомнил, это был тот самый опер, который десять лет назад взял его, а потом подложил наркоту. Только из-за него он попал тогда за решетку. Как потом он хотел найти эту суку!　

— Тебя-то мы и ищем, голубь сизокрылый. Наденьте на него наручники.　

Двое в камуфляже быстро исполнили приказание.　

— Все, отбой, капитан, мы его взяли, — явно довольный собой, произнес человек в штатском.　

— Это разве он, товарищ подполковник? — удивился капитан, разглядывая какой-то листок бумаги. — Вообще-то похож, вы правы.　

— Еще бы, это мой старый приятель! — отозвался человек в штатском.　

Эдик усмехнулся, ему было абсолютно не страшно.　

— Ты уже подполковник? Ну даешь! Видать, многих наркотой снабдил, раз из старлеев так быстро прыгнул, — и официальным тоном Эдик добавил: — Прошу обыскать меня при свидетелях и запротоколировать, что никакой наркоты при мне нет.　

— На этот раз, Эдик, на тебе не наркота, а убийства висят, — внушительно произнес подполковник, — тебе явно вышак корячится.　

Эдик по-прежнему улыбался:　

— Ладно, не пугай, начальник, не пацан зеленый!　

— В машину его и в управление, — приказал камуфляжным ребятам с автоматами подполковник и стремительно вышел из тесного помещения поста ГАИ.　

Эдик сидел в камере, прокуренной, с тяжелым спертым воздухом, в окружении таких же, как он, бедолаг и напряженно думал о случившемся. Подполковник Субботин — а это был он — его долго допрашивал, почти сутки продержал у себя в кабинете. Эдик больше хохмил и косил под дурачка. Ничего не знаю, ничего не понимаю. Пару раз выведенный из себя подполковник съездил ему по морде. Каждый раз удар был хороший, чувствительный, и Эдик очень долго отходил от него. Про себя он уже в который раз поклялся, что при первой же возможности пришьет этого Субботина. Никаких сил, никаких денег не пожалеет, но доберется до горла этой гадины. Вот только как и когда? Этот вопрос мучил его все сильнее. Его обвиняют сразу по шести статьям Уголовного Кодекса, и все статьи такие зубодробительные. Если судья женщина будет, как бы в обморок не упала.　

Эдик понимал, что ему не отвертеться. Если не вышку, то уж в лучшем случае пятнашку свою схлопочет. Правильно говорит Субботин, фактов и улик предостаточно. Слишком уж давно им, Эдиком, занимаются здесь в Управлении по борьбе с организованной преступностью, материала на него накопили предостаточно.　

Еда в тюремной камере, как всегда, отвратительная — селедка, почерневшая от времени картошка, к ней кусок хлеба и кружка воды. В углу, на параше, кто-то вечно на корточках сидит, оправляется, еще больше воздух портит. От всего этого Эдик уже отвык, словно и не было подобных камер в его непутевой жизни. А главное, нет возможности курнуть косячка или уколоться. От этого Эдик особенно страдал. И это только начало, а когда от длительного воздержания начнется настоящая ломка, — вот тогда он даже　не представляет, что будет делать. От этой мысли становилось дурно. В тюрьме теперь ему не выжить, здесь он загнется.　

На третий день его привели к следователю, мужчине средних лет с внимательным цепким взглядом. Сразу видно, такого не проведешь. Но сдаваться не хотелось, и Эдик снова молчал.　

— Гражданин следователь, у меня голова раскалывается, можно обратно в камеру, в следующий раз я буду готов.　

— Хорошо, — сухо ответил следователь и вызвал конвой. Эдика отвели обратно в камеру.　

Всю следующую неделю на допросы его не вызывали. И этим Эдик был сбит с толку. Там, где-то далеко за стенами его тюремной камеры, что-то случилось, он это чувствовал. А дальше произошло чудо.　

Охранник с грохотом отворил дверь и зычно выкрикнул фамилию Эдика.　

— Давай, собирай вещи и на выход. Ты свободен.　

— Что??? — не поверил Эдик услышанному.　

— Давай, собирай монатки, нечего казенные места занимать. Дармоеды! Работать не хотят! — ворчал охранник.　

Эдика отвели в какую-то служебную комнату. Там его ждал пожилой седовласый еврей — маленький, худенький, с большим мясистым носом и очень живым, подвижным лицом.　

— Здравствуйте, я ваш адвокат, Зальман Илья Абрамович, я буду вас защищать.　

Адвокат говорил громко и четко, в его голосе чувствовалась какая-то торжественность, словно он вещал с трибуны.