Стейс Крамер - Абиссаль

– Неплохо. А ты?

– Не жалуюсь. А ты изменилась. До сих пор помню тебя в первый день нашей встречи: голубые волосы, испуганный взгляд, дрожащие колени. Даже не думал, что ты сможешь так быстро влиться.

– Я тебя неприятно удивила, да?

– О, это в самом деле удивительно! Тебя предали, обменяли на свободу, как ненужные серьги на деньги, но ты все равно держишься. Мне было так смешно, когда мы с тобой ехали!

– Смешно? – с горечью переспросила я.

– Ну да. Все время расспрашивала об Алексе, жаждала встретиться с ним и его дружками и даже не подозревала, что являешься обменным товаром.

Логан отвратительно заржал. Все никак не мог простить мне наш последний разговор. Я назвала его псом, и, если бы не Лестер, который вовремя появился, Логан бы меня прикончил.

Конечно, мне было неприятно все это слышать, но я старалась не подавать виду.

– Логан, кажется, ты мне завидуешь.

– Чему же я завидую?

– Например, тому, что ты давно работаешь на Лестера, но так и остаешься… разнорабочим. Никем. А я без году неделя в семье и могу отдавать тебе приказы. Досадно, не правда ли?

– Вот смотрю я на тебя и думаю, кто ты такая? Почему Алекс так долго возился с тобой? Почему в «Абиссали» у тебя все на мази? А хотя… Я знаю ответ. Реальность такова: если девушка не отличается красотой и умом, но она продвигается вперед, значит, у нее между ног Марианская впадина.

– Что?..

– Логан, ты перебарщиваешь, – вмешался Доминик.

– Да ладно тебе, брат. Какое право имеет эта шлюшка засаживать меня?

– Ты меня не понял? Тормози.

– Ты что, защищаешь ее? А-а, ясно, она тебе тоже дала. Ну ты молодец, Арес. Слушай, а может, ты и меня оседлаешь? Тогда я точно изменю свое отношение к тебе. А что? Парень сдох, теперь можно без зазрения совести радовать других.

Доминик вскочил с места, вцепился в воротник Логана.

– Эй, брат, ты серьезно хочешь ударить меня из-за нее?

– Да. Потому что она из семьи, а ты никто.

– Вот как? Тогда пойдем выйдем.

– Нет, я привык решать проблемы на ринге.

– Хочешь устроить зрелище? Это в стиле Дерси.

– Вы же сейчас шутите? – вмешалась я.

– Радуйся, шлюшка, сейчас этот псих будет защищать твою поганую честь.

Я хотела как можно громче послать его, но не успела, Логан решительно направился к рингу. Доминик последовал за ним, но я его остановила.

– Доминик, не нужно.

Он ухмыльнулся. Его здоровенная ладонь коснулась моей щеки.

– Не переживай, сестренка.

Да кто за тебя переживает, болван? Я просто не хотела, чтобы из-за меня случилось шоу. Мне хотелось провалиться сквозь землю.

– Доминик, угомонись. Пусть сегодня ринг отдохнет от боев и размазанных тел, – сказал Брайс.

– Да ладно тебе, пусть мальчики развлекутся, – Бораско уже прилично выпил, и ему хотелось зрелищ.

Но я не понимала смысла этого приближающегося зрелища. Зачем Доминик вызвался? Какое ему дело до моей чести?

Доминик и Логан уже были на ринге. Толпа радостно вопила, все были пьяны, всем хотелось свежей крови.

– Что происходит? – спросила меня Север.

Я ей ничего не ответила. Меня ужасно напрягала сложившаяся ситуация. Да, я была зла на Логана, да, я сама с удовольствием станцевала бы чечетку на его яйцах, но весь этот шум, что поднял Доминик, был лишним.

Прогремела серена. И вот я могла убедиться в том, что братья Дерси не просто так являются звездами этого бойцовского клуба. Уверенные, точные удары, сила, рационально растрачиваемая на каждый прием. Все было на высшем уровне. Логан, конечно, тоже не слабак, но он значительно уступал Доминику. Дерси был настоящим бойцом, профессионалом. На ринге он чувствовал себя свободно, он был его хозяином. Это было великолепно. Я не отрывала от него взгляда, следила за каждым его шагом. Логан, как это и следовало ожидать, вскоре сдался, хотя и вознаградил Доминика парочкой свежих ссадин.

В клубе была комната, где бойцы отдыхали после боя, обрабатывали раны. Я подошла к этой комнате как раз к тому моменту, когда из нее вышел Лестер. Он остановился на несколько секунд, сверля меня глазами.

– Я не хотела, чтобы так получилось.

– Он правильно поступил.

После этих слов Лестер поспешил удалиться. Я открыла дверь. Пахло медицинским спиртом, в котором Доминик смочил вату, чтобы обработать рану над бровью.

– Давай я.

Я села рядом с ним, взяла вату из его рук, стала ее прикладывать к пораженному месту.

– Я бы и сама с ним справилась.

– Я знаю. Но мне почему-то захотелось за тебя ответить. Стать для тебя героем. У меня такое впервые.

Я не знала, что ответить. Я не могла ему даже улыбнуться. Моя улыбка принадлежала другому. Я принадлежала другому. Смочила другую ватку, продолжила дезинфицировать рану, а Доминик тем временем не сводил с меня глаз. Я посмотрела на его голый идеальный торс и поняла, что он меня абсолютно не привлекает. Я вижу чужое, неродное тело, незнакомые надключичные впадины, родинки, выпирающие крепкие мускулы. Подняла свой взгляд, попыталась увидеть в его глазах что-то знакомое, что-то, что вновь пробудит во мне чувства, заставит щекотать в животе. Но ничего этого не было. Я не видела в нем того, что видела в глазах Стива.

Доминик прикоснулся к моей руке, что держала вату у его лица.

– Что, больно?

– Нет.

Ему просто захотелось ко мне прикоснуться. Но он не имел права это делать. Я резко убрала руку.

– Не стоит, Доминик.

Выкинув окровавленную ватку в мусорное ведро, я встала и покинула комнату.

– Там, где ты, вечно происходит какая-то чертовщина, – констатировала Миди.

– Чертовщина. Это точно.

Мы сидели с ней за самым далеким столиком, потягивали очередные порции мохито.

– Ты сделала тату?

– Да, прошлой ночью. Сайорс мне помог. Надеюсь, не ревнуешь?

– Боже упаси! Такие, как ты, его не привлекают.

– Что правда, то правда.

– Я так понимаю, татуировка с глубоким смыслом. Это послание тому, с кем ты уже никогда не сможешь встретиться.

Миди, как всегда, была проницательна. Она знала, на что надавить, чтобы человеку стало невыносимо больно.

Но все же после того разговора на кладбище, наши отношения немного изменились. Миди поняла, что ошибалась насчет меня. Если раньше она смотрела на меня с недоверием, опаской, то теперь, я в ее глазах просто дурочка, которую обвели вокруг пальца. Ей было только в удовольствие осознать мою наивность, удостовериться в моей бесхребетности.

Я увидела, как Сайорс зажигал на танцполе. Это был редкий случай, когда он решил отрываться вместе с остальными.

– А ты знаешь, из-за чего Сайорсу отрезали язык?

– Умеешь ты, конечно, сменить тему. Да, знаю.

Миди сделала пару глотков мохито и принялась рассказывать.

– Он узнал, что один из его приятелей решил перепродавать динамит в тайне от Ларса, их главного. Сайорс решил его остановить. Завязалась потасовка. Он случайно его убил. Сайорс все объяснил Ларсу, но тот ему не поверил. Убийство одного из членов своей банды – самый страшный грех в Темных улицах. И он за него расплатился…