Борис Кантор - Побег

— На самом деле меня отчислили за то, что я отказалась стать любовницей одного преподавателя, — объяснила она. — После этого он стал постоянно ставить мне неуды на зачетах. Я пошла в деканат и обрисовала им ситуацию. Но меня почему-то стали очень просить, чтобы я нигде не распространялась на эту тему, а они назначат другого преподавателя — и всё уладится. Видимо, им по каким-то причинам не хотелось конфликта с этим подонком. Но время шло, ничего не улаживалось, другого преподавателя мне не назначали. Тогда я на очередном комсомольском собрании курса взяла слово и рассказала всю эту историю. Поднялся скандал, вмешались комсомольские боссы не только из университета, но и из Москвы… В результате меня — меня! — вышибли из комсомола и, естественно, из университета с такой характеристикой, что я не могла никуда поступить. И устроиться на приличную работу было невозможно! Вот я и пошла на курсы проводников. Теперь уже почти два года работаю проводницей. Здесь я всем рассказала, что у меня есть жених, с которым мы скоро поженимся, и ко мне, слава богу, не привязываются.

— Я слышал про эту историю. Это было года три назад…

Поезд приближался к Волхову. Мы закончили наш обед, и Нина пошла провожать и встречать пассажиров. Задернув на всякий случай занавеску, я помыл в раковине ложки, тарелки, забрался в багажник и стал думать о ней: «Какая классная девка! В такую и влюбиться можно!.. Но эти мысли нужно выкинуть из головы. Нашел время! И даже нечего морочить себе голову! Хватит с меня одной „несчастной любви“!». И я вспомнил события двухлетней давности.

Тогда я возвращался с практики самым последним из факультета. В деканате из сводок руководства экспедиции знали, что задержался я не по своему желанию — нужно было доделать работу. Бóльшая часть экспедиции уже возвратилась в университет, а наш отряд всё еще заканчивал свой участок.

Там, в Якутии, вдали от всяких признаков человеческого жилья, наступившая зима казалась очень суровой, а тайга — беспредельной. Тишина подавляла все мысли о жизненных проблемах, но не тоску по московской жизни, по друзьям.

В Москве температура была около нуля. По дороге из аэропорта Внуково город казался совсем непохожим на тот, к которому я привык. Впрочем, так было каждый раз, после возвращения из экспедиций после трудного лета.

Через полчаса увижусь со своими друзьями! Последний месяц я не писал им, каждый раз надеясь, что уже через неделю приеду. Но ежедневные метели, заполнившие тайгу, заносили палатки сухим, колючим снегом, и мы всё ждали, ждали, когда же, наконец, выдастся погода, чтобы закончить последний участок работ.

Теперь же наступившее спокойствие от завершения пути домой и ожидание предстоящей встречи создавали хорошее настроение.

На главном входе университета вахтерша вначале подозрительно осмотрела мою потрепанную одежду, разбитые сапоги, клокастую рыжую бороду, но затем узнала, и ее лицо сразу подобрело. От этого стало еще приятнее.

— Откуда ты такой?

— Из экспедиции.

— Из Сибири?

— Да.

— Ну иди, отдыхай!

Вестибюль, как всегда, был заполнен снующими студентами. Я остановился на верхней ступеньке лестницы, ведущей в актовый зал, и среди непрерывного потока людей внизу разглядел несколько знакомых лиц. Наконец-то дома!

У лифта меня сразу окружили несколько парней с нашего курса. Поговорили об экспедиции. Ребята рассказали о слухах, будто я погиб, — но потом выяснилось, что погиб не я, а парень из другой экспедиции.

Поднялись на десятый этаж. Оказалось, что Заур живет в блоке 1005 в правой комнате, а мы с Борисом — в блоке 1016 [3] Поскольку здание МГУ строилось заключенными, то за его корпусами закрепилось название «зоны» (А, Б, В и т. д.). Жилые зоны, то есть общежития студентов, делились на «блоки». В каждом блоке, оснащенном душевой и туалетом, тогда было по две «одиночки» («правая» и «левая»), обставленных стильной мебелью, изготовленной в городе Таллине (диван-кровать, письменный стол, книжный шкаф, секретер, платяной шкаф). .

Едва я приоткрыл дверь Заурова блока, как понял, что у него в комнате полно народу. Слышались голоса и бренчание гитары. Я зашел в душевую, попил холодной воды из-под крана и посмотрел на себя в зеркало — вид просто дикий!

Женских вещей в душевой не было видно.

«Заур ведет скромный образ жизни? С чего бы это?»

Я открыл дверь правой комнаты. В дыму пестрела какая-то женская публика. Потом увидел Бориса и Натана. Заур сидел спиной к двери.

— Кто-нибудь даст мне сигарету? — спросил я будничным тоном, будто только что ненадолго отлучился из комнаты.

— Сэр приехал! — заорал Заур, вскочив со стула, и обнял меня. Натан тоже подскочил и, бурно выражая свою радость, изо всех сил двинул меня кулаком по спине:

— Живой! Когда мы вернулись, то уже выпили за упокой твоей души. Кто-то принес новость, что ты погиб.

— Я уже слышал об этом!

Даже флегматичный Борис выказал заметное оживление, потерев руки.

Из четырех присутствующих девушек я знал только Таню, студентку филологического факультета, — мою постоянную партнершу по рок-н-роллу. Две девушки были незнакомые, но красивые, причем одна — очень красивая! Она мне сразу понравилась. Третья — довольно пухленькая, но приятная.

— Ира Кулик, — представилась первой высокая брюнетка. Она была на голову выше меня.

— Ира Смольская, — сказала самая красивая. — Мы много слышали о вас.

— Галя, — сказала пухленькая и улыбнулась так радостно, что сразу похорошела.

— Владимир. Прошу любить! — ответил я им всем вместе.

— Чаю, сэр? — предложил Заур.

— Можно и чего-нибудь покрепче. Открой-ка рюкзак!

Заур достал из рюкзака водку и кусок копченой оленины. Потом принюхался:

— Чем это воняет из твоего рюкзака?

— А, это шкура дикого оленя, которого я убил. Я засолил ее, а теперь буду обрабатывать.

— Это где же ты собираешься ее обрабатывать? — забеспокоился Борис. — Не в нашем ли блоке?

— Да ладно, не переживай, вонять она будет только дня три, потом я ее отскребу, и запах исчезнет, а шкура будет мягкой.

— Ну-ну! Посмотрим, — недоверчиво протянул Борис.

Пока Заур готовил стаканы и закуску, Борис рассказывал про экспедицию на тральщиках из Советской Гавани, где они с Зауром занимались гидроакустикой.

— Когда вы вернулись?

— Месяц назад. Я слышал, что ваша экспедиция открыла месторождение золота.

— Да нет, мы только профилирование закончили. Результатов пока еще никаких. А те, кто говорит, будто открыли месторождение, просто выследили известного в Якутии золотоискателя дядю Гришу и нашли золото по его стопам.

Я разлил водку по стаканам.

— Что ж, красавицы, выпьем, и я вас покину, потому как дядя устал…