Маделин Уикхем - Удиви меня

– А как же Дэн? – прямо спрашиваю я.

– Дэн? – Мама непонимающе трясет своими светлыми волнами волос, как будто не может вспомнить, кто такой Дэн.

Новая волна ярости захлестывает меня:

– Дэн, который себя не жалел, чтобы распутать ваши проблемы. Дэн, который сейчас в Девоне защищает имя отца. Снова. Дэн. Настоящий герой. А ты относишься к его стараниям так… как будто… так и надо.

Как только эти слова срываются с моих губ, я понимаю, насколько они правдивы. Мама никогда не воспринимала Дэна всерьез. Никогда его не уважала. Она была с ним милой и вежливой, но в ее тоне всегда проскальзывало что-то фальшивое. «Бедняга Дэн», называла она его. Как будто что бы он ни делал, он останется никем и ничем.

– Не говори глупостей, Сильви, – сухо отрезает мама. – Ты знаешь, что мне нравится бедняга Дэн…

– Хватить называть его беднягой! – Я не верю ее словам. – Тебе всегда надо было его как-то задеть.

– Сильви, дорогая, успокойся.

– Я успокоюсь, когда ты начнешь уважать моего мужа! Ты такая же плохая, как папа. Я видела его письма к Дэну. Он грубил ему, оскорблял его. Все это время мы вели себя так, будто папа святой. Будто он – герой. Дэн – вот кто настоящий герой! Но его никто не благодарил, никто не воспринимал всерьез…

Злость заполняет каждую клеточку моего тела, и в первую очередь это злость на саму себя. Я себя ненавижу, я противна самой себе. Сколько раз я защищала отца перед Дэном. А те выводы, которые я делала исходя из поведения Дэна… Непростительные слова, которые кричала любимому в лицо: «Тебя раздражает, что папа был таким богатым и успешным, что все им восхищались. Ты такой мелочный, что меня уже тошнит от этого!»

Я назвала Дэна, который терпеливо сносил все помои, что мой папочка на него вываливал, мелочным. Дэна… мелочным. Не удивительно, что Дэн все время «пружинился». Не удивительно, что он чувствовал себя прижатым к стенке. Не удивительно, что он терпеть не мог наше свадебное видео, где отец сиял подобно звезде. Звезде, которая в жизни Дэна оказалась черной дырой.

Я вся горю от стыда, мне нечем дышать. А я-то считала себя умной. Думала, что знаю Дэна даже лучше, чем себя саму. А я не знала ничего.

Но даже сейчас мама не признает своих ошибок. Я могу сказать это по ее отсутствующему взгляду. Она снова в своих воспоминаниях, вместе с папой. Наверняка она продолжает выстраивать в своем уме цепь событий так, что они с папочкой находятся в центре мира, а все остальные лишь проходят мимо, изредка согреваемые «благословенными лучами доброты» моего папочки.

– Ты сидела здесь, в этой самой комнате, и сказала: «Твой Дэн славный малый… но вряд ли его можно назвать душой компании», – продолжаю я. – А между тем он был душой… Он и сейчас душа нашей семьи. – Мой голос внезапно начинает дрожать. – Не подмигивает, не заигрывает, не выпендривается… Вместо этого проводит время с семьей. Стоит горой даже за тех, кто ему неприятен. Вы с папой недооценивали его. Я недооценивала его. – К глазам подступают слезы. – Не могу поверить, что отец так обращался с ним. Осыпал его бранью. Приказывал ему…

– Довольно, Сильви! – резко обрывает меня мама. – Ты принимаешь все близко к сердцу. Дэну очень повезло, что его впустили в такую семью. Не каждый мог похвастаться таким тестем, как у…

– Что?! – Я, должно быть, ослышалась. – Что ты сказала?

– Твой отец был добрым, щедрым, выдающимся человеком. Вспомни о том, что он сделал. Твой папа так огорчился бы, если бы услышал, как ты сейчас говоришь про него.

– Ну и пусть! – взрываюсь я. – Дэну повезло, говоришь? На его месте я бы давно уже сбежала от такого везения. Он не принял ни пенни из ваших с папой денег, сам обеспечивал нашу семью, заботился обо мне и девочках, каждый раз мирился с просмотром этого чертового видео со свадьбы, где папа подмигивал и улыбался, напоминая Дэну о… Да это папе повезло, что у него такой замечательный зять!

Перевожу дыхание. Я начинаю терять контроль над собой. Не знаю, что собираюсь сказать дальше. Но мне все равно.

– Не смей так говорить о своем отце! – визжит мама. – Он души в тебе не чаял, все для тебя делал! Ты знаешь, как он гордился тобой?

– Если бы он по-настоящему любил меня, то уважал бы человека, за которого я вышла замуж! Он относился бы к Дэну как к сыну, а не как к мелкой сошке у себя в компании. Он не стал бы лгать дочери, заставлять ее стыдиться себя саму только потому, что ему так было удобно! – Мама в ужасе смотрит на меня. Я и сама в шоке от своих слов, в шоке от того, что они складываются в примитивный шаблон. Но даже этот шаблон куда правдивее и жизненнее того мыльного пузыря, в котором я жила. – Я даже не уверена, что папа любил меня как человека, личность, индивидуальность. Он любил меня лишь за то, что я была его отражением. Идеальная златовласая доченька – частица неподражаемого Маркуса Лоу. Принцесса при своем короле. Но я не принцесса. Я – это я. Сильви Уинтер!

Пока я говорю, краем глаза замечаю свое отражение в одном из маминых позолоченных зеркал. Длинные, отливающие золотом, светлые волны до пояса. Папочка так любил мои волосы. Запрещал мне их стричь. Но нравятся ли мне самой длинные волосы? Идут ли мне они?

Несколько мгновений изучаю себя в зеркале. Принцесса ли я из сказки или живой, настоящий человек? Осознание того, что тень моего отца более надо мной не властна, опьяняет меня. Подхожу к маминому письменному столу и достаю из ящика ножницы с рисунком, которые подарила ей на прошлое Рождество. Хватаю одной рукой золотистую прядь и без всякого сожаления щелкаю ножницами. Отрезанные волосы в беспорядке рассыпаются у меня в ладони, но мне не страшно. Никогда еще не чувствовала себя настолько свободной, готовой изменить все.

– Сильви! Остановись! Что ты творишь?! – истерически визжит мама, как будто я собираюсь сделать себе британское харакири.

Но я останавливаюсь лишь тогда, когда половина моих кудрей рассыпается по полу маминой гостиной. Поднимаю на маму бесстрастный взгляд:

– Я взрослею.

Остаток дня провожу на автопилоте. Забираю девочек из школы, смеюсь над их испуганными личиками: «Мамочка, что случилось с твоими волосами? Мамочка, куда пропали твои волосы?»

– Это ведь такая игра, да? Они сейчас опять появятся? – любопытствует Тесса.

– Мамочка, верни волосы! Сейчас! – хнычет Анна.

Сначала я подумывала о том, чтобы защитить их. Смягчить удар, купить блондинистый парик. Но потом поняла – я не смогу защищать их вечно. В их жизни произойдет еще много событий, которые напугают их, заставят усомниться в людях и мире. Всякое случается. Не все с этим справляются, но мы справимся. Если будем все вместе. Честны друг с другом.

Мы ужинаем, и я укладываю девочек спать; затем просто сижу на своей кровати – нашей кровати – и гляжу в пространство, пока события последних нескольких дней не накрывают меня тяжелой океанской волной. Утыкаюсь носом в подушку и рыдаю. Я и не знала, что во мне есть столько слез.