Кейси Уэст - Повезет в любви [litres]

Дети засмеялись, и я не поняла, что такого смешного произошло, пока не повернулась и не увидела, что Сет прогуливается из вагончика в вагончик, притворяясь, что сейчас упадет.

– Да, не повторяйте за Сетом, не то можете пораниться. И не высовывайте из вагончика руки и ноги.

– А когда заедете в тоннель, – сказал Сет, – кричите как можно громче. Я хочу слышать вас прямо вот с этого места. – Он стоял в самой середине, балансируя на одной ноге между двух вагончиков. – Мэдди, помоги мне, кажется, я застрял.

Они засмеялись, а я закатила глаза.

– Вот почему мы следуем правилам. И вы тоже будете им следовать, верно? – спросила я их.

– Да! – хором ответили они.

– Нет, правда, у меня застрял шнурок, – сказал Сет.

Я подошла к нему и вытянула зацепившийся за крюк шнурок. Он спрыгнул и обнял меня со спины.

– Ты спасла мою жизнь, Бэтвумен.

Дети снова засмеялись. Я мгновенно выкрутилась из его рук, крикнув:

– Эй! – И отправилась за билетами, надеясь, что он не заметил, как у меня покраснели щеки.

– Мне нравится на станции, – сказала я, когда из поезда вышла последняя партия детей.

– Правда? – спросил Сет.

– А тебе нет?

Я села на перила лицом к нему, он стоял у турникета.

– Не самый любимый мой участок, – ответил он. – Почему он тебе так нравится?

– Потому детям здесь весело и они могут смотреть на животных, сидя в паровозе. Мне кажется, это круто.

– Да, помню, мне тоже это нравилось в детстве.

– Ты вырос здесь, в Санта-Ане?

– В Вестминстере, затем переехали в Северный Тастин. А ты?

– Я не знала, что ты живешь в Тастине. Так вот почему мы столкнулись в мой день рождения у магазина.

– Ты тоже там живешь?

– Ага. А какой у тебя здесь любимый участок, если не паровоз?

Он слишком серьезно задумался над этим вопросом.

– Тщательно взвесь свой ответ, – сказала я, так и не услышав от него ни слова. – На основании того, что ты скажешь, я могу составить полное представление о твоей личности и будущем.

Он схватил меня за ногу и потянул, так что я чуть не свалилась с перил. Хохоча, я высвободилась и вернулась на место.

– Мне нравится открытый террариум, – сказал он.

Я вскинула брови:

– С питоном, тараканами и самым большим в мире пауком?

Он прислонился к забору рядом со мной.

– И какое мнение ты составила о моей личности?

– Что тебе нравятся всякие мерзости.

– Мерзости? Это слово из лексикона человека, поступающего в университет?

Я улыбнулась.

– Но оно же подходит. А это главное. Почему тебе нравится террариум?

– Потому что это единственное место в зоопарке, где животные ведут себя как в естественной среде. Едят живых мышей. Живых насекомых. Никто никогда не поместил бы в клетку оцелота живое существо. Представляешь, какой бы разразился скандал?

– Это точно. Но, думаю, именно это мне в террариуме и не нравится.

– Да, зрелище не самое приятное. Но, знаешь, это настоящая жизнь. Как она есть. Без притворства. – Он произнес это так пылко, что я удивилась. Никогда прежде не сталкивалась с этой его стороной. А потом он улыбнулся, быстро позабыв о серьезности. – Но и сами змеи нереально крутые.

– Ты хотел сказать – мерзкие.

Он усмехнулся, и мы замолчали на пару минут. Через дорогу от нас, радостно визжа, на карусель залезали дети. Из паровоза звучала музыка. На карусели сегодня работала Рейчел. Она держала в руках баночку с мыльными пузырями, и между деревянными лошадками летали большие пузыри, которые она лопала вместе с детьми. Сет тоже наблюдал за Рейчел. Или за пузырями. Или и за тем и за другим. Интересно, нравилась ли она Сету. Она подходила ему по типажу – веселая, громкая и симпатичная.

Хоть я и шутила, выбранный Сетом любимый участок действительно помог мне лучше его понять. Ему не нравились притворщики, кем я и являлась последние несколько недель.

– Мне нужно тебе кое‐что сказать, – начала я, глубоко вдохнув.

– Дай‐ка догадаюсь. Ты хочешь покататься на паровозе?

Он показал на первый вагончик.

– Нет. Когда мы вернемся, здесь выстроится очередь из детей. И нам попадет.

– Это две разные причины.

– И обе веские.

Он пожал плечом, как будто оспаривая этот факт.

– Так что ты хотела сказать?

Не успела я ответить, как к нам подошла женщина с ребенком и спросила:

– Паровоз еще ездит? Мы купили билет.

– Да, – ответил Сет, – устраивайтесь.

Мальчик пробежал вдоль натянутых цепей, оставил позади турникет и начал бегать туда-сюда по паровозу в поисках идеального места. На втором круге Сет улыбнулся, а мама покачала головой.

– Все дети так делают? – спросила она.

– Примерно половина, – ответил Сет. – Другая половина сразу знает, где хочет сесть. Я, например, тоже всегда знаю, где хочу сидеть в поезде.

Женщина улыбнулась Сету и сказала:

– Правда? Вы много ездите на поездах? Откуда вы?

– Я имел в виду этот паровоз, – ответил он. – А живу я в пятнадцати минутах отсюда на восток.

Она кивнула:

– А ваши родители? Откуда они?

– Родители? Тоже здесь живут.

– О. Понятно. Но я имела в виду, где они родились? – спросила она.

– О! Где они родились? – переспросил он, притворившись, что не понял вопроса. – В Сан-Диего. А ваши родители? Где они родились?

– Я нашел! – воскликнул ее сын. – Иди сюда, мам!

– Иду.

– Возьму на себя эту поездку, – сказала я, опускаясь на место кондуктора.

– Спасибо, – поблагодарил Сет.

Я достала свисток, и мы отправились в путь. Когда мы прибыли на станцию, женщина сказала:

– Спасибо.

– Не за что, – ответил Сет так же дружелюбно, как и всегда. Затем посмотрел на меня, и его улыбка погасла. – Это было не очень грубо?

– Что? Нет.

– Я не против поделиться историей своей семьи, но только с теми, кто не задает какие‐то странные вопросы.

– Серьезно, Сет, ты не должен объясняться. Это было вовсе не грубо. По-моему, ты все сделал правильно.

– Мы живем в Америке больше сорока лет. Мой дедушка прибыл сюда из Вьетнама с первой волной беженцев. Он отслужил там в армии. Но мама с папой родились здесь. Я родился здесь. И даже ни разу не бывал во Вьетнаме.

Я положила руку на его предплечье.

– Не обращай внимания на этих болванов. Часто тебя так достают?

– Учитывая, что двадцать процентов местного населения – азиаты, чаще, чем хотелось бы. Представить не могу, как часто такое выслушивают азиаты за пределами Южной Каролины.

– Ты никогда не жил нигде, кроме Южной Каролины? – спросила я.

– Нет, я вырос в Вестминстере. Была там когда‐нибудь?

– Да, в маленьком Сайгоне – ездили туда, ради самого лучшего в мире фо [8] Фо – блюдо вьетнамской кухни, суп с лапшой, в который при сервировке добавляют говядину или курятину, а иногда кусочки жареной рыбы или рыбные шарики. , – ответила я. – Точнее, ради самого лучшего фо в Южной Каролине.