Владимир Сагалов - Твоя Шамбала

– Выпей, Штефан. Заботе Муклая нет границ, – с улыбкой произнёс Георг. – Тебе нужно много пить, выпей, пожалуйста.

Терпимо горячая, горьковатая жидкость травяного отвара полностью пробудила Штефана, и он почувствовал себя готовым к разговору с седым стариком, который сидел напротив него. Сделав несколько глубоких вдохов, понимая, что его никто не торопит, он начал рассказывать о событиях, которые произошли с ним два дня назад.

Изложение произошедших с ним событий заняло более часа. Штефан рассказывал медленно и подробно, начиная с поездки к кургану «Аржан» и заканчивая настоящим моментом. Его никто не перебивал и не переспрашивал. Оба старика слушали эту страшную историю не из любопытства. Излагаемые события им были не интересны, но нужно было понять причину психического потрясения, произошедшего с человеком, который сидел напротив и нуждался в духовной поддержке. Было необходимо дать ему чувство присутствия настоящего друга рядом. Георг и Муклай чётко понимали и видели разорванность энергетических, информационных тел Штефана, а также понимали, что в таком состоянии отправлять его домой, на родину, нежелательно.

– Я не знаю, где я сейчас нахожусь. Михаила больше нет, и теперь я даже не знаю, как мне попасть домой. Послезавтра, пятнадцатого числа, у меня обратный билет до Москвы и дальше в Швейцарию. Что мне теперь делать, как поступить? Я просто хочу уехать отсюда, лучше ещё сегодня, – растерянным голосом, с просящим о помощи взглядом, тихо произнёс Штефан. – Вы не могли бы мне помочь?

Поняв, что «турист» вряд ли улетит в назначенный срок, Георг обратился к Муклаю:

– Паспорт у него в кармане, а вот билета я не видел. В его куртке кроме паспорта ещё что-то было? Ты не видел билет? У него на сегодня билет до Москвы. Я думаю, что рейс из Барнаула, Бийский аэропорт то работает, то нет.

– Только паспорт был в кармане, во внутреннем, а в наружном, вот здесь, – Муклай похлопал себя по бедру, – там какой-то камушек был. И всё. – И Муклай добавил: – Пятнадцатое сентября сегодня!

– Да, я понял, что он ещё не осознал свой трёхдневный сон. Он думает, что вчера к нам пришёл. Прозевать самолёт – это полбеды, улететь можно и следующим рейсом. Тут другая проблема. С психикой его надо что-то делать. Я предлагаю подлечить его немного, чтобы пришёл в себя, чтобы уравновесился. Да и личное необходимо выяснить и обговорить. Я уверен, что это он.

Муклай молча поднялся и пошёл растапливать баню, оставив двух встретившихся немцев одних: «Георгу приятно будет, хоть и в такой невесёлой ситуации, но всё же на родном языке пообщаться с земляком. Уж сколько лет не имел он собеседника, земляка. А тут ещё и такой. Может, родной?» Войдя в предбанник, он взял из корзины один небольшой, подсохший и свернувшийся в трубку кусок берёзовой коры, присел у печи, поджёг и положил его на уже приготовленные в топке дрова. Печь была сложена хоть и давно, но хорошим мастером. С тягой проблем не было никогда, и огонь разыгрался моментально, запуская свои языки под поленья, отчего те быстро затрещали. Он пододвинул к себе низкий табурет, уселся на него и, слегка прикрыв дверцу топки, так, чтобы оставался виден огонь, упёрся локтями в колени и задумчиво уставился на вечно завораживающее пламя. Он вспомнил, как две недели назад они с Георгом поехали на телеге к реке. Рыбы захотелось свежей. Утро было раннее, туманное, на два метра ничего не было видно. Хорошо, что лошадь сама знает везде дорогу. Видит, снасти в телегу укладывают – идёт к реке. Косы и грабли готовят – значит, к лугам повезёт. Так вот, сидят они в телеге, тайги от тумана не видно и не слышно, только глухой скрип от колёс слышен. Воздух мокрый, холодный, прекрасная погода для рыбалки.

– Ты чего задумчивый такой спозаранку? Спал, что ли, плохо? Да с чего бы? – тихо, глядя в белую гущу, спросил Муклай.

Прошло несколько минут.

– Сон ночью был. Даже не знаю. И верится, и нет, – опять наступила пауза, дорога пошла вниз, а туман сгустился ещё сильнее. Муклай больше ни о чём не спрашивал и пытался в молочном воздухе пересмотреть лошадь.

– Внук должен приехать, – спустя ещё несколько минут заговорил Георг. – Да и не то, чтобы приехать, а прийти или прибежать, что ли. Вот как в этом тумане сон был. Сейчас как продолжение. Такой же белый. И вот в таком тумане я всё видел. Он как из ниоткуда появился. И не знает он меня, и недуг у него. Так и не разобрался я. Туман сильный был. Но в том, что он придёт, я уверен.

Телега пошла быстрее, и Муклай притормозил прибавившую на спуске скорость лошадь:

– Нууу. Куда несёшься? Чёрт глаз выколет в этом молоке, а ты несёшься.

Лошадь чувствовала близость воды и имела свои интересы в этой поездке. Раннее купание в реке она любила ещё жеребёнком, а тут ещё и в полном тумане – такой возможности она упускать не хотела и, пока не рассеялся туман, вновь прибавила ходу.

– Когда придёт? Взрослый уже? Не знал я, что у тебя внук есть. Ты посмотри, она, что, не слышит, как телегу трясёт? Дорога плохая, не видно ничего, а она купаться торопится. Телегу развалить хочешь? Уухх тыы!! – вновь притормозил лошадь Муклай.

– Да я и сам не знал. Значит, и ребёнок взрослый у меня есть. Интересно, мужик или женщина?

Муклай положил в топку ещё одно полено, закрыл дверцу, приоткрыл поддувало и вышел на двор.

«Вот он и пришёл, весь в тумане. Как и во сне», – глядя на сидящих за столом возможных родственников, подумал Муклай.

– Через двадцать минут можно заходить. Ему, не привыкшему, сильно жарко пока не надо, – сообщил он Георгу и стал снимать с телеги оставшиеся в ней ульи.

– Пойдём, Штефан, прогуляемся по лесу пару минут, а затем в баню пойдём. Тебе необходимо хорошо пропотеть, чтобы оставшаяся в тебе хворь вышла.

Они встали, и, Георг повёл Штефана показывать их хозяйство, чтобы немного отвлечь его от переживаний.

– Знаешь, Штефан, я понимаю, что ты сейчас взвинчен, также понимаю, что происходит в твоей голове. Но всё равно должен тебе это сказать. Ты спал целых три дня. Сегодня пятнадцатое сентября, и твой самолёт, на котором ты собирался улететь, возможно, уже в воздухе. Но главное, что ты поборол сильную простуду, которая в совокупности с надорванной психикой могла бы очень плохо закончиться. Ты не дал ей перейти в воспаление лёгких. Это очень важно. Если пожелаешь, улететь можно и завтра. Ты ведь сам чувствуешь, как подорвана твоя психика, и не думай, пожалуйста, о том, что ты должен сообщить об этом в милицию. Станет ещё хуже.

– Как, пятнадцатое? – Штефан застыл в недоумении. – Я проспал в твоём доме, не просыпаясь, три дня? – Он не мог в это поверить. Повернулся и пнул ботинком пень, в который был воткнут топор. – Чёрт!! Что теперь делать? – Опять пнул пень, опустил голову и носком ботинка стал ковырять землю.