Дмитрий Пригов - Места

Товарищи! Обезьяна является одним из наиболее распространенных предметов в социально-трудовой и бытовой практике человека.

Она представляет собой абсолютно последний этап эволюции от прочего звериного мира к человеку; размером от 20 мм до бесконечности в длину.

Изображается посредством сжатия руки в кулак с выдвиганием среднего пальца чуть вперед относительно прочих.

В быту используется как экспонат в зоопарке, для научных исследований, для обзывания и т. п.

Историческое возникновение обезьяны связывают с эволюцией последнего перед ней биологического вида в нее, что неверно, так как находят гораздо более ранних обезьян естественного происхождения.

Часто используют образ обезьяны как духовно-мистический символ случайности и обманчивости жизни, гримасы жизни, что абсолютно неверно с научной точки зрения, так как более правильным было бы считать представление об эфемерности жизни в виде майи — миражности реального мира.

Иногда ассоциируют образ обезьяны с образом перехода каждого, прогрессивного в свое время, социального класса в реакционный, что неверно с марксистской точки зрения, так как механизм регресса социального класса принципиально иной.

Из-за сложности определения абсолютно последнего этапа эволюции предмет практически невоспроизводим. Реальное существование его по вышеуказанные причинам считается маловероятным.

Товарищи! Женщина является одним из наиболее распространенных предметов в социально-трудовой и бытовой практике человека.

Она представляет собой сумму идеальных качеств женственности; размером от 20 мм до бесконечности в длину.

Изображается посредством установления двух пальцев, обозначающих ноги, на какую-либо поверхность.

В быту используется для любви, деторождения, домохозяйства, танцев и т. п.

Историческое возникновение женщины связывают с периодом возникновения человека, что неверно, так как находят гораздо более ранних женщин естественного происхождения.

Часто используют образ женщины как духовно-мистический символ любви, что абсолютно неверно с научной точки зрения, так как более правильным было бы считать представление о любви как о безличной и всепроникаюшей энергии или поле.

Иногда ассоциируют образ женщины с образом аморфности народных масс, что неверно с марксистской точки зрения, так как механизм аморфности народных масс принципиально иной.

Из-за сложности достижения абсолютной женственности предмет практически невоспроизводим. Реальное существование его по вышеуказанным причинам считается маловероятным.

Товарищи! Серп и молот является одним из наиболее распространенных предметов в социально-трудовой и бытовой практике человека.

Он представляет собой абсолютно неразъединимое совмещение серпа и молота; размером от 20 мм до бесконечности в длину,

Изображается посредством перекрещения двух рук, одна из которых сжата в кулак, а другая — с раскрытой ладонью. В быту используется как серп и молот. Историческое возникновение серпа и молота связывают со временем осознания единства класса рабочих и класса крестьян, что неверно, так как находят гораздо более ранние серпы и молоты естественного происхождения. Часто используют образ серпа и молота как духовно-мистический символ вечных перемен, что абсолютно неверно с научной точки зрения, так как более правильным было бы считать представление о вечной перемене в виде умирающего и возрождающегося бога.

Иногда ассоциируют образ серпа и молота с образом механического соединения интересов рабочих и крестьян, что неверно с марксистской точки зрения, так как механизм соединения интересов рабочих и крестьян принципиально иной.

Из-за сложности достижения абсолютной неразъединяемости предмет практически невоспроизводим. Реальное существование его по вышеуказанным причинам считается маловероятным.

Не питая отвращения к жизни, но даже наоборот — пристрастие и прямое обожание, оказался я все же гораздо шустрее в соединении слов посредством различных способов, нежели в пристальном слежении прямой жизни с последующей инженерией человеческих и нечеловеческих душ.

Но к великому моему счастью (а, может быть, это только всегдашняя иллюзия), обнаруживал я впоследствии, что любому способу соединения слов что-нибудь в жизни да соответствует.

Так вот, наскучившись прямым и последовательным изложением событий, слежением прямой последовательности чувств и переживаний, слагающихся в некий род драматургического действия, где на вопрос следует ответ, а на действие — ответная реакция, решил я честно, открыто и формалистично перепутать два (иногда и три) взаимонесвязанных, просто рядомположенных голоса.

И обнаружив на пределе строки такой абсурдный конгломерат соседствующих текстов, выстраивающихся в независимое соприсутствие двух монологов, вполне осмысливаемых только при прочтении всего стихотворения, но вычленяемых все же и в процессе чтения при некотором читательском усилии, подумалось мне: ведь и в жизни все тоже строится из параллельных, независимо друг от друга текущих монологов и только по причине нашего долголетнего воспитания в школе детерминистического восприятия жизни, понимаемых нами как некий огромный осмысленный текст вопросов и следующих на них ответов.

Для интереса и научной пользы дела вычленил я голоса из уже готовых стихотворений и призываю читателя вместе со мной порадоваться той очаровательной неразберихе, которую они, голоса, порождают, не слушая один другой и редко даже когда противореча друг другу.

Конечно же, должен оговориться, что голоса эти в некоторой степени (какой угодно малой), но объединены хотя бы моим желанием показать их необъединимость, а также перенятой из чужих, многовековых рук общеизвестной структурой русского стиха.

Но представьте, если рядом со мной поставить еще кого-нибудь с его подобными же голосами, и еще кого-нибудь, и еще… Что будет! — хоть святых выноси!

Да так оно и есть.