Михаил Генделев - Великое [не]русское путешествие

Смотри! — и отвернуться нельзя.

Затянутый турбулентным водоворотиком пограничников, я опять оказался прижатым к таможенному барьеру, за которым шла последняя битва грузинского пилигрима — и невольно понял: нет, не пятнадцать, как думала жена, и не шестнадцать, как фантазировал Шалва, не четырнадцать, как знала дочь, — и не восемнадцать было выдано Шалве в Шереметьевском порту чемоданов, а ровно 12 (прописью — двенадцать), согласно квитанциям Бухарестской таможни и наличию багажа в самолете. И никакого овервейта. В конце концов, это вам не частная лавочка, а государственная авиакомпания Социалистической Республики Румыния. Катарсис.

И оттертый расцарапанными стюардессами, легко раненным белобрысым пограничником-при-штыке, читателями-моими-таможенниками и человеком в штатском с чем-то там наперевес, я повернулся и пошел от Шалвы в СССР под страшный, вкуса слюны Судного дня, крик:

— Шмонаэсре!

Конец первой книги

Начать! О, как начать главу воспоминаний? «Не встречали»? С ума сошли? Да лучше сразу расписаться в несостоятельности. «Не встречали»!.. Не смешите меня, господа.

Тем временем — писать стало решительно невозможно. Главы не преклонил — бац! машинистка-первопечатница возводит обвинения в опосредованности. Ни сном ни духом — а укоряет… И в головизне. Каковую — головизну — всегда считал частью усопшей и посмертно копченной рыбы.

Обидно.

Уже и с голоса дерут, добро б погрешности стиля, но дыры интонации. И — в строку. Уличают в покраже образной, стыдно сказать, — системы.

Обидно? Обидно…

Можно ли написать что путное, когда этот, с вашего позволения, Одиссей, сей главный, с нашего позволения, герой с повышенной возбудимостью, этот персонаж Генделев М. С. ведет себя кое-как, жестикулирует, изливает потоки сознания, вертится под ногами, связывает по рукам и опять же ногам — повернуться негде. Улисс связывал? Манас Великодушный [38] …Манас Великодушный. — «Манас Великодушный» — повесть С. И. Липкина (1911–2003) по мотивам киргизского эпоса «Манас» о богатыре Манасе, объединившем киргизов. — связывал? Гулливер, психо — тьфу! — логизировал? А этот — да.

Обидно? Обидно.

А вообразите на нашем месте какого ни есть тоже русского поэта. Поэта-Изгнанника? Честно представьте!

Или представьте честнягу-прозаика на худой конец, Солженицына Александра Исаевича представляете? Чтоб прибыл в СССР — и — «не встречали»? Умоляю, представьте.

Жить — нас учили — надобно не по лжи [39] Солженицына… жить… не по лжи. — Намек на публицистическое эссе «Жить не по лжи» (1974) русского писателя А. И. Солженицына (1918–2008), лауреата Нобелевской премии по литературе (1970). , а писать — правду. Правда, художественную, а не какую-нибудь, когда ничего кроме и какая каждой психопатке три раза на дню. Отсюда — и выйдите из нашего положения — вон. Вон туда! Где и — представьте — «не встречали», и — «поташнивало», и — «распогодилось» в городе Москве 1 апреля 1988 года.

А то: «не встречали»…

А бывывало ли на Руси, чтоб не встречали?..

Итак:

— …A khren yego znaet, kuda yekhat’, — вконец опустившимся голосом, но вполне без акцента ответил иностранец Генделев из глубин «Волги».

— От это по-нашему, командир! — осклабился гэбэшник, — но поточнее, поподробнее… Адрес?

А — картинка-гэбэшник… Рост, выправка, нордические черты, фотогеничен. Новая формация. Любезен до чрезвычайности. Конечно и безусловно — Гэбэ. Их рука, графологи, их почерк, посудите:

сумы переметные в багажник прицельно подкатившей к крыльцу Шереметьева-2 «Волги» — сам.

Странника Генделева, ненавязчиво направляя под локоток, — плюх! на заднее сиденьице — сам!

Сам — жаргончиком московско-таксерным бисерит, стилизуется — тоже сам.

Ведь сам небось, душитель свободы, сам, опричник, сам знаешь, куда везти! Нет, шутки шутит!..

Израильтянин озлился, налился жестоковыйной кровью своей израильтянин. Стиснул заграничные, тель-авивской, довоенной еще работы, челюсти и дал себе слово: не колоться. До конца. До дыбы. До мученической смерти от расстрела в подвалах Лубянки. «Как шли мы по трапу на борт в суровые мрачные трюмы…» [40] «Как шли мы по трапу на борт…» — Цит. из песни колымских заключенных «Я помню тот Ванинский порт…», возникшей в 1940-х гг. Автор неизвестен. — вслух души своей затянул поэт иудейский, но не допел, запамятовал, сбился, не пелось.

Помолчали. Каждый думал о своем.

«Добегался, — думал, например, Генделев. — Чего тебе дома не сиделось, мудак?.. Ну, хамсины [41] Хамсины. — Хамсин — ветер южных направлений на северо-востоке Африки и в странах Ближнего Востока; это арабское название (букв. «пятьдесят») связано с тем, что хамсин, как считается, дует около 50 дней в году. В Израиле часто вызывает безветренную, изнуряюще жаркую погоду. В художественной литературе хамсин — устойчивый символ тягот существования, экзистенциальной драмы. , ну, кредиторы, ну, читателя — раз-два, левой!.. читателя мало, может быть, трое… Ну — на свете счастья нет… Но ведь была Покой-и-Воля!.. Нет! потянуло в Россию… Заката над Невой захотелось? „Ни страны, ни погоста“ [42] «Ни страны, ни погоста…» — Цит. из стих. И. А. Бродского (1940–1996) «Стансы» (1962). , мамзер [43] …мамзер — незаконнорожденный ( ивр. ). ! Ладушки, будешь смотреть закаты. На Вытегре, в бригаде Валленберга [44] …в бригаде Валленберга. — Намек на шведского дипломата Р. Валленберга (1912–1947?), спасшего жизни тысяч евреев в период Катастрофы; в 1945 г. Валленберг был арестован в Будапеште советской контрразведкой и переправлен в СССР, где умер в заключении. … А ведь остерегали».

— Надолго ли едешь? — поинтересовался бывший московский бонвиван, а ныне владетель русскоязычного издательства «Антабус» художник Андрюха Резницкий [45] …Андрюха Резницкий. — А. Резницкий (1942–2009) — художник, книжный график, издатель; с 1980 г. жил в Иерусалиме. .

— На сорок пять дней, — отвечал Генделев. — Сорок пять, — подсчитал умудренный Резницкий. — Точняк, ровно три раза по пятнадцать суток…

И когда это было? Еще в Израиле это было, на проводах. Перед погружением.

— …Только денег ваших у меня нет, — обреченно продолжая валять ваньку, сказал чистую, между прочим, правду арестант.

— Мы и ненашими берем, — радостно отозвался возница-конвоир. «Вот и провокация! — облегченно догадался Генделев. — Валютные операции шьют. Врешь! На дешевку не возьмешь! Не маленькие…» И — как отрезал: