Ирина Биркитт - Блондинки в шоколаде, или Психология Барби

– Ничего интересного. Футболист, глубоко женатый, играет в Италии. В голове только футбол, секс и зарплата. Ничем не отличается от хоккеистов, ватерполистов, боксеров и иже с ними. Хотя, конечно, боксеры более отбитые.

– Ну и ладно, – мне уже хотелось спать, – нам вот дали иммиграционные карты. Я свою уже заполнила.

– Может, пойдем в ресторан? – Машка, видимо, спать не хотела.

– Машинская, давай не будем искать сегодня приключений?

– Я поняла, ты хочешь погрезить своим Мишей, а твоя лучшая подруга будет, как дура набитая, сидеть у темного окна?

– Во-первых, он не мой, а во-вторых, нас еще раза четыре разбудят пограничники-таможенники плюс разница во времени. И тогда, скажи, пожалуйста, кто будет тебя завтра утром сковыривать с койки?

– Ты зануда, Белка. – Машка достала из забавной сумки свой кукольный ноутбук и уткнулась в экран.

Славный город Киев нежился в еще летнем солнце. До Андреевского спуска мы добрались на такси, но дальше пришлось идти пешком, ведь Андреев-ский – пешеходная зона, как Старый Арбат в Москве.

– А вот и мы, – выдала Машинская у стойки ресепшен, – двухкомнатный номер на фамилию Машинская.

Гостиница была очень светлой и уютной. Каждая деталь в интерьере выдавала любовь, с которой дизайнер отнесся к своей работе.

– Какое тут все… конфетное, – сказала Машка, опустившись на диван с кофейной шелковой обивкой, – а все потому, что люди тут живут медленно и со вкусом, а не мельтешат, как в жопу ужаленные.

– Это, Маш, тебе кажется, потому что ты тут не живешь. На отдыхе все представляется немного по-другому.

– Я бы попросила. – Машка строго подняла указательный палец. – Мы тут по делу на миллион!

Выйдя из душа, я обнаружила, что моя деловая подруга спит без задних ног.

Завтракали мы на открытой террасе, любуясь на город и крыши соседних домов. Солнце припекало, еда была замечательной, и все казалось немного сказочным. Если бы сейчас из маленького окна на крыше вышел Карлсон, помахал бы нам рукой и полетел бы по своим делам, я приняла бы это как должное.

– Машка, спасибо, что ты меня вытащила.

– Вэлкам, сестра. Но и ты мне кое-что должна. Сейчас мы пойдем в номер и переоденемся. Сегодня ты будешь играть взбалмошную любовницу олигарха, а я – несчастного маклера, который страдает от твоей тирании и капризов.

– Зачем? – недоумевала я.

– Затем, что за эти три дня нам предстоит осмотреть лучшие апартаменты, которые выставлены на продажу в Киеве. Нам их будут активно продавать, но, чтобы не ошибиться, мне надо вызвать огонь на тебя, как на персону, которая якобы принимает окончательное решение. Твоя задача критиковать все, что попадается на глаза. Можешь говорить откровенные глупости – перечить тебе никто не будет. А я должна хладнокровно взвешивать все «за» и «против», а также собирать информацию для отчета.

– Маша, боюсь, мне это не под силу. – В своей актерской бездарности я не сомневалась.

– Не боись, я всем буду говорить, что ты самый тяжелый и самый мой сладкий клиент. Белка, прошу, сделай так, чтобы коллеги по цеху меня жалели. Давай немного позабавимся!?

Я согласилась на эту авантюру и ни капли не пожалела. За два дня мы посмотрели квартир десять. Все они поражали красотой вида из окна, роскошной планировкой и нереальными ценами.

В уже отремонтированных квартирах мне «не нравился» ремонт, а в квартирах под отделку – отсутствие оного. Где-то вид из окна «портил» дом, который находился в километре от квартиры, а кое-где окна мансарды выглядывали на «неэстетичные» крыши. Я придиралась ко всему, к чему только могла придраться. Эти два дня я активно «играла Лену». Машка была довольна:

– Ой, не могу! Ха-ха-ха! Как ты это сказала? Зачем мне квартира на Крещатике, если опять будет революция, то я из дома даже за молоком выйти не смогу? Ой, ха-ха! Ну и перлы!

На третий день мы решили наконец-то просто погулять по городу. Начали мы, конечно же, с Андреевского спуска. Мы купили себе по забавной вышитой тюбетейке, колоритных кукол на подарки друзьям. Машка присмотрела для себя смешные шерстяные носки, на которых было вышито «Правый» и «Левый», а я купила деревянные шпильки для волос, которыми, скорее всего, никогда не воспользуюсь.

– Интересно, а что это за лестница? – спросила Машка у продавца глиняных фигурок, указывая на крутую кованую лестницу, которая пряталась между домами и вела куда-то в небо.

– Та то на смотрову площадку, – нараспев сказал мужчина.

Не откладывая дело в долгий ящик, мы отправились на смотровую площадку. Узкие железные ступеньки казались бесконечными. Где-то на третьем пролете Машинская пообещала бросить курить, а на пятом внесла рациональное предложение построить тут подъемник для туристов. Когда же мы все-таки преодолели путь, то были сторицей вознаграждены за свои мучения. Киев, как плавленый сыр, растекался по зеленым холмам. Золото церковных куполов и синева Днепра застыли под голубым небом. Ощущение покоя и какой-то вековой безмятежности царило в этом благословенном городе.

– Лепота! Ой, а что это там?

Машка указала на узенькую улочку с двухэтажными и трехэтажными домиками, которая пряталась в кронах деревьев. Все они были разными и из-за ярких фасадов больше походили на пряники, нежели на человеческое жилье. Часть домов была уже готова, а часть только достраивалась.

– Ну, тихушники! А про эти таун-хаусы ни одна падла не заикнулась!

Машка тут же набрала кому-то и, не стесняясь в выражениях, рассказала, какую выволочку ей устроила клиентка за то, что ей не показали переулок рядом с Андреевским спуском.

– Все, через два часа мы идем смотреть эту улицу для Барби!

Вниз Машка спускалась уже в более благодушном настроении.

– Я только одного не понимаю, откуда эти белые надписи на столбах? Тут что, всем, кто поднимается, выдают по фломастеру? Зачем уродовать старинную лестницу своими «Вася и Петя еблись тут 24 мая 2005 года», а? Эта лестница тут была сто лет и будет еще лет сто, а эти придурки пришли, нагадили и ушли! Ни уму, ни сердцу! Белка, скажи?!

– Маш, все, что мы можем, это купить банку краски и покрасить эту лестницу заново. Но зачем возмущаться, если ты ничего изменить не можешь?

– Белка, а это идея. Мы ее покрасим! – Машка была в восторге от перспективы восстановить первоначальный вид лестницы.

– Нас заметут в милицию и посадят на пятнадцать суток. Тогда ты будешь махать кисточкой две недели на благо киевской мэрии. Правда, о приобретении недвижимости ты должна будешь забыть. – Я представила Машинскую в ее красной пижаме и в пилотке из газеты, размахивающей огромной малярной кистью где-нибудь на окраине города.

– Действительно интересно! Это было бы законно? – Если Машка вбивала себе что-нибудь в голову, отговорить ее было сложно.