Дмитрий Карпин - В погоне за зверем

Жена умерла, когда их дочери было десять лет. И Павлу одному пришлось воспитывать девочку и заниматься хозяйством. А с дочкой ему повезло. Она оказалась смышленой и трудолюбивой, хотя деревенскую жизнь девочка не любила. Она окончила школу и захотела поступить в университет, для того чтобы навсегда покинуть родную деревню. С одной стороны, Павлу было жаль расставаться с дочерью, но с другой — он понимал, что свою дальнейшую судьбу она не может связывать с этим местом. У нее здесь просто не было будущего. Ведь деревня постепенно вымирала, молодые разъезжались по городам, а старики медленно доживали свои последние годы.

Дочка поступила в университет. Это было три года назад. Теперь она жила в городе, и виделась с отцом лишь летом и на Новый год. Павел же остался в деревне, которую он так любил, ведь здесь прошла вся его жизнь. Здесь он родился, здесь он познал природу и любовь женщины, здесь он женился, и здесь умерла его любимая. Недавно Павлу исполнилось пятьдесят, и тот недолгий срок, который, как он считал, ему отмерил бог, он хотел прожить здесь, в своей родной деревне и ее окрестностях.

А сейчас Павел упорно шел вперед, по пушистому заснеженному лесу. Перед ним на свежевыпавшем снегу виднелись следы волчьих лап. Его пес весело бежал впереди, иногда он останавливался и обнюхивал волчий след, после чего смотрел на хозяина и бежал дальше.

— Мы нагоним этого волка, дружище, — обратился он к псу, тот остановился и внимательно посмотрел на хозяина. — И он больше никогда не будет воровать наших кур, — добавил он. — Верно ведь, Байкал?

Пес, понимая, что обращаются к нему, радостно гавкнул. Он любил, когда хозяин называл его по имени. Павел назвал своего пса в честь места, в котором так сильно хотел побывать, но в которое, как он думал, уже не попадет никогда.

Над их головами возвышались вековые сосны. От порывов ветра их макушки величественно покачивались, создавая ни на что не похожую мелодию. Эта природная мелодия, казалось, гипнотизировала. Было в ней что-то шаманское, колдовское, что заставляло твое сердце успокоиться и отдаться древним, природным инстинктам.

Свежий утренний воздух немного морозил горло и приятно бодрил. Солнце уже проникло в чащу, и снег искрился под его лучами.

“Здесь совсем недавно пробежала белка, — отметил про себя Павел. — А там видны следы зайца. А вот это волчьи следы, следы, по которым иду я”.

И он снова двинулся по волчьим следам. Павел не торопился и шел медленно. Он знал, что волк бежит и скоро выдохнется — и тогда ему придется плестись куда медленнее. Тогда-то Павел и нагонит его. К тому моменту волк будет в полном отчаянии.

“Легче добычи и представить себе нельзя, — подумал Павел. — Даже как-то и не интересно”.

Хотя погоня за волком доставляла ему удовольствие. Ему нравилось брести по заснеженному лесу, нравилось ощущать присутствие своего пса рядом, нравилось дышать свежим морозным воздухом и быть одному. Или почти одному, ведь с ним был его верный Байкал, которого Павел считал настоящим и самым преданным другом. Другом, который всегда рядом, который никогда не предаст и никогда не покинет тебя. Животные любят искренне и безвозмездно и отдают хозяину всю свою любовь без остатка. Своего пса Павел любил почти так же, как и охоту, а охоту он любил всем сердцем. Он любил это чувство, когда преследуешь зверя и ощущаешь его страх. Было в этом что-то древнее, по-настоящему мужское — это был инстинкт, доставшийся нам от далеких предков. Охота… на ней человек меняется, становится более диким и сливается с миром природы, погружаясь в свое первозданное состояние.

“Люди ведь тоже по своей природе хищники, — думал Павел. — Потому они и любят это чувство”.

Ветер задул чуть сильнее. Павел поднял голову и взглянул на небо.

— Главное, чтобы не пошел снег, — сказал он лайке, — а то этому волку удастся уйти от нас.

Но на небе не было ни облачка. Оно было синим и спокойным.

“Полная безмятежность”, — подумал Павел.

Волк бежал уже очень давно. Время, казалось, остановилось, и лишь дорога и накатывающая боль в правой лапе напоминали ему, что он еще жив.

Он только что сделал большой круг, стараясь запутать преследователя. На выполнение этого маневра у зверя ушло много сил и времени, но он знал, что человеку придется поломать голову, чтобы разобраться в его запутанных петлях. Но вот собака… Собака может учуять его.

Зверь прилег и принялся вылизывать рану. Он чувствовал привкус крови. Вяжущий, отдающий железом и в то же время свежий и пьянящий, как роса на летних цветах.

За время стоянки кровь прекратилась, и лапа стала болеть чуть меньше. Зверь поднялся и вновь взял добычу в зубы.

Нужно было идти. Волк снова побрел по бескрайней, покрытой снегом лесной дороге. Казалось, пути не будет конца. Вечный путь, постоянные скитания, охота, в которой ты сам можешь стать жертвой, были уделом всей его жизни и жизни его сородичей.

Снег нежно хрустел под мягкими теплыми валенками. И Павлу казалось, что он идет по мягкому снежному покрывалу. Одинокие кустарники, которые так редко встречал охотник, были тоже закутаны белоснежной бахромой. Тоненькие ветки с опавшими листьями мужественно держали лежащий на них снег. Эти одинокие заснеженные кустарники казались не настоящими, а лишь кусочками картины, нарисованной белыми красками.

Старые сосны стремились вверх. Их макушки были тоже все в снегу, и редкий ветерок, раскачивающий деревья, колыхал их ветви, отчего снег падал вниз. Снег летел очень быстро и с глухим звуком ударялся о снежный ковер, покрывавший землю. Эти падающие комки пугали пса, и каждый раз он испуганно поджимал уши и, поднимая голову, смотрел на хозяина. А Павел лишь усмехался, давая понять псу, что ничего страшного не произошло.

Идя по волчьим следам, Павел и пес забредали все дальше в лес. Неискушенный путник, прогуливающийся здесь вместе с ними, подумал бы, что лес не меняется. Но Павел знал, что это не так. Лес становился все гуще, сосны все ближе примыкали друг к другу, и все чаще встречались кустарники. От этого лес становился темнее, ведь солнцу было сложнее проникать через заснеженные кроны деревьев в эту дремучую чащу. А тех лучиков, которым удавалось это сделать, не хватало, и потому все здесь казалось не реальным, а каким-то черно-белым, как на старой кинопленке.

Неожиданно следы волка оборвались на поваленном дереве.

— Может, у нашего серого выросли крылья? — улыбнулся Павел. — Как думаешь, Байкал?

Пес недоуменно гавкнул.

— Вот и я не знаю, — сказал Павел.

Он медленно осмотрелся и увидел маленькое белое перышко. Оно колыхалось на ветке кустарника.

— А он хитер, — заметил Павел и подошел к кустам.