Борис Екимов - Осень в Задонье

СтарыйБасакин гнал от себя эти мысли, но они не уходили совсем. Они возвращались. Уж больно все совпадало: земля в собственность… земля в долгосрочную аренду … Словно красная тряпка, знак тревоги. Для кого?

А вот малого Тимошу Аникеева смерть задела лишь краем: «Разбился? Совсем умер? Совсем-совсем?»

Похороны и поминки прошли без него. Про Веру ему и вовсе сказали: «Уехала…»

— Жалко… — посетовал мальчик. — Я буду об них скучать.

Но вокруг и рядом бурлила кипучая, всякий день ошеломляюще новая жизнь, которая мальчику тосковать не давала.

На гостей, особенно таких редких, как бабушка Рая, эти новости сыпались восторженным водопадом:

— Ты не знаешь! В нашей бобровой заводи, оказывается, лебеди поселились! И у них будут лебедята!

— У черных коршунов птенцы уже вывелись! Они чуть подрастут. И мы возьмем двоих. Выкормим! У нас будут ручные коршуны! Они будут сторожить! И кобчиков мы возьмем! Меня Мышкин научит их выращивать.

— Пойдем, пойдем, бабушка! И ты пойдем, дед! Вам будет интересно! Енот— какой умный! Поселился в дупле! Хор-рошую себе нашел квартирку! Пусть живут! Пусть разводятся! Пойдем, ты увидишь…

Уже по-летнему загорелый, худенький и вроде подросший, Тимоша готов был мчаться туда и сюда, показывая и рассказывая взахлеб:

— У нас, оказывается, целых двести и даже больше всяких птиц имеется. А всяких растений — полтысячи. У нас же профессор был и студенты. Они изучают… Я им помогал. Я тоже буду студентом!

— Наш Алексей построил на кургане такое чудо! Я вам не буду говорить! Вы очень удивитесь, когда сами увидите.

Старый Басакин послушал внука, похмыкал и, как всегда, отправился проведать свой молодой сад. Но мама Рая внуку отказать не могла.

Тимоша обычным шагом ходить не умел, он торопил бабушку, предлагая: «Давай наперегонки! Кто вперед!» — и тут же срывался с места, объявляя: «Я — первый. Догони меня!»

Бегать бабушка не умела. Но они успели к бобровой заводи сходить и поглядеть на «квартирку» енота в дупле старой прибрежной ивы. Все показать и даже рассказать мальчик не успел. К тому же у взрослых свои заботы и свои скучные разговоры. И потому быстро приходит пора расставанья.

— Я придумал! — воскликнул Тимоша, когда речь зашла об отъезде. — Бабушка может остаться и пожить у нас несколько дней. Тогда она все увидит и узнает. Ей будет интересно! Ей у нас очень нравится! Правда, бабушка?!

— Конечно, милый, конечно … Но ведь у меня свое есть хозяйство. Васю одного не оставишь, и комаров я не люблю. Как они тебя искусали… — охала она, разглядывая волдыри да расчесы на лице, руках и тонких ножонках внука.

— Я комаров не боюсь! Я мошку не люблю… Она такая противная. Лезет везде. Но у меня теперь защита есть… — Мальчик умчался и тут же прибыл снахлобученным на голову москитником: шляпа и сетка. — Они сюда никогда не пробьются.

— Надо же чем-то мазать, — говорила мама Рая невестке. — А может быть, с нами поедешь? На недельку. Все залечим, — предлагала она внуку. — С братом повидаешься.

— Что ты, бабушка! — испуганно воскликнул Тимоша, глаза его округлились. — А как же наше поместье?! Без меня… Вася пусть сюда приезжает. Тут же у нас много работы! Как без меня?!

— Прости, прости… — со вздохом ответила мама Рая. — Конечно, как без тебя … Это поместье… — последние слова прозвучали с горечью.

Обычно, приезжая сюда, она радовалась степному простору, речке, береговому лесу. Все это было и сейчас. Тем более в красе молодого лета: в ее нежной зелени, терпком духе зацветающих трав, в птичьем пении. Но нынче она видела другое: обшарпанные вагончики, дощатый стол под камышовым навесом. И рядом — коровники да сараи, дух навоза и вонючегокреозота. Скотий приют гляделся пригляднее и прочнее людского.

На обратном пути, в машине рядом с мужем, она недолго крепилась и заплакала.

— Ну, и чего? — спросил ее старыйБасакин.

— Поглядела на них, душа вянет. Как живут … Куда забрались? И Тимоша…

— А слезы твои — в помощь?

— Я же не железная, как ты. Уходить им надо.

— Им бы и говорила, а не мне.

— Послушают меня?

— Может, и послушают, если укажешь, куда уходить. А если под юбку к тебе, то вряд ли.

— Очень остроумно! — в сердцах проговорила жена, и тут же пришло ей на ум иное: — Говоришь, Федор приглядывается? А если нашим купить? Здесь все же хутор, живые люди. Дед Атаман…

— Во-первых, Валентина цену назначила дурачью, чтобы все разом сбыть, нужное и ненужное: парная, бассейн, биллиардная, коптилки для рыбы, сушилка … Ик тому же у нас место гораздо лучше, удобнее. Вся наша земля — там. А здесь — начинай сначала…

— Ваша земля, земля… — досадуя, проговорила мама Рая. — Один уже набрался этой земли. И лежит спокойно.

— Не заводись. До осени никто отсюда точно не тронется. В любом случае. Не надо горячку пороть. Скотину надо додержать. Тридцать голов, а еще — свиньи, овцы, птица. Их надо кормить хотя бы до осени. Там будет видно. Но опять-таки решать не нам, а Ивану и Ольге.

— Ольга хоть сейчас уйдет.

— Вряд ли… — возразил старый Басакин.

И был, кажется, прав.

На поместье, проводив родителей, первой в память пришла именно Ольга.

— Тимоша, — сказала она, — возьми ведро, собери яички, цыплятам пшена насыпь. И воду смени. Не побей яйца и везде погляди. У скотины в яслях несутся. Не хватает им гнезд… — и мужу: — Алексея поедешь менять, отвези обед. Он у себя разогреет. Поминальногомного привезла. Я — на огороде. Картошку подбить. Поливать. Тимоша — со мной. Скоро вечер, — вздохнула она. — Мошка закипит. Ветра нет. Так что надо успеть.

Забывая о горьком, Ольга легко погружалась в привычную нынешнюю жизнь, где дело цеплялось за дело: огород, скотина, птица, кухонные заботы, постирушки — одно за другим, на весь долгий день, которого всегда не хватало.

И в чем-то прав был старый Басакин. Нынешняя жизнь уже не раздражала, не тяготила Ольгу, как в первые дни. Может быть, потому что муж был все время рядом, а не в постоянном отъезде, когда день за днемдумаешь и думаешь: где он да что с ним? Ждешь, сердце болит. За годом — год. Теперь он рядом.

А что до работы, то забот бабьих хватает везде и всегда. И, наверное, понемногу вспоминала душа забытое, хуторское, давнее, из детства и юности. Вспоминала по-доброму, возвращаясь туда. И потому скотина, птица, дела огородные не пугали, а иной раз и радовали.

Вечерами, когда шла скотина с попаса, Ольга порою смотрела с удивлением и даже с какой-то гордостью на свое немалое стадо. Телята быстро растут, у коров молоко пошло по-летнему, лишь успевай: кипятить, квасить, перепускать на сепараторе, каймаки делать, сметану, масло сбивать. И куры хорошо неслись. Хватало себе и родным. И кое-что, понемногу, продавали. И огород отошел от козьего набега. Земля хорошая. Дожди — вовремя. И конечно, полив. Иван мощный насос поставил, трубы провел, шланги.