Хелен Джонс - Если ты мне веришь

— Так что же это было, Кристен, — с нетерпением спрашивал уже во второй раз я свою пациентку. И ждал, когда она, наконец, уталит давно мучавшую ее жажду. Девушка жадно большими глотками забирала воду и, будто даже не проглатывая, смотрела на меня. Она до того хотела пить, что, мне казалось, прошло достаточно много времени, прежде чем мисс Раян поставила стакан на пол. Наконец, она выдохнула:

— Мистер Норвингтон, не торопите меня, — она надула губы, и я мог заметить, как по ее подборотку скатываются остатки воды. Кристен поспешно их вытерла и посмотрела на меня таким взглядом, будто это я не давал ей воды несколько дней. Но это взгляд мгновенно сменился взглядом доверчивым, искренним, как у ребенка.

— Я как можно скорее избавилась от накопившихся слез, стараясь, чтобы они не повились снова, и уставилась на то место, где только что стоял тот самый силуэт, но там были лишь старые деревья и большой булыжник. Да, я спутала свою мать с булыжником, — девушка печально взглянула на меня, но с оттенком какой — то фальшивой радости. Девушка была расстроена, что в тот вечер это была не ее мать. Однако вся ситуация чем — то смешила Кристен. Я не хотел поддаваться на ее улыбку, опасаясь, что это заденет чувства моей пациентки, и я принял серьезный вид, как и подобает доктору.

Девушка снова замолчала. Опять эта тишина! Мне было очень противно находиться в ней. Тогда мысли видели безприпятственный путь к мозгу и не мешкая заселяли его. Они размножались с такой скоростью, что я не успевал осознавать все те вопросы, и все те ответы, которые приходили в мою голову. Наверное, именно поэтому я не мог терпеть тишину. Наверное, поэтому я схожу с ума.

Честно сказать, мне не дал Бог больше сил ждать продолжения, и я выкрикнул:

— Кристен! — я позвал ее так, как зовет учитель провинившегося ученика. Она вздрогнула от неожиданности, и тут же на моих щеках появился легкий румянец. Я никогда раньше так не кричал, за исключением детства. Вообще, я не мог повышать голос на людей, но работа сделала свое дело. Она меня изменила.

Девушка вытаращила глаза и уставилась на меня, будто забыла совсем, что я нахожусь вместе с ней в палате. Мне ничего не оставалось делать, как вновь принял серьезный вид.

— Мисс Раян, что же было дальше? — я старался говорить более спокойным и мягким голосом, но, к сожалению, все шло не так, как я и предполагал. Девушка сморщила нос и нахмурила брови. Тогда она была подобна тигру, который вот —вот готовился к нападению. По моей спине разом пробежали миллионы мурашок, что я даже чуть задрожал, не зная чего ожидать. Мое поведения, явно, разозлило девушку и теперь мне ничего не оставалось делать, как просто наблюдать за ее дальнейшими действиями. Я чувствовал себя добычей. Я был обречен на смерть.

Пальцы Кристен находились в напряжении. Она словно хотела выставить когти и поцарапать меня всего. Я заметил, что ее дыхание утяжелилось, и мне бы следовало уйти во избежание всяческих припадков, которые могли случиться с моей пациенткой.

Не помню точно, почему я тогда там осталя, с ней, несмотря на то, что мне было до жути страшно, что же удумает на этот раз Кристен. Наверное, мне просто было интересно.

Девушка продолжала все так же тяжело дышать, чуть сгорбившись. Но я стоял на своем:

— Вы меня слышите, мисс Раян?! — я начал повышать голос, о чем потом не раз пожалел. Глаза Кристен увеличились на долю секунду, а после она их сщурила до такой степени, что я не мог тогда понять, видит ли она меня, — мисс Раян! — еще громче закричал я, — и только успел заметить, как рука девушки приблизилась к моему лицу. Затем я ощутил жуткую боль. Было чувство, что с моего лица сдирают кожу. Горячие капли крови, будто с оглушительным звуком полетели вниз на пол, запачкав при этом мой халат и брюки.

Все лицо жгло, я даже не мог пошевелиться и отпихнуть девушку от себя, словно меня разом парализовало. Но мне запомнились глаза Кристен. Они были наполнены яростью, словно только и жаждали крови. Да и все лицо девушки мгновенно исказилось до неузнаваемости, словно передо мной стояла старая женщина, недовольная всем миром и пытавшаяся отплатить за свои потерянные годы.

Послышались шаги, и дверь открылась. Дежурные взяли меня под руки и вывели из палаты Кристен. Но даже тогда я не мог самостоятельно идти, находившись в шоке.

Я тогда совсем не понимал, что происходит. Все шло кругом. Голоса дежурных смешались. Кто — то говорил о том, что мне больше нельзя иметь дело с мисс Раян, кто — то жалел меня. Последнее, что я слышал, это был знакомый голос, он явно был чем — то взволнован: «Мистер Норвингтон, я не хотела, простите». Он действовал так благотворно на мою душу, что я, расплывшись в улыбке, кажется. Кивнул головой в знак прощения.

После, я потерял сознание.

Очнулся я в своем кабиненте. Ничего не поменялось, все было на своих местах.

На лбу чувствовалась холодное полотенце, которое, вероятно, пролежало достаточно долго на моей голове. Оно уже не было сырым, скорее, влажным.

Полежав еще немного, обдумывая, что же со мной приключилось, я аккуратно вставал с дивана. Голова жутко гудела, и я стиснул от боли зубы, схватившись за лоб.

Все тело болело до безобразия, словно меня били сотни человек, а после вышвырнули. Так, я себя ощущал. Я чувствовал себя единственным выжившим после страшных катастроф, этому как раз поспособствовала гробовая тишина за дверью.

Мне временами приходили воспоминания. Сначала какими — то отрывками. Так что, поначалу я не понимал, что это: сон или реальность. Но несколько секунд спустя ко мне начала возвращаться моя память, хоть и не так ясно, как было все на самом деле.

Кристен, боль, дежурные. Это все, что я смог вытащить из своей памяти. Прервав свои мысли, я снова ничего не услышал, а так хотел.

В коридоре не издавалось ни поспешных шагов дежурных, ни разговоров, что было весьма странно. И я интуитивно взглянул на часы.

Доходило восемь вечера, и мне пора бы было вернуться к Розалинде, но я не чувствовал сил ни в единой части моего тела. Я даже с огромной трудностью держал спину, чтобы снова не повалиться на диван.

Все вокруг меня кружилось, будто исполняло вальс. Но это не было прекрасным зрелищем. Напротив, меня от этого подташнивало.

Наконец, послышались шаги. То, чьи шаги я слышал не просто быстро шел, он бежал. И тут отчего — то я испугался. Хотя, это был не оправданный страх. Скорее, я еще не пришел в себя полностью.

Дверь слегка приоткрылось и за ней показалось более, чем росто взволнованное лицо Грэма:

— Сэр, вы уже проснулись? — мужчина не стал ждать, когда мои слабые губы найдут силы пошевелиться. Но это даже было к лучшему. Ведь тогда, я даже не мог связать и двух слов.