Степан Зотов - Первый ангел

— Ты им уже всё отдал, причем самое дорогое. И ни за что. Это они тебе, по сути, ничего не обещали. А ты уже отдал свою свободу! Свободу поступать, как сочтешь нужным. Это в том случае, если печать делает только то, что они сказали. А я бы не стал на это полагаться — парировал Синий.

— А это правда такая связывающая клятва, которая меня убьет?

— Не могу сказать, что они на тебя наложили, но такое возможно, без сомнений. Лучше не проверять.

— Даже гораздо хуже, что это такой расплывчатый договор. В старину за знания давали глаз, или руку, но и баста. Четкая цена за четкое могущество. А тебя просто развели, — Красный не унимался, — Осознай главное, заруби на носу. Они на тебя вышли. Ты им был нужен. Они сделали предложение. Ты принял их условия, преподнесенные с позиции силы, и пропавшая булавка была ясной демонстрацией. Но ты всё молча снёс. Только что на колени не встал. Поздравляю, тебя используют!

— Вынужден согласиться с предыдущим оратором, — прозвучало редкое признание Синего.

— Подождите! Разве мы не вместе решили испытать судьбу и довериться Кругу?

— Мы вместе ничего не решаем. Мы голоса у тебя в голове. Ты не перекладывай ответственности. Решаешь ты один. Мы только говорим. И что-то я не припомню, что после предложения дать «смертельную клятву» ты взял тайм-аут с нами побеседовать. Сразу весь согласный. В синие глаза напротив смотрелся! — Красный был неумолим.

— Это… правда. Дама обладает феноменальной притягательностью, даже в дневном мире, подозреваю наведенную ауру очарования.

— Нам не постичь, как она влияет на твою мужскую природу. Наведенная это аура или её женские прелести. Важен результат — на тебя оказывают влияние, понимаешь, манипулируют, что бы привести в неадекватное состояние?

— Понимаю.

— А кто пользуется такими приемами? — Красный следовал примеру Сократа и задавал наводящие вопросы, редчайший случай, знак серьезного дела.

— Враги.

— Что делают с врагами на Долгой Войне?

— Не доверяют, изучают, уничтожают.

— Аминь, брат. Теперь с Синим детали прорабатывайте. Я стратегом поработал, — Красный улыбался, насколько голос это может, до ушей.

— Никогда не знаешь, когда вдруг стратегия Красного будет верной. Не думал, что дождусь такого момента, — ответил Синий, — Полагаю, тебе следует играть по их правилам, но в свою игру. Еще посмотрим, кто кого использует. Бери всё, не давай ничего. У врагов можно учиться, с ними нельзя дружить.

— Согласен с вами. Их намерения скрыты, их силы пока превосходят наши. Действуем, как партизаны, и также молчим. Даже мои вопросы могут многое выдать, — в голове Мефистона начал созревать план.

— Они утверждают, что владеют телепатией. Но это неточно. Делают вид, что знают про голоса. Но сводят всё в шутку. Туман нагоняет тот, кому есть что скрывать. А скрывают только слабости. Ничего им не говори про нас, не выдавай мыслей, только слушай и учись тому, что предлагают сами. Поощряй их раскрывать карты. Сам бери пример с врага: шутки, намеки, туман. Лучший друг партизан, — продолжал Синий.

— Если они читают мысли, пусть читают — по крайней мере, сами на блюдечке не приносим. Мне кажется, стоит попробовать и здесь их переиграть по типу булавки. Ведь как бы они не ухмылялись, а она сработала. Дважды! Даже когда её не стало.

— Приготовимся же к бою. Вооружимся несгибаемым намерением. В Нави это уже дорогого стоит.

Первый урок с Дамой был назначен через неделю. Было время подумать и настроиться. Мефистон, зная свою слабость к её чарам, принял для себя два решения, как противостоять возможному влиянию и чтению мыслей. Первое — сконцентрировать внимание и волю на поддержание щита вокруг своей головы. Да, вот такого воображаемого щита, чем это хуже булавки? Психический щит от психических сил. Так били демонов Нави, так и с людьми может сработать. Концентрация на любой посторонней задаче позволит меньше раскрываться для женского обаяния. Второе решение — по возможности вообще не думать о том, что Круг мог бы использовать против него и считать подозрительным. Конечно, трудно не думать «о белой обезьяне», но волков бояться, в Навь не ходить.

При всей галантности обращения с ним. При всех заверениях в разумности мер предосторожности. К добру или худу, он связан с Кругом смертельной клятвой, а в смертельной игре может остаться только один. Сколько бы времени это не заняло, Мефистон был ветераном Долгой Войны. Он умел быть пай-мальчиком. Больших дядей и теть, слишком уверенных в себе, ждут сюрпризы, вплоть до «поджарки мозгов».

В следующий раз, Дама ждала его на крыше собственного дома. Вечер смягчал тона, легкий ветер доносил шум дорог, но в целом был тепло и как-то уютно. Хотя вокруг расстилался вид на сотни домов и улиц, разговор на крыше был столь необычным для современного мира, что создавал уединение. Тут точно не будет прохожих, свидетелей или посторонних. Дама была верна себе и меняла наряды, чтобы глазу всегда было, на чем остановиться. Простой городской джинсовый костюм так обтягивал её бёдра, что при полной закрытости и брюках без порезов, мы должны считать его вызывающим. Мефистон тоже так считал, но быстро отключил все телесные ощущения от мыслей и сосредоточился на поддержании Щита. Перезагрузку восприятия делать не стал, трюк уже разгадан, надо остудить внимание. Пусть выглядит, как хочет, он пришел быть прилежным учеником.

— Приветствую, мой верный ученик, — если ей нравится повелевать, он подыграет — место нашей встречи похоже на твой сон, и это не случайно. Навь не любит обыденности. Обостренное восприятие, волнение, разбуженные чувства, открытый разум, немного хаоса и головокружения, вот рецепт для истинного начала обучения.

— Слушаю и внимаю, моя учительница, — Мефистон героически победил улыбку.

— К тому же, практика нашего искусства не для смертных глаз и ушей. Прежде, чем начать беседу, я хочу тебе показать.

С этими словами, Дама растворилась в воздухе. Мефистон не слишком был удивлен, но для порядка ущипнул себя за руку. Вокруг было также пусто. Доходить до крови он вновь не стал, решил изобразить искреннее изумление и трепет. «Я здесь», — услышал он звонкий голос у себя за спиной и на противоположном конце дома увидел Даму на самом-самом краю крыши. Вдруг, её фигурка неловко оступилась, взмахнула руками и полетела вниз! Сердце подскочило в груди, и он без задней мысли ринулся на помощь. Хотя какая там могла быть помощь? В такой ситуации действуешь быстрее, чем мыслишь. Добежав до края, он посмотрел на землю, с ужасом предвкушая увидеть там распростертое тело. Стоять на краю высотного дома, и не во сне, было весьма неуютно. Верить в такую оплошность учительницы не хотелось, но и не проверить нельзя! На земле было пусто и, тяжело дыша, он отошел от края.