Павел Иевлев - Город людей

Он оттолкнул назад смуглую и схватил за локоть блондинку, поворачивая ее передо мной, как на витрине. Легкое короткое платье с открытым лифом мало что скрывало — идеальная фигура «песочными часами», с крутыми бедрами, большой грудью и тонкой талией. Такие часто бывают коротконожками, но не эта — роскошные ноги модельной длины. Удивительное лицо с огромными, неправдоподобно фиалковыми глазами, маленьким изящным носиком и изысканным рисунком пухлых губ делало ее поразительно похожей на героинь манга. Не женщина, а поллюционный сон подростка. Она смотрела на меня с ожиданием и надеждой, губы чуть вздрагивали, в глазах поблескивали слезы.

— Вот! Это Алистелия. Последняя из генетической линии «спасительниц рода». Девушки этой линии — плод отбора, выведенные тщательно, как породистые собаки. Они созданы для брака — верные, чувственные, нежные и живущие ради служения мужу. Их главное достоинство — идеальное здоровье и сильная генетика. Они дают красивое и здоровое потомство, какой бы уродец их ни покрыл. Правители ее мира были слишком гордые! Никогда не смешивали кровь с простыми людьми, презирали всех, кто не ровня. Их дети стали рождаться больные и уродливые. Тогда они вывели «спасительниц» — их можно было взять в жены без ущерба для чести. Они искусные любовницы и прекрасные матери. Умные — ведь наследник должен унаследовать интеллект, но покорные — чтобы не пытались манипулировать мужем. Селекционированные эмпатки, угадывающие настроения и предвосхищающие пожелания, а потому для каждого мужчины становятся женщиной его мечты. О, в этом срезе были гениальные селекционеры! Роскошный, уникальный, драгоценный, как бриллианты, товар брал у них раньше старый Сева! Генетические слуги, становящиеся исполнительной тенью. Люди-органайзеры с идеальной памятью, запоминающие все, что им скажешь и неспособные передать это никому, кроме хозяина. Люди-питомцы, красивые и бесполезные, которых заводили для красоты и уюта…

— Раньше?

— Восстание черни смело аристократию среза Эрзал, драгоценных селекционтов насиловали и убивали на площадях горящих городов, реагенты-модификаторы из лабораторий лились в канавы, и разрушенную гражданской войной экономику добила серия страшных эпидемий, лечить которые было уже некому. Старый Сева успел забрать немногих, и Алистелия — лучшая!

Он отпустил блондинку и приобнял за плечи рыжую. Та как бы случайно повела плечом, сбрасывая его руку, сама сделала шаг вперед и посмотрела мне в глаза.

Ее внешность совсем не подходила под модельные каноны красоты — сияющая как свежезачищенный медный провод густая вьющаяся шевелюра, лицо почти сплошь покрыто мелкими яркими веснушками, они красовались даже на губах широкого, уголками чуть вверх, готового к улыбке рта. В широко расставленных, зеленых с золотисто-карими пятнышками глазах как будто плясали веселые искорки, и именно эти, большие, с необычным разрезом глаза делали ее неотразимой. Я не смог бы даже сказать, какая у нее фигура и какого она роста, любой пристальный взгляд тонул в золотисто-зеленой радужке. Глядя в них почему-то хотелось смеяться. Девушка выглядела очень юной и была похожа на плод любви ирландки и лесного эльфа.

— Меланта! — представил ее Сева. — Уникум! Штучный товар! Таких больше нет и не будет. Старый Сева сам бы на ней женился, но Севе не нужна жена, а ей не нужен Сева.

— А она может выбирать? — с трудом оторвался от ее глаз я. Как-то иначе представлялись мне отношения работорговца с товаром.

— Они могут выбирать, — как бы даже удивился Сева. — Они могут отказаться. Они предназначены в жены, а не в наложницы или служанки. У старого Севы есть понятия! Жена, которой противен муж — бракованный товар, а у старого Севы…

— …Лучший товар в Мультиверсуме, — закончил я.

— Да! — покивал он довольно. — Меланта продала себя сама… Точнее, выставила на продажу с обременением.

Я покосился на живот девушки, но Сева замахал руками:

— Нет-нет, она, разумеется, как и остальные, не познала мужчины. Просто ее муж должен будет взять на себя некое обязательство. Какое именно — я не знаю. Муж получит его после консуммации 22 22 От «consummatio» — «довершение». Как правило, имеется в виду первый секс между супругами, но бывают и другие обычаи, закрепляющие брак как окончательно свершившийся. Да, люди вообще странные. брака.

— Ничего себе кот в мешке! — поразился я. — Это кто ж на такое подпишется?

— Меланта — девушка-кайлит, — укоризненно покачал головой Сева. — Ах да… Ты молодой, не слышал. Я сам думал, что их не осталось. Их срез закапсулировался десять лет назад. Ах, какое было место! Старый Сева плакал, когда оно исчезло! Да что Сева — все плакали! Проводники лбы расшибали об стены, где раньше были двери туда! Даже лютые конкуренты, готовые зарезать друг друга за ломаный эрк 23 23 «Эрк» (иногда «эрка») — жаргонное название золотой монеты с символикой Русской Коммуны, имеющей хождение на межсрезовых рынках Мультиверсума. , собрались тогда, чтобы взломать проход вместе — но не смогли. Там было Счастье! Туда приходили отдыхать душой все, кто могут…

Он вернулся за стол, налил еще вина и печально выпил.

— Ах, какое было место… — повторил он грустно. — Вроде посмотришь — просто люди живут, как везде. Кто лучше, кто хуже, кто побогаче, кто просто так… Хлеб сеют, рыбу ловят, мастерят всякое. Но приглядишься — все улыбаются, все веселые, все счастливые. Пройдешь по улице — и на сердце светлеет. Погулял день — как будто душу постирал с мылом, пожил неделю — как заново родился. А все из-за кайлитов. Не так их и много было, — говорили, что пришлые они, — но и этого было достаточно. Такое свойство у этого народа — не только радоваться жизни, но и раздавать эту радость всем вокруг, как лампочка — свет. Никто не может загрустить рядом с кайлитом! А когда люди живут с радостью, то и работается им хорошо, и в семьях благодать, и злодейства никакого не происходит, и даже здоровья как будто прибавляется. Где поселилась семья кайлитов — там процветание и порядок. А приморский город Тирем, где обосновалась их община, стал тайным курортом Мультиверсума. И даже злейшие враги могли искренне обняться там за кружкой пива!

Пригорюнившийся Сева взялся за бутылку, но она была пуста. Он махнул рукой и продолжил:

— Все любили кайлитов, любой мечтал породниться с ними, но почти никогда этого не было. Тяжелы мы для них. Вот ты бы женился на женщине, которая каждый день плачет?

Я помотал головой. Боже упаси. Видал еще в позатой жизни тех, кто женился на «страдающей девице» — врагу такого не пожелаешь.

— А для них любой из людей таков. Зато, говорят, завоевавший сердце кайлитки всегда чувствует себя так, как будто ему десять лет, и день рождения, и Новый Год, и цирк, и только что подарили щенка и велосипед… Разве любое обязательство того не стоит?