Павел Иевлев - Адмиральский чай [СИ]

Этот рассказ не входит ни в одну из серий.

Это маленькая история из большого авторского мира в стиле «маринистский стимпанк-постап», придуманного, но так и не реализованного. В него можно заглянуть, как в артиллерийский прицел, через этот рассказик, но все, что осталось за пределами его шкалы, вам придется домыслить самостоятельно.

Как подсчитали учёные, процентное содержание алкоголя в стаканах с «адмиральским чаем» по ходу церемонии увеличивается по экспоненте. По этой причине рассказ не рекомендуется детям до 18 лет, трезвенникам, язвенникам и морским заклепочникам.

Держите порох сухим, а котлы — под паром. Полный вперед!

К рассвету шторм, наконец, начал стихать. Линейный броненосец «Громовержец», временный флагман эскортной флотилии «Полторы пушки», мотало по волнам уже восьмые сутки. Стальную громаду восемнадцати тысяч тонн водоизмещения швыряло огромными валами, как рыбацкую шаланду. Тонны воды, прокатываясь по палубе, снесли всё, что было плохо принайтовано [1] Принайтовить — морск. прикрепить найтовом; привязать одну вещь к другой и обмотать верёвкой. Найтов — верёвка, трос для связывания концов двух или нескольких канатов, для крепления шлюпок, подвижных предметов, грузов. , и даже кое-что из того, что было принайтовано хорошо.

Ходовая рубка качалась с такой амплитудой, что даже мичман Степан Матроско, рожденный, по его словам, в барбете [2] Принайтовить — морск. прикрепить найтовом; привязать одну вещь к другой и обмотать верёвкой. Найтов — верёвка, трос для связывания концов двух или нескольких канатов, для крепления шлюпок, подвижных предметов, грузов. под пушкой, ходил бледный с прозеленью и частенько отлучался в кают-компанию за порцией рома. Чтобы не стать лагом к волне, машины держали на полном ходу, и прочный корпус вибрировал, расшатывая заклепки переборок. Кочегары буквально валились с ног, а угольные бункера стремительно пустели. Когда форштевень броненосца, прорезав очередную волну, повисал в облаке пены, у капитана каждый раз ёкало внутри — казалось, что корабль переломится пополам, не выдержав напора стихии.

Но всё когда-нибудь кончается, и небывалой для этих широт силы шторм, утробно порыкивая громами небесными, откатился постепенно к зюйду, оставив на память о себе мерную зыбь на поверхности Срединного Океана, обломки катера на верхней палубе и течь в трюме. Как только стало ясно, что худшее позади, Александр Ефимович Орский, потомственный офицер в пятом поколении, чьи предки ходили еще на панцирных броненосцах класса «Глуар», наконец смог позволить себе покинуть мостик. Махнув рукой на рвущегося к нему с докладом старпома, — «Потом, потом!» — он добрался до адмиральской каюты, которую занимал как временно исполняющий обязанности командующего флотилией, рухнул на койку и заснул, не раздеваясь.

Разбудил его стук в дверь.

— Сан Фимыч! А Сан Фимыч! Господин капитан! — голос был робок, но полон решимости. Если уж старпом решился разбудить капитана, то уж точно не отстанет, пока своего не добьется.

Орский, поднявшись, недовольно посмотрел в зеркало на мятый китель и опухшее со сна лицо. Нет, показаться подчиненным в таком виде было решительно невозможно.

— Минуту, Сергей Иванович! — рявкнул он сквозь дверь своим лучшим командирским басом. — Извольте подождать!

Наскоро умывшись и расчесав бороду, капитан достал из шкафа свежий китель и чистую рубашку. Оглядев себя, остался доволен — как будто и не было этих восьми дней сна урывками, крепчайшего кофе с ромом и непрерывной болтанки. Настоящий капитан, а там, глядишь — чем морской черт не шутит — и адмирал. Без дурацкой приставки «исполняющий обязанности». Решительным шагом, каковой только и подобает будущему адмиралу, он проследовал в коридор, бросив на ходу старпому:

— Кофе мне на мостик, и доложите обстановку.

С высоты ходового мостика спокойная поверхность океана казалась стеклянной. Машинный телеграф стоял на «средний вперед», и скошенный назад форштевень резал волну, как ножницы шёлк. С палубы уже убрали обломки шлюпок и прочий мусор, и матросы спешно драили всё подряд, придавая флагману подобающий вид.

— Сан Фимыч, извольте… — прошелестело за плечом.

Орский принял у старпома кружку кофе и благосклонно кивнул, щурясь от утреннего солнышка:

— Докладывайте, Сергей Иванович, докладывайте!

— Не сочтите за панический настрой, Сан Фимыч, но ситуация на корабле далека от идеальной, да-с. Весьма, я бы сказал, далека…

— Отчего же так? — нахмурился капитан.

— Видите ли, последствия шторма не лучшим образом…

— Да что вы, Сергей Иваныч, сопли жуете-то! — неожиданно перебил старпома нахальный голос мичмана Матроско. — В полной жопе наш «Громыхалка», так и говорите.

— Мичман! Извольте соблюдать субординацию, иначе отправитесь в палубную команду с ведром и шваброй! — возмутился старпом.

— Да хоть в кочегары запишите! — ощерился Степан. — А я, когда вижу жопу, жопою её и именую! Без этих ваших… екивокиев!

— Да как вы смеете вообще!

— Оставьте, старпом, пусть говорит, — вздохнул капитан. — Нашего мичмана проще выслушать, чем угомонить. Ну, что вы хотели сказать, Степан?

— А то, кэп, что полный афедрон нам выходит.

— Отчего же так?

— А сами посудите, Сан Фимыч: флотилию мы растеряли, пока штормовались. Миноносцев наших и на горизонте не видать, хоть так, а хоть и в биноклю. А без эскадры мы что? Мишень мы без эскадры. Мы ж линейный all-big-guns, у нас противоминного калибру нет. Нас же без миноносцев куры заклюют!

— Экий вы, Степан, оказывается, стратег-флотоводец! — улыбнулся Орский. — Не так уж мы и беззащитны, поди без малого восемь тонн бортового залпа имеем. На семьдесят кабельтовых положим как одну копейку — мало не покажется.

— Вы уж извиняйте меня, кэп, а толку? Мы, конечно, такие страшные, что сами себя боимся, а только, уж не обессудьте, будем скоро сами искать, кому бы сдаться.

— И с чего такая оказия? — улыбнулся капитан.

— А с того, что в угольных бункерах дно видать, в трюме течь такая, что только помпами и держимся, а самое поганое, что у машины конденсор от качки с постамента слетел и мы пар в дымовую трубу травим. А значит, скоро без пресной воды для котлов останемся. Машина встанет, помпы остановятся… И привет морскому царю, пузыри пустим. А у нас даже шлюпок после шторма почти не осталось — побило все…