Харуки Мураками - Ускользающая метафора [litres с оптимизированной обложкой]
- Название:Ускользающая метафора [litres с оптимизированной обложкой]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Эксмо
- Год:2019
- Город:Москва
- ISBN:978-5-04-101069-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Харуки Мураками - Ускользающая метафора [litres с оптимизированной обложкой] краткое содержание
Все было бы мирно и спокойно, если бы не картина «Убийство Командора», найденная на чердаке, если бы не звон буддийского колокольчика по ночам, если бы не странный склеп, что возник из-под каменного кургана посреди зарослей, если бы не встреча с эстетом Мэнсики, который за баснословные деньги попросил написать портрет, сначала свой, а потом, возможно, его дочери, если бы не попытки разобраться в самом себе.
«Выходит, началом всему, что происходит вокруг меня, стало то, что я вынес на свет эту картину? И тем самым разомкнул круг?»
Эта картина перевернула жизнь главного героя и повлияла на всех, кто ее видел. Она создала в нашем мире еще одну реальность. Как это все возможно?
Ускользающая метафора [litres с оптимизированной обложкой] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Прекрасно, что ты хранишь в себе ту сцену, – сказал я.
Мариэ просто кивнула.
Затем какое-то время мы вместе наслаждались птичьим щебетом. За окном высилось безоблачное осеннее небо. Мы думали каждый о своем.
– Вон та картина, что стоит лицом к стене, – это что? – первой нарушила молчание Мариэ.
Девочка показывала на тот портрет, что написал – вернее, попытался, «Мужчина с белым „субару форестером“». Чтобы не смотреть на этот холст, я прислонил его к стене да так и оставил.
– Начатая картина. Собирался нарисовать одного человека. Но отложил на потом.
– Покажете?
– Покажу. Хотя она не окончена.
Я развернул картину и поставил на мольберт. Мариэ поднялась со стула, подошла и, скрестив на груди руки, принялась ее рассматривать. В ее глазах опять вспыхнул тот резкий блеск, а губы плотно сжались едва ли не в прямую линию.
Тот портрет я начал писать лишь в красных, зеленых и черных тонах, и мужчина, который должен был занять там свое место, отчетливо еще не проступил на холсте. Сама фигура его, набросанная углем, теперь скрывалась под красками. Он сам отказался воплощаться далее, но я понимал, что он где-то здесь. Я улавливал самую его суть – так невод охватывает рыбу, не видимую в пучине моря. Я стремился найти способ вытащить этот невод, а мужчина мне мешал. Пока мы с ним так препирались, работа над картиной приостановилась.
– И на этом вы бросили? – спросила Мариэ.
– Ну да. И дальше наброска продвинуться не могу.
Мариэ тихо сказала:
– Но даже и так портрет выглядит вполне законченным.
Я встал рядом с девочкой и заново взглянул на холст. Неужели ей виден облик скрытого в этом мраке мужчины?
– То есть ты считаешь, что лучше ничего уже не добавлять?
– Ага. Мне кажется, можно все оставить, как есть.
Я сглотнул слюну. Ее устами со мною будто говорил сам мужчина с белым «субару»: Оставь картину, как есть, не вздумай ничего добавлять .
– Почему ты так думаешь? – спросил я.
Мариэ ответила не сразу. Сосредоточенно посмотрев на картину еще сколько-то, она отняла руки от груди и прижала их к щекам – словно пыталась их остудить. После чего сказала:
– В ней и так достаточно силы.
– Достаточно силы?
– Мне так кажется.
– И сила эта не слишком добрая ?
Мариэ на это ничего не ответила – лишь продолжала держаться ладонями за щеки.
– Сэнсэй, а вы хорошо знаете этого мужчину?
Я покачал головой:
– Нет. Признаться, я о нем не знаю ничего. Случайно встретился с ним не так давно, пока путешествовал, в каком-то городке в глуши. Мы с ним даже не разговаривали, и я не знаю, как его зовут.
– Добрая это сила или нет – непонятно. Наверное, может быть то хорошей, то плохой, ведь все выглядит иначе под разными углами.
– Но ты считаешь, что ее лучше не воплощать на холсте?
Она посмотрела мне в глаза.
– Если воплотить, а она окажется недоброй , – как с ней быть? Вдруг она и сюда дотянется…
А ведь она права, подумал я. Если сила эта окажется совсем не доброй , если она будет злой и дотянется до сюда… как мне с ней быть?
Я снял картину с мольберта, развернул к стене и поставил на прежнее место. Царившее в мастерской напряжение словно бы мигом улетучилось.
Пожалуй, будет лучше хорошенько упаковать эту картину и отнести на чердак, подумал я. Примерно так же, как Томохико Амада убрал с глаз долой свою.
– Ладно, а что скажешь об этой картине? – спросил я, показывая на стену, где висело «Убийство Командора».
– Эта мне нравится, – не колеблясь, ответила Мариэ. – Кто ее нарисовал?
– Томохико Амада, хозяин этого дома.
– Эта картина к чему-то зовет. Такое чувство, будто птица хочет вырваться из тесной клетки на волю.
Я посмотрел на девочку.
– Птица? Какая еще птица?
– Какая птица, какая клетка – я не знаю. Ни образа, ни облика их я разобрать не могу, только чувствую. Пожалуй, эта картина для меня слишком сложная.
– Не только для тебя. Для меня, по-моему, тоже. Но как ты верно подметила, автор перенес на холст свое сильное стремление донести что-то людям. Это и я ощущаю, вот только никак не могу догадаться, что именно он хотел сказать.
– Кто-то кого-то убивает. Из страсти.
– Так и есть. Молодой мужчина, решившись, пронзает мечом грудь другого. А тот, в свою очередь, обескуражен тем, что его убивают. Окружающие, затаив дыхание, следят за происходящим.
– А справедливое человекоубийство – такое бывает?
Я задумался.
– Не знаю. Тут все зависит от выбора нормы – что справедливо, а что нет. Взять, к примеру, смертную казнь. В мире немало людей, считающих ее справедливым убийством. – Или же политическое покушение, подумал я.
Мариэ, немного подумав, сказала:
– Но эта картина не вызывает мрачных чувств, хотя на ней убивают и пролито много крови. Она будто куда-то манит. Туда, где нет нормы справедливости.
В тот день я за кисть больше не брался. В залитой солнцем мастерской мы просто болтали с Мариэ, и у меня в памяти откладывалось, как меняется у нее мимика, как девочка жестикулирует. Этот запас памяти и станет для меня плотью и кровью портрета, который мне предстоит написать.
– Сэнсэй, вы сегодня ничего не нарисовали, – сказала Мариэ.
– Бывают и такие дни, – ответил я. – Время чего-то нас лишает, но еще и что-то дает. Очень важно ладить со временем – чтобы оно оставалось за тебя.
Мариэ, ничего не говоря, просто посмотрела мне в глаза. Так заглядывают в дом, прижав лицо к стеклу. Видимо, она думала о смысле времени.
В полдень раздался обычный гудок, и мы с Мариэ вышли из мастерской в гостиную. Там Сёко Акигава, как и раньше, в очках в черной оправе увлеченно читала толстую книжку. Она так ею увлеклась, что, кажется, даже не дышала.
– Что за книгу вы читаете? – не выдержав, спросил я.
– Сказать вам правду, на мне что-то вроде сглаза, – улыбнувшись, ответила она, вложила закладку между страницами и закрыла книгу. – Скажу кому-нибудь, как называется книга, которую я читаю, и все – почему-то не могу дочитать ее до конца. Как правило, тогда случается что-нибудь непредвиденное, и я дальше читать не могу. Странно, но так и есть. Поэтому я для себя решила никому не говорить, что я читаю, пока не закончу. А тогда с радостью вам скажу.
– Конечно, мне же не к спеху. Просто вы так увлеченно читаете, что мне самому стало интересно.
– Это очень интересная книга, невозможно оторваться. Поэтому я решила читать ее только здесь – так два часа пролетают незаметно.
– Тетя очень много читает, – сказала Мариэ.
– Мне больше заняться нечем, и чтение теперь – стержень всей моей жизни, – сказала Сёко Акигава.
– Вы не работаете? – спросил я.
Она сняла очки и, разглаживая пальцем легкую складку между бровей, ответила:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: