Макс Фрай - Книга для таких, как я [litres с оптимизированной обложкой]

Поэтому я-то как раз воспринимаю художественную тусовку как лукавую профанацию «свободного сообщества», своего рода несформулированное, невнятное (и поэтому тягостное) обязательство всех перед всеми. Но это я один такой мизантроп, наверное. Потому что в основе тусовки все же лежит любовь ее персонажей друг к другу. И ненависть, наверное, тоже. Как в любой большой семье, потому что тусовка – это еще и своего рода «семья», члены которой друг друга не выбирали… что, впрочем, не мешает им чувствовать друг друга родными людьми. Или людьми «одной породы» – как вам больше нравится.

91. Фельдман Рональд

Непонятно, конечно, что делает в «Азбуке современного русского искусства» этот американский гражданин. Наверное, просто присутствует тут в качестве ангела-хранителя.

Один из ведущих нью-йоркских галерейщиков, владелец галереи Ronald Feldman Fine Arts; фигура для московских художественных кругов восьмидесятых-начала девяностых почти мистическая, этакий «добрый волшебник» – по той простой причине, что Фельдман всерьез интересовался русским (или тогда оно еще было «советским»?) актуальным искусством. Он даже в Москву приезжал в конце восьмидесятых, когда поездки в Россию еще были в моде. Выставиться у Фельдмана означало чуть ли не в рай при жизни попасть – так, по крайней мере, тогда всем казалось.

У Фельдмана в разное время выставлялись Комар и Меламид (впрочем, они-то уже давно «иностранцы»), Илья Кабаков, Бродский и Уткин, Перцы, Мартынчики.

А в 1994 году в Галерее Гельмана была первая в Москве выставка принтов Энди Уорхолла и рисунков Йозефа Бойса; все работы для выставки любезно предоставил Рональд Фельдман. И это было грандиозное событие, по крайней мере, для меня.

92. Феминизм

С феминизмом в России как-то сложно все обстоит. Не «как у людей».

В широких народных массах идеи феминизма не укоренились (и вряд ли в ближайшем будущем укоренятся, знаем мы эти массы), а у представителей «узких» масс, во всех остальных вопросах «страшно далеких от народа», они вызывают, мягко говоря, иронию. Не зря официальным символом русского феминизма стала вещающая на эту тему с телеэкрана Мария Арбатова – какой феминизм, такой и символ, нечего на зеркало пенять…

В искусстве же все еще сложнее. Вроде бы считается, что феминизм в актуальном искусстве должен иметь место – как же без него? С другой стороны, в России феминистическое искусство находится (в силу объективных, так сказать, исторических причин) в зачаточном состоянии, в то время как на Западе оно уже пребывает в предархивном, так сказать, состоянии.

Возможно, именно поэтому у нас «феминистками» кого только не объявляли: и нежную Таню Антошину с ее «Музеем женщины» и гимном любви как альтернативы «полового соперничества», и ироничную Марину Герцовскую (по большому-то счету, феминистическому искусству полагается быть предельно серьезным), и Татьяну Либерман, чья экстремальная эстетика вообще, на мой взгляд, находится «по ту сторону добра и зла», а не только гендерного вопроса, и хулиганку Алену Мартынову (хотя большинство ее проектов есть не что иное, как откровенная эксплуатация Алены как сексуального объекта – все бы ничего, но позитивное отношение художницы к этому факту представляется мне слишком уж очевидным, а порой и декларируемым, что с точки зрения феминизма – форменный непорядок).

Все перечисленные художницы мне чрезвычайно симпатичны (а Татьяна Либерман так и вовсе занимает одну из самых верхних строчек в моем личном рейтинге «самых-самых-самых»), однако вряд ли они действительно имеют какое-то отношение к феминистическому искусству. Впрочем, они туда и не «просились», а были помещены в пустующую нишу насильственно. Зачем непонятно; можно ведь честно признать, что феминизм в русском актуальном искусстве не прижился, и закрыть тему. Нет – и нет, и не надо. Зато Россия – родина слонов, в конце-то концов.

Правда, вот в Питере кибер-феминистки имеются и даже кибер-феминисты: члены Кибер-Фемин-Клуба, существующего с 1995 года при «Галерее 21». Из чего, вероятно, следует сделать вывод, что феминизм в русском искусстве все-таки возможен. Но только виртуальный.

93. Фотография

По-хорошему, так надо бы написать отдельную книжку, какую-нибудь «Азбуку современной русской фотографии», поскольку фотография – это огромный мир, удивительный и разнообразный.

С другой стороны, использование техники фотографии как инструмента для создания произведений актуального искусства – явление настолько обычное, нормальное и естественное, что сама идея написать отдельную статью о фотографии выглядит (для меня же самого) весьма странно.

Собственно говоря, начало работы художников с фотографией датируется временем рождения самой фотографии: Дагерр, чье имя, собственно, дало название дагерротипам, был живописцем-декоратором. Ну а представить себе современную художественную сцену без художников, работающих с фотографией, – решительно невозможно.

Первое, что я увидел, приехав в Москву в 1993 году, – изысканные фотоколлажи Ильи Пиганова в галерее «Школа»; последнее произведение искусства, которое я видел (не далее как сегодня вечером), – работа группы «Фенсо» из серии «Салаты» (фотография, разумеется). Этой изящной формулой можно было бы и ограничиться, однако же, вспоминая художественные проекты, которые произвели на меня наиболее мощное впечатление, я с удивлением понимаю, что почти все они имели непосредственное отношение к фотографии: «Если бы я был немцем» Бориса Михайлова, «Семейный портрет в интерьере» АЕС, порнографические дыни Татьяны Либерман, колумбарии Юрия Лейдермана, «Судьба» Вячеслава Мизина, «Дети» Сергея Браткова. Да и Комара с Меламидом, вложивших в лапки обезьяны фотоаппарат, не могу не вспомнить.

Нельзя не отметить, что Москве еще повезло с Московским домом фотографии. Эта институция имеет статус музея и при этом ведет активнейшую выставочную деятельность, не обходя вниманием и актуальных фотохудожников.

94. Художественный жест

Одно из значений слова «жест» – «поступок, рассчитанный на внешний эффект». Любая художественная практика в той или иной мере тоже рассчитана на внешний эффект; закономерно, что произведение художника, который не столько «мастерит», сколько ПРАКТИКУЕТ искусство, является прежде всего поступком (а значит – художественным жестом).

Совершая художественный жест, художник осознанно предъявляет миру себя. Кодовое слово в этой фразе – «осознанно». Художественный жест – это непременно жест осознанный, продуманный, выстраданный и стратегически выверенный одновременно.

Вероятно, первым явно выраженным художественным жестом (именно поступком художника, а не просто «картинкой») был «Черный квадрат» Казимира Малевича. Среди художественных жестов наших современников следует отметить перенасыщенные «пустым действием» томительные магические события «Поездок за город»; дикие, с точки зрения неподготовленного зрителя, перформансы Олега Кулика, Александра Бренера и «Новых Тупых»; беспощадно комичные автопортреты фотографа Бориса Михайлова и группы «Фенсо»; артефакты Гора Чахала и тщательно отрежиссированные псевдо-истерические акции Авдея Тер-Оганяна.