Аарон Хартцлер - Не нужно молчать [litres]

– Господи, Кейт, прости! Ты меня вообще не слышала? Я же кричала «Сверху»!

Это было стандартное предупреждение. Рэйчел все сделала правильно – просто голова у меня была занята чем угодно, только не игрой. Наконец тренер решила, что я обойдусь без врача, и сурово посоветовала «включаться в игру».

– За эту неделю на нас вылилось немало дерьма. Это не повод расслабляться, дамы. Следите за мячом.

Затем она указала на боковую линию и велела мне немного отдохнуть. Тренировка возобновилась. Пока я наблюдала за игрой, в груди у меня нарастала слепая ярость. Не на Рэйчел или тренера. Нет, я злилась на себя. Зачем задавать вопросы, на которые не хочешь знать ответа? Почему нельзя просто выбросить их из головы? Что бы ни случилось – или не случилось – со Стейси, меня там не было. И Бена не было. И моих подруг.

У меня наконец‐то появился парень, я с начала года впахивала как проклятая, мне светила национальная стипендия. Может быть, даже вузовский грант. Мои самые лучшие в мире друзья играли со мной за одну команду. Так почему я не могу быть просто на их стороне? Тренер Льюис права. Пора включаться в игру.

КОГДА МЫ С РЭЙЧЕЛ добрались до парковки, Бен как раз выходил из спортивного зала. Увидев, что я прижимаю к голове пузырь со льдом, он нахмурился и трусцой бросился мне навстречу. Мы объяснили, что произошло, и я показала ему шишку. Бен улыбнулся и постучал пальцем по шраму у себя над ухом.

– Теперь‐то ты знаешь, каково это.

– Это была случайность! – привычно возмутилась я.

Рэйчел рассмеялась. Бен забрал у меня мешок с футбольным снаряжением и присоединил к своей спортивной сумке и рюкзаку. Похоже, он даже не заметил лишнего веса. Затем он знакомым жестом приобнял меня за плечи и повел к машине. Позади тут же нарисовался Уилл – вылитая ищейка, учуявшая возможность угоститься.

– Можно с вами в пиццерию?

Я открыла рот, чтобы ответить «Это совершенно исключено», – но Бен опередил меня, сказав:

– Пицца? Звучит круто.

А Рэйчел предложила всем добраться своим ходом и встретиться уже на месте. Так и получилась, что наша многолетняя традиция непринужденно расширилась за счет братьев и бойфрендов. Дай время, и все изменится.

На полпути к машине я вспомнила, что забыла учебник по геологии в шкафчике, и решила за ним вернуться. Линдси и Кристи уже уехали. Я сказала Бену и Рэйчел меня не дожидаться.

– Прокатить тебя, Снайпер?

Уилл чуть в обморок не хлопнулся от такого щедрого предложения. Я невольно улыбнулась. Каждый раз, стоило мне решить, что Бен идеален, ему удавалось удивить меня еще больше. Я помахала друзьям рукой и углубилась в опустевшие коридоры.

На обратном пути я пристроилась за директором Харгроувом, который с портфелем в руке направлялся к боковому выходу. Я заметила, что в последние дни он предпочитал парковаться за школой: свободные места перед главным входом были чересчур близко к новостным фургонам. Стоило нам перешагнуть порог, как я поняла, что не единственная такая догадливая.

До пояса Слоан Китинг была одета так, словно собиралась фотографироваться на обложку журнала: лососевого цвета пиджак, уложенные плойкой волосы, безупречный макияж. Ниже пояса камера не снимала, поэтому пиджак дополняли простые джинсы и кроссовки «Найк». Как выяснилось, в последних очень удобно бегать за школьными директорами, которые пытаются скрыться от вас в своем универсале. При этом Слоан не прекращала бомбардировать жертву вопросами: «Вы утаиваете какую‐то информацию? Сколько учеников было на вечеринке? Почему вы не побуждаете свидетелей сотрудничать с полицией? Вы участвуете в укрывательстве?»

Последний вопрос наконец заставил мистера Харгроува споткнуться – на полпути к машине. Щеки директора вспыхнули праведным негодованием; затем румянец переполз на шею и лысину.

– Мэм, вы переходите границы.

– Ваше нежелание отвечать на вопросы вызывает у людей подозрение, – ответила Слоан с таким энтузиазмом, словно они обсуждали предстоящий баскетбольный турнир или потепление прошлой ночью.

Директор Харгроув глубоко вздохнул.

– Послушайте, эти мальчики – правда хорошие ребята…

– Которых подозревают в изнасиловании, – ничуть не смутившись, добавила Слоан.

– Они невиновны, пока их вина не доказана, – парировал директор. – Это вы вынесли им приговор. – И он ткнул пальцем в сторону главной парковки. – Ваши люди устроили им самосуд.

– Невиновность этих юношей тоже пока не подтверждена никакими фактами, – не сдавалась Слоан.

– Фактами? – вскипел директор. – Факты таковы, что это мальчики из хороших семей. Их родители – порядочные люди, мои друзья. У них никогда не было проблем с полицией. Вся школа ими гордится. И что мы против них имеем? Слово девочки, которой явно не хватает родительского присмотра и которая, как известно, не отличается особо строгими моральными принципами.

– Можно это процитировать? – отчетливо произнесла Слоан в микрофон и тут же снова подсунула его под нос директору.

– Нет, нельзя, – рявкнул он и провел рукой по лбу. Бесплодная попытка поправить волосы, которых у него больше не было, и привести в порядок нервы, над которыми он мимолетно потерял контроль.

– Говорю вам, – продолжил он уже тише, – хватит мусолить эти выдумки. Откройте глаза, боже праведный. Чего вы добьетесь, разрушая жизни этих ребят?

Слоан в задумчивости изогнула бровь, затем медленно кивнула.

– Видите ли, Уэнделл, я задаюсь тем же вопросом. Чего вы добьетесь, покрывая их преступление?

У директора Харгроува сузились глаза.

– Вы раздуваете сенсацию на пустом месте. Значит, так теперь работают журналисты? Изобретают новости сами? – Его голос прибавил в громкости. – Попомните мои слова, юная леди: вы не героиня. И зря ждете, что Голливуд будет снимать по вашим репортажам документальное кино.

Слоан разразилась мелодичным смехом, который меня здорово удивил – чистый перезвон колокольчиков и фейская пыльца, – после чего взглянула на директора с обворожительной теплой улыбкой, будто флиртовала с ним за пинтой пива, а не пыталась уличить во лжи. Тем не менее, когда она заговорила снова, в ее голове звучал металл.

– Тогда скажите, вы видели видеозапись?

На меня точно вылили ушат холодной воды. Я примерзла к боковому входу, не сводя глаз с лица директора. Он дернул головой в жесте молчаливого отвращения и уже открыл было рот, собираясь что‐то ответить, – как вдруг передумал и с удвоенной прытью бросился к машине. Там он швырнул портфель на пассажирское сиденье, захлопнул за собой дверь и рванул с места с такой скоростью, на которую, как я думала, универсалы в принципе не способны.