Дэвид Духовны - Мисс Подземка

Все вокруг освещалось свечами и мобильными телефонами. На стенах росписи, вроде наскальных, эдакий гибрид рисунков из Альтамиры с граффити Кита Хэринга [191] Кит Хэринг (1958–1990) – американский художник, скульптор, активист. . Многие изображения были грубыми потешными приветами поп-культуре, пантеон-мешанина – много Майкла Джексона, Принса, что-то из “Игр престолов”, Курта Кобейна, – но попадалось и похожее на египетских богов: тела людей с головами этих вот аллигаторов-альбиносов. Будто аллигатор был у этих людей тотемом.

– Я тебя знаю, – произнес ее похититель.

– Вряд ли.

– Меня кличут Големом, – сказал он, накрываясь какой-то темной тряпкой мифического еврейско-франкенштейновского мстителя. – Всю европейскую историю прожили мы. Евреи создали наш народ здесь, в подземке, в конце тридцатых и в сороковых, но мы им, похоже, больше не нужны. Однако мы ждем, ждем. Никогда не знаешь, когда вновь придет твое время.

Эмер попыталась определить его черты почти в полной темноте, при мерцающем свете они расплывались, преображались – вылепленные наполовину, рубленые, впопыхах недоделанные творцом, будто бы и впрямь пробужденные в глине обездоленности и человеческого отчаяния.

– Я тебя знаю, – яростно повторил Голем.

Эмер отступила, с облегчением отстраняясь от настоящего силового поля Големова смрада.

– Ну… вы живете тут, под землей, я езжу подземкой, смотрю в окна, может, вы меня видели в поездах?

– Да, да, точно!

Хорошо, что все так просто.

Голем с машинальной почтительностью отшагнул назад, опустил взгляд и пал на одно колено.

– Ты – Мисс Подземка!

Эмер не понимала, принять ей это преклонение или отвергнуть.

– Нет-нет, это не я, не так. Голосование еще не завершилось.

Когда Голем поднял на нее взгляд, она увидела у него в глазах слезы, они прочерчивали темные дорожки по грязи у него на лице, по глиняным щекам. Он вынул из кармана моток ниток, и какой-то подвес блеснул на свету.

– Как же долго я тебя искал. Ты мелькала у меня в уме, думал я. Вечность поисков. Чтобы отдать тебе вот это. – Громадными грязными трепетными руками он распутал нитку и поднял кулон у нее над головой. Эмер теперь отчетливо разглядела: серебряный жетон, награда, которой удостаивали всех победительниц конкурса “Мисс Подземка”. – Да не падет на тебя никакая беда. – Он позвал всех в лагере: – Эй, идите все сюда. Мисс Подземка! – Повернулся к Эмер и прошептал: – Меня создали для таких, как ты. Много нас было создано для тебя. Мы – отпрыски бесправных и слабых. Мы – их ожившие страхи, почти во плоти, наделенные всей силой их надежд и жажды отмщения. Ты знаешь, кто такие големы.

– Слыхала, читала. Но это же восточноевропейский миф. В смысле, простите, если это оскорбительно. Называть вас мифом. Я просто очень запуталась.

Голем потянулся к рельсу у себя под ногами, прохрипел:

– Это миф? – И одной рукой выгнул третий рельс под прямым углом.

– Мощное доказательство, – сказала Эмер.

– А ты, – продолжил Голем, – ты – Мисс Подземка. Хватит отрицать свое могущество.

Один за другим бомжи приближались к ней, шаркая ногами и постанывая в судорожном движении, словно в кино, составленном из случайно смонтированных кадров.

– Пора побыть со своим обожающим тебя народом, – проговорил Голем. – Знакомься с девяносто девятью процентами.

Эмер понятия не имела, что с ней сейчас сделают. Несколько мужчин и женщин принялись повторять за Големом: склонили колени и забормотали – Мисс Подземка то, Мисс Подземка сё.

– Они тебя не обидят, – сказал Голем. – Ты – их талисман, королева, их дух места. Пока ты под землей, мы жизнью, уж какая есть, заплатим, тебя защищая.

– Ничья я не королева.

– Любой из нас – чья-то королева.

– Вы меня тут держать будете?

– Этот медальон – не фуфло, – отозвался он, прикасаясь к жетону у нее на шее, качнул его к свету. – Ты – Мисс Подземка, тебе везде бесплатный проезд.

– Смертянка!

Крик донесся отголосками из тьмы тоннеля.

– Смертянка! – прозвучало вновь.

Бомжи – безработные големы – повернулись на голос, обратили свечи и мобильные телефоны навстречу ему, создав пятно света для надвигавшегося злодея. Эмер распознала голос Мамы Водерз, но големы вдруг встревожились, зашептали имя – и почтительно, и испуганно: Ананси. Эмер знала это имя из снов и полузабытого чтения, но теперь что-то щелкнуло, как это бывает, когда однажды доучиваешь язык до свободного владения.

Големы слегка сдали назад. Их теплые тела отдалились от нее, и Эмер ощутила кожей холод. Голем осуждающе зыркнул на своих братьев и сестер и отважно встал рядом со своей Королевой Подземки. Придал ей устойчивости своей бескровной, холодной глиняной рукой. Эмер обратила взгляд на противницу – Маму, нет, Ананси. Ананси заговорила первой. Ее длинные дреды превратились в шипящих красных, желтых, зеленых и черных змей, от Маминой любезности не осталось и следа – ее заменило высокомерное величие богини.

– Вот ты где, смертянка. От меня не спрячешься, даже среди твоих крепких евреев.

– Я не прячусь.

– Вижу твой талисман. Ты прячешься под землей. Пытаешься увести у меня мужчину.

– Но я не знала.

– Мы тут не в суде. Вскоре убедишься.

– Нужен ли он тебе вообще?

– Не тебе задавать вопросы богам, смертянка. Ты уязвила мою гордость. В своем расовом и культурном невежестве ты, может, не наслышана обо мне, но греческие мифы ты знаешь, знаешь западные прихваты, вспомни-ка те поучительные истории, как боги наказывали людей, посягавших на их мужчин или женщин, – превращали их в деревья и оленей, топили в их же водянистых отражениях.

– Но я не знала.

– Именно это и есть человеческое преступление.

Эмер глянула на Голема – его рубленое глиняное лицо было невозмутимо. Он пожал плечами. Эмер это как-то помогло набраться отваги.

– А твое преступление как же? – крикнула Эмер. – Ты увела у меня Кона, пообещав ему талант и славу, но ничего не дала.

– Я его хорошо содержу.

– Ты его содержишь, да, – содержишь безмолвным, не состоявшимся, недоделанным.

– Тебе о нашей сделке или о том, как я эти сделки заключаю, ничего не известно. Условия моих сделок меняются с ветром.

Эмер показалась сама себе ребенком, спорящим со взрослым, у которого все карты в руках.

– Разве нельзя нам посудить вместе? Передоговориться?

– Ты предлагаешь богине поторговаться?

– Почему нет? Мы обе женщины. Разумные женщины.

– Я зажарю твои глаза на спицах и выпью твою кровь.

– Ладно, допустим, это… стартовое предложение.

– Заткнись, бля.

– Это несправедливо.

– Несправедливо? А кто тебе обещал справедливость, смертянка? Ты теперь в мире богов. Скоро почуешь, как справедливость выдирают из твоего жалкого, скулящего сердца.