Даниэла Стил - Зов предков [litres]

– Но я хочу, чтобы ты жила здесь, с нами! – с волнением воскликнула девочка.

– Если ты этого хочешь, значит, так и будет, – сказал Тристан, делая шаг вперед, и Вачиви вздрогнула от неожиданности.

– В таком случае вам всем придется обучаться верховой езде до тех пор, пока вы не научитесь всему тому, что умею я, – сказала Вачиви и улыбнулась. Для всех – и в первую очередь для нее – это был очень неловкий момент. – Я, конечно, буду в это время уже старенькая, и мне придется ездить на Агатином пони, – пошутила она, разряжая атмосферу, и дети захихикали. Потом дети заговорили с отцом, а Вачиви, воспользовавшись этим, бесшумно выскользнула из комнаты и вернулась к себе.

Вскоре Тристан зашел к ней.

– Детям очень хочется, чтобы вы остались, – сказал он. – И я тоже этого хочу, – добавил он по своему обыкновению вполне искренне. Ответ Вачиви не успокоил ни его, ни детей, и когда Вачиви покинула детскую, они долго об этом говорили.

– Простите, Тристан, что огорчила детей, но я не могу вечно пользоваться вашим гостеприимством. Мне бы не хотелось быть навязчивой, – ответила она с достоинством.

– Вы вовсе не навязываетесь, – сказал он. – Дети… и я очень рады вам. С вашим появлением Матье и Агата очень изменились и повеселели. – Маркиз откашлялся и добавил голосом, в котором слышалось волнение: – Я… я тоже чувствую себя почти счастливым, когда вы рядом, Вачиви. Я не говорил этого раньше, но теперь говорю.

И Тристан заглянул ей в глаза – заглянул и понял, почему брат полюбил эту женщину. Она была одновременно и нежной, и сильной, и еще бесконечно доброй. В чем-то Вачиви могла быть неуступчивой и жесткой, а в чем-то мягкой, словно воск. Возможно, у нее и были какие-то недостатки, но Тристан не желал их замечать: Вачиви казалась ему идеалом женщины. Да и в том, что она сумеет стать хорошей матерью его детям, он ни секунды не сомневался. К сожалению, правила этикета не позволяли ему прямо заговорить с Вачиви о своих намерениях, поэтому Тристан лишь спросил:

– Вы останетесь с нами?

– Так долго, как вы захотите, – прямо ответила Вачиви, опуская глаза. Тристан, кивнув в знак признательности, быстро вышел.

Снова они увиделись лишь через несколько часов. Вачиви гуляла в саду, там ее и нашел Тристан. Некоторое время маркиз молча шел рядом с девушкой, потом оба сели на скамью над обрывом.

– Иногда мне кажется, что вы жили здесь всегда, – негромко сказал Тристан.

– Мне тоже, – ответила Вачиви. – Но я часто вспоминаю свое селение, отца, братьев…

– Вы по ним скучаете?

Она кивнула. Одинокая слезинка скользнула по ее щеке, и Тристан ласковым движением стер ее согнутым пальцем. Он впервые прикасался к ней так, и от этого прикосновения в нем будто что-то перевернулось. Не в силах сдержать себя, Тристан порывисто наклонился и горячо поцеловал Вачиви в губы. Он, впрочем, тут же выпрямился – ему не хотелось, чтобы Вачиви решила, будто он злоупотребляет своим положением хозяина дома. А она действительно была изумлена. Раньше Тристан никогда не показывал своего особенного интереса к ней, и теперь Вачиви не знала, как ей следует вести себя с ним. Рассердиться? Но она не могла сердиться на него!

А Тристан уже понял, что пути назад нет, да он и не собирался отступать. Этот его порыв не был неожиданным, Тристан лишь не хотел отпугнуть девушку и решил выждать еще какое-то время, но поездка в Париж заставила его принять иное решение. Он должен сказать Вачиви все сейчас, чтобы она не сомневалась в чистоте и искренности его намерений. Тристану не нужна была любовница – ему нужна была жена.

Такая, как Вачиви. Нужна только она. И никакая другая.

– Я хочу, чтобы вы оставались в моем замке до конца своей жизни, до конца наших жизней, – с волнением сказал он, но Вачиви снова ничего не поняла.

– Вы необыкновенно щедры, Тристан, – ответила она, – но если вы когда-нибудь женитесь, вашей жене может не понравиться присутствие в замке индейской девушки. Во всяком случае, объяснить это будет довольно трудно. – И Вачиви смущенно улыбнулась. Его недавний поцелуй казался ей своего рода минутной прихотью, чудачеством, которое больше не повторится. Когда ее поцеловал Жан, она сразу поняла, что он влюблен в нее, но Тристан был другим – всегда спокойным, выдержанным, вежливым. Не в его характере было открыто демонстрировать свои чувства.

– Не думаю, что нам следует слишком беспокоиться из-за того, как отнесется к вам моя будущая жена, – ответил маркиз.

– Почему? – удивилась Вачиви, глядя на него такими невинными глазами, что у Тристана от невыразимой нежности защемило сердце. Он понимал, что влюбился в Вачиви с первого взгляда, но смерть Жана и неопределенность всей ситуации не позволяли ему ни думать об этом, ни тем более делать признания Вачиви. Но сейчас Тристан вдруг со всей ясностью осознал, что больше не хочет и не может скрывать свои чувства. Он должен сказать ей все.

– Потому что вы – единственная женщина, которая мне нужна, Вачиви… – С этими словами Тристан опустился на одно колено перед скамьей, на которой она сидела, и взял ее руку в свою. – Вы выйдете за меня замуж? – И, немного помолчав, он добавил слова, которые ему давно хотелось произнести: – Я люблю вас.

– Я тоже вас люблю, – прошептала Вачиви, опуская глаза. Как и Тристан, она поняла это несколько месяцев назад и дорожила каждой минутой рядом с ним, которую дарила ей судьба. И все же ей и в голову не могло прийти, что Тристан ответит на ее чувства.

Но главное наконец было сказано, и они поцеловались, а потом долго сидели на скамье над обрывом, разговаривая и строя планы. К тому моменту, когда они вернулись в замок, Тристан и Вачиви уже решили, что в ближайшее время она примет католичество (местный священник полностью зависел от маркиза и мог провести обряд без лишних проволочек), а в июне-июле они обвенчаются в Париже, и тогда он сможет представить ее ко двору как маркизу де Маржерак.

Вернувшись в замок, они рассказали о своем решении детям, и Матье с Агатой прыгали до потолка, вопили от радости и целовали то Вачиви, то отца. Гувернантка, присутствовавшая при этом, ничего не сказала, но на следующий день утром передала маркизу письмо, в котором отказывалась от места. Это, впрочем, никого особенно не расстроило. Дети недолюбливали мадемуазель, к тому же теперь они были так рады, что Вачиви будет их мамой.

Мать и отец – никто другой им и не был нужен.

В течение следующих двух месяцев Тристан и Вачиви катались верхом, гуляли в садах, а по вечерам ужинали вместе в главном зале и строили планы на будущее. Маркизу очень хотелось иметь от нее детей, но он боялся, что может потерять Вачиви, как потерял свою первую жену. Роды подточили силы Агнессы, и она стала быстро угасать.