Адриана Триджиани - Поцелуй, Карло! [litres]

Порция и Елена пошли наверх, оставив Ники и Каллу наедине. Ники подошел к раковине, наполнил ее горячей водой с пеной и принялся мыть бокалы. Калла стала рядом с ним, держа полотенце наготове. Он полоскал, она вытирала и расставляла сверкающее стекло на полке над окном.

– Фрэнк повез домой Хэмбона, – сказала она. – Ему завтра в пять утра вставать на работу.

– Он сегодня уже не вернется?

– Он будет на похоронах. А ты боялся, что я останусь одна?

– Ну, это тебе не грозит. Зато я боялся, что пол провалится, так много народу пришло сегодня.

– Они любили папу.

– Хорошо, наверное, иметь отца, которого так любят. Он всю жизнь приносил людям радость. Услаждал их, развлекал. Это дорогого стоит.

– Правда?

– Конечно. Что может быть важнее, чем способность заставить людей испытывать сильные чувства? Возможно ли переоценить человеческий смех? Или слезы? Эти эмоции бесценны. Это и есть жизнь человека. И твой отец трудился над тем, чтобы пробуждать их в людях, расцвечивать их жизнь. Благороднейшая миссия.

Слова Ники проникли в самое сердце Каллы. Она села у стола и разрыдалась, утирая слезы кухонным полотенцем.

– Прости, я что-то разболтался не в меру. Давай я расскажу тебе смешную историю?

Она кивнула.

– Я был под арестом.

– Что? – Калла отняла полотенце от лица.

– Мне грозило небо в клеточку.

– За что?

– Нас разоблачили. Меня и миссис Муни. Как выяснилось, без режиссера я никчемный актер. И еще мундир этот твой затрапезный джаз-бэндовый тоже не очень помог.

Калла рассмеялась.

– Я забыла тебя предупредить.

– Да и не должна была. Мне и так рассказали. В пенсильванском Розето полно поклонников университетской футбольной команды и сопровождающего ее оркестра.

– Прости, прости, – хохотала Калла.

– Ну вот. Твой отец от души повеселился бы над моим наказанием. Будем считать это искуплением грехов.

– Что именно?

– Я отправляюсь в Италию строить дорогу до городка, где живет посол. Самозванство стоило мне всего – и денег, и времени.

– А ты умеешь строить дороги?

– Научусь. Надо попробовать. Я ведь играть тоже не умел, пока не начал. Там увидим. – Ники отобрал у Каллы полотенце. – Хватит, давай выйдем на воздух.

Когда они вышли на Эллсворт-стрит, Ники взял Каллу под руку. Потом они повернули на Брод-стрит.

– Я знаю всех на этой улице. Даже песню сочинил об этом.

– Значит, ты еще и поешь?

– Не то чтобы очень.

Он затянул свою «фамильно-уличную» арию:

И, добравшись до самой высокой ноты, пропел:

– Да заткнись уже! – Женщина лет пятидесяти с бигуди на голове и в ночнушке высунулась из окна второго этажа. – Ревешь, как раненый лось, никак не сдохнешь!

– Виноват, леди!

– Да уж конечно!

Женщина с грохотом захлопнула оконную створку.

– Эх… Не светит мне оперная карьера как пить дать.

– Ты только сейчас это понял? – поддразнила его Калла. – Хорошо, что папа завязал с музыкальным театром.

– Полегче, сестрица. Я ведь с тобой, что бы ни случилось, и я к тебе добр.

– Да.

– И я твой лучший друг.

– Лучший? Неужели? – Калла шутливо ткнула его локтем в бок. – Папа не хотел, чтобы мы слишком сближались с актерами.

– Почему?

– Боялся, что какая-нибудь из его дочек закрутит роман. Так что Порция вышла за банкира, Елена – за учителя.

– А ты переплюнешь их обеих, выйдя за строителя. Застройщика, который станет здесь королем. Обскачешь своих сестричек по всем статьям.

– Я вовсе к этому не стремлюсь.

– Дочки Лира тоже не стремились.

– Я и забыла про Лира.

– А не следовало бы! Любое затруднительное положение, в которое может попасть человек, уже разыграно в пьесах Уильяма Шекспира. Ни священник не нужен, ни врач – просто открой нужную страницу в нужном томе и прочти. Все ответы там. Я слышал, как твой отец говорил это на репетиции.

Калла остановилась, отвернулась от Ники и вдруг снова заплакала. Он обнял ее:

– Ты еще много чего сделаешь. Это я узнал не от Шекспира.

– Он был со мной, ждал меня дома, понимаешь. Я всегда могла к нему прийти, могла спросить о чем угодно!

– Поэтому ты справишься с чем угодно. И твой отец это предвидел. Никто не сможет этого у тебя отнять – ни в жизни, ни в работе. Ты самая сильная девушка из всех, кого я знаю, поверь мне – я ведь живу в доме, который кишит сильными женщинами. Тебе не нужен никто, чтобы указывать, что делать и как. Даже этот твой олух, твой дружок с крытым верхом не знает всего того, что знаешь ты.

– Я не скажу ему, как ты его назвал.

– Отлично, потому что у него преимущество фунтов в тридцать.

– И всё мускулы.

– Я не в обиде на твою подковырку, потому что у тебя горе.

– Я так боялась этого дня.

– Потому что ты заботилась об отце. Знаешь, как сильно он это ценил? Больше, чем ты можешь себе представить. Тебе будет грустно. Очень грустно. Просто надо через это пройти.

Ники и Калла долго еще бродили по улицам. Обошли все окрестности и всю Брод-стрит. Будь на то воля Каллы, они гуляли бы всю ночь напролет, так не хотелось ей возвращаться в дом, где в каждой комнате ее ждала печаль. Ее ужасала мысль о заупокойной мессе и погребении. Ни латынь, ни «Кирие элейсон» [92] Молитвенное призывание на греческом языке («Господи, помилуй»). , ни молитвы, ни гимны не принесут ей утешения.

– Теперь я тоже сирота.

Ники приобнял ее за плечи:

– Да, ты сирота. Сочувствую. Сиротой быть неважнецки. Я знаю толк в печалях. Мне их в жизни досталось с лихвой.

Голубая сойка опустилась на окно кухни Гортензии Муни и уставилась на нее. Гортензия отвлеклась от корзины ярко-красных помидоров, у которых она удаляла сердцевину, перед тем как опустить их в кипящую воду, и посмотрела птице в глаза.

– Боже, Боже, – пробормотала она. – Это дурное предвестие. Кто-то отойдет к Иисусу. – Она подняла глаза. – Удачной дороги.

Гортензия отложила разделочный нож, прикрыла глаза и прочла короткую молитву. Затем села за кухонный стол, открыла папку и аккуратно записала рецепт подливки Минны. В очередной раз.

Рецепт подливки Минны. Попытка № 17.

На пять чашек подливки:

6 ст. л. оливкового масла

2 дольки чеснока, очищенного и очень тонко нарезанного

2 луковки, тонко нарезанные

2 морковки средних размеров, порубить

2 сердцевинки сельдерея, порубить (из двух пучков)

5 фунтов свежих помидоров (ошпарить, очистить шкурку и протереть, как Минна)

5 веточек базилика, порубленного мелко, стебли удалить