Ирена Доускова - Будь Жегорт

Утром меня разбудили горлицы и солнышко, оно светило мне на голову. Бабушки на тахте уже не было. Наверное, она пекла штрудель, потому что пахло даже в комнате. Я пошла открыть окно, чтобы посмотреть на улицу. Там гуляли голуби и разные старые женщины с собаками, и запах Праги мне нравился больше, чем запах штруделя. После завтрака за мной пришла тетя Краусова. Это старшая сестра бабушки, ее зовут Марта. В молодости она была знакома со знаменитым композитором Ежеком, который потом уехал в Америку. Договорились, что Пепичек останется у бабушки, а тетя возьмет меня с собой в город, на Градчаны. Я хотела увидеть все достопримечательности, которые знаю по фотографиям и от дедушки Франтишека, но больше всего – башню Далиборку, где томился в заключении рыцарь Далибор из Козоед, который мне ужасно нравится. Это моя тайна, об этом никто не знает. Я вырезала картинку с ним из книги «Старинные чешские сказания» Алоиса Ирасека – об этом, к счастью, тоже никто не знает. А то были бы большие неприятности. Я сложила картинку пять раз, так что получился совсем маленький квадратик, который у меня спрятан в пенале, в кармашке для ластика, и иногда, когда никто не видит, например в туалете, я достаю его и разворачиваю. Смотрю, какой Далибор красивый, представляю, как он голоден, как совсем грустный играет на скрипке, как ему отрубают голову, и люблю его.

Тетя Марта немного удивилась, что мы так долго ходим вокруг одной и той же башни, но разрешила мне рассматривать что я хочу и как хочу, а когда мы посмотрели собор Святого Вита, Золотую улочку, разные картины и Лоретту, то она пригласила меня на мороженое, а себя – на кофе и три сигареты. В кафе она рассказывала мне историю с приключениями, как всю войну прятала в шкафу своего мужа Хуго Крауса, которого не любили немцы. Еще у нее был тайник в диване, в котором она просверлила дырки для воздуха, чтобы Краус там прятался, если придет гестапо. Ко всему прочему у них еще в это время родилась дочь Ханичка, и это могло вызвать подозрения. Если бы немцы нашли пана Крауса, то застрелили бы и тетю Марту, и бабушку Дашу, и дедушку Пепу, и даже, может быть, нашего папу и дядю Криштофа, которые тогда еще были маленькие. Но, к счастью, немцы его не нашли, и после войны пан Краус уехал в Америку и остался там. Когда потом пришли русские, то в Америку уехала и их дочь, и тетя Марта осталась совсем одна во Вршовицах, в той квартире, где все это было. Но она совсем не грустит, просто ей надоело, что все постоянно без нее уезжают в Америку, поэтому она решила, что тоже туда поедет, тем более она уже на пенсии и все равно ей нечего делать. Теперь она только ждет, когда американцы и коммунисты ей разрешат.

Когда мы спускались из Града в город, тетя показала мне американское посольство – то самое учреждение, в которое ходят узнавать, скоро ли все будет готово. А потом мы поехали в Национальный музей смотреть на кита. Он меня немного разочаровал, потому что от него остались одни кости. Но я ничего не сказала. Тетя была от него в полном восторге и без мяса, и я не хотела ее расстраивать.

Бабушка Даша была очень рада, когда мы вернулись, потому что Пепичек и Вашичек подрались из-за высушенного ящера, который был на стене, высыпали из него какую-то гадость, положили на ее место штрудель и опять дрались. Бабушка не могла их отшлепать, потому что они еще маленькие, и не знала, что с ними делать. Но тут уже пришли дядя с тетей и Пепа с Каченкой и сами их отшлепали. А потом нужно было ехать домой. В дороге все кроме Пепы плакали. Каченка из-за тети Ани, Пепичек из-за того, что его отшлепали, а я потому, что нам нельзя остаться в Праге навсегда.

Дома я достала из игрушек свои коробки с сокровищами. Одна называется АВ – это значит Американские Вещи, а вторая НОП – это значит Напоминания О Праге. В Напоминания я положила открытку с курантами, на которых апостолы ходят туда-сюда, другие открытки и Спейбла [20] Спейбл – чешский кукольный персонаж, созданный кукловодом, актером и режиссером Йосефом Скупой в 1920 году. от бабушки Даши. В Американские Вещи я положила куклу, которую мне подарили родственники тети Ани, которые приехали на похороны. Это довольно плохо вылепленная кукла. Худая, с очень длинными ногами и маленьким хмурым лицом, но все равно, это большая редкость. Пепичеку они подарили пана с галстуком, который к ней подходит, и я попробовала обменять его на Спейбла. Но он не поменял, потому что ему нужен водитель для грузовика.

Под конец от всех подарков у меня осталось старинное зеркальце и рыба на шею, на которой сзади написано ISRAEL и еще всякие закорючки. Обе вещи мне подарила тетя Марта и сказала, что это вовсе не игрушки, а что-то совершенно особенное и что я должна хранить это, пока не вырасту. Ну что ж, я храню все что можно, только я не знала, в какую коробку мне это положить. Ни для Американских Вещей, ни для Напоминаний О Праге они не годились, и для шкатулки, где у меня лежат колечки и браслеты, тоже. В результате я завела для них новую коробочку и назвала ее СОВ – Совершенно Особые Вещи, и мне это очень понравилось.

Вечером я спросила у Каченки, не хочет ли она жить в Праге больше, чем в Ничине. Она сказала нет. Тогда я еще спросила у Пепы, не хочет ли он, тем более что он там всегда жил. Пепа сказал да, но когда я предложила уговорить Каченку, потому что я тоже хочу, а Пепичеку все равно, то он сказал, что все равно ничего не выйдет, поскольку у нас там нет квартиры и ангажемента. Ангажемент – это то, что у Пепы с Каченкой в Ничине: роли в театре, гастроли и остальное.

Тогда я написала письма бабушке Даше, тете Марте и своей лучшей подруге Терезе, чтобы они помогли найти ангажемент. Лучше всего в Национальном театре, но если не получится, то можно и в другом месте. Тогда бы я смогла уговорить Пепу с Каченкой.

Как только стало тепло и хорошо, неприятности с физкультурой начались снова. С ней всегда так, но весной, когда мы выбираемся из спортзала на школьный двор или на стадион, все еще хуже, чем обычно, потому что это мы снова будем бегать, а куча народу будет на это смотреть.

Чего стоит одно только переодевание в шорты. Живот виден сразу со всех сторон, и с этим ничего не поделаешь. В купальнике так же, но мне это не мешает, потому что плавать я умею хорошо и быстро. Только это не считается, мы же никогда не ходим плавать со школой.

Ничего другого я не умею, хотя постоянно хожу в разные секции и мне это даже нравится. Но только не в школе. Перед каждым уроком мне страшно, потому что школьная физкультура придумана не ради упражнений, а ради издевательств над толстыми и неловкими детьми. А я и то и другое вместе.

Вчера все было совсем плохо, потому что проходил спортивный день. Уроки были только до десяти, а потом все ученики нашей школы и остальных ничинских школ шли на городской стадион бегать и прыгать, потому что у Владимира Ильича Ленина был день рождения.