Александр Кулешов - Арбатские подворотни

Сначала опасался, что начальник будет ворчать, но потом заметил, что тот слушает не без удовольствия и даже порой комментирует. Причем довольно неожиданно. «Надо для всех этих рок-ансамблей ввести нумерацию, иначе не отличишь, что музыка, что лохмы, что шум-гам, — совершенно одинаковые. А так можно объявлять: «Аквариум», номер пять! громкость десять тысяч децибел! «Арсенал», номер сто! громкость десять тысяч децибел, длина волос полтора метра, посещение бани раз в два года!» Как считаешь, Игорь, по-моему, здорово? Сразу знаешь, кто есть кто». И он весело смеялся. Но Игорь такого юмора не понимал. Он с уважением относился к любому труду. Ребята прыгают, бегают, чуть не ломают свои гитары. Орут благим матом, аж мокрые от пота… Это, между прочим, требует еще каких сил! Да и работать в таком грохоте нелегко. Вон лица какие у всех желтые, заросшие, щеки впалые, глаза больные, небось колются перед концертом. Бедняги.

Начальник Игоря, главный редактор всесоюзного спортивного ежемесячника «От старта до финиша» Иван Иванович Иванов, был человеком с некоторыми причудами. Считая (возможно, справедливо), что в силу огромной распространенности его имени, отчества и фамилии, читатели его не запомнят, он взял псевдоним. Для журналиста ничего особенного в этом не было. Особенным был псевдоним — Кларк Лембрэд! Обожавший научную фантастику, этот спортивный журналист не нашел ничего лучшего, как составить свой неудобопроизносимый псевдоним, использовав имена любимых фантастов: Лема, Кларка и Брэдбери. Кларк Лембрэд! Это ж надо! Действительно «бред», как острил один его коллега. А начальник начальника как-то заметил ему, что иметь столь иностранное имя для редактора советского журнала все же неудобно. Но Иванов упрямо держался за своей нелепый псевдоним и рьяно доказывал право любого литератора брать такой псевдоним, какой захочет. Вспомните о Пупко, ставшем Мальцевым, или Клеменсе, ставшем Марк Твеном! Что касается «заграничности» псевдонима, то Иванов утверждал, что это повышает число зарубежных подписчиков возглавляемого им журнала. Иванов внешне являл полную противоположность тому, каким люди обычно представляют себе спортсмена. Он был мал ростом, кругом округлый — про таких говорят «так-на-так», — с животиком, с жирными руками, щечками, почти лысый. И мало кто знал, тем более помнил, что этот добродушный толстяк в молодости дважды становился чемпионом страны по борьбе, а войну прошел в полковой разведке и заслужил орден Красного Знамени, который никогда не носил. Зато — и это тоже было одной из его причуд — не снимал с лацкана пиджака довоенный значок ГТО II ступени!

Иванов был вечно переполнен идеями и своим энтузиазмом, новаторством, настырностью, энергией наводил страх на руководителей Спорткомитета, тренеров, коллег по печати. Он никому не давал спокойно жить и делал очень интересный, очень популярный журнал, который, впрочем, иной раз слегка заносило.

Игорь своим начальником был доволен. Во-первых, он всегда находился в курсе всех спортивных новостей и закулисных историй, во-вторых, имел пропуска и билеты на разные труднодоступные соревнования. Иванов устроил своего водителя в бассейн (откуда Игорь вскоре сбежал), в мотоклуб (где он бывал раз в сто лет) и, наконец, в клуб атлетической гимнастики. Вот сюда Игорь ходил охотно.

Кроме того, Иванов, пардон, Кларк Лембрэд, заразил своего водителя любовью к научно-фантастической литературе.

Игорь, как человек действия, сразу же «включился». С тем же прилежанием, с каким ходил он в свой клуб атлетизма, начал посещать клуб научной фантастики, который назывался «Ракета». Как новичку, ему поспешили рассказать, откуда взялось название. Оказывается, на первом же собрании развернулась бурная дискуссия. Было предложено множество наименований, начиная от броских, вроде «Агасфер», «Откровение», «Истина», и кончая труднопонимаемыми и труднопроизносимыми, например «Каналы на Марсе», «Когда над богами смеются» или «Живые протоны». Нынешнее название тоже родилось в муках. Кое-кто говорил, что понятие «ракета» ассоциируется сегодня с войной, а клуб должен бороться за мир и разоружение (такой пункт есть в его программе). Большинство объясняли название тем, что научная фантастика, словно ракета, несется в будущее. Педанты утверждали, что, во-первых, несутся не ракеты, а космические корабли, а во-вторых, не в будущее, а к иным мирам, что не одно и то же. Возникло предложение назваться тогда «Машиной времени». Но тут вспомнили, что так называется популярный рок-ансамбль. Члены клуба глубоко презирали эти современные группы заросших крикливых неандертальцев, каковыми они, не утруждая себя глубоким изучением вопроса, считали все рок-ансамбли. Название не прошло. Остановились на «Ракете». Неожиданно одна из немногих девушек — членов клуба, слегка жеманная, романтичная Иветта — льняные волосы, белая кожа, голубые глаза с поволокой, — заупрямилась.

— Ну мальчики, — тянула она плаксивым голосом, — ну что это за «ракета»? Мы ведь не теннисный клуб. Мы — рыцари будущего. Мы живем в звездном мире, мы небесные первопроходцы…

И сколько ей ни толковали, что «Ракета» — это не ракетка, что живут все пока еще на земле, она стояла на своем и в конце концов предложила назвать клуб «Звездные рыцари». Предложение, как ни странно, получило поддержку. Кончилось тем, что клуб обрел два названия: физики, как сострил кто-то, продолжали говорить «Ракета», лирики называли себя «звездными рыцарями» и ядовито окрестили первых «ракетчиками». «А это уже оскорбление! Это обвинение в милитаризме!» — возмущались те.

При всем при том в клубе царила атмосфера дружбы и единомыслия. В конце концов, все его члены любили научно-фантастическую литературу, читали, некоторые на иностранных языках, романы и повести современных фантастов и фантастов, которых широкий читатель не знал или забыл, азартно обсуждали прочитанное, спорили. Иногда принимались коллективные резолюции, письма в Госкомпечать или издательства с требованием переиздать то-то, не переиздать того-то, выражали поддержку одному автору, осуждали другого. Если получали ответ (что бывало редко), радовались, надувались от гордости. Порой устраивались встречи с писателями-фантастами, и это был настоящий праздник. Переписывались с другими клубами, даже с зарубежными. То был клуб читателей, любителей жанра. Но все же трое-четверо «попробовали себя в литературе», как они скромно выражались, и, когда у двоих в небольшом журнале напечатали по рассказу, — это было торжество всего клуба.

Собирались «рыцари» два раза в месяц в помещении одного сердобольного дэза. Начинали часов в семь, а заканчивали порой и в десять, и в одиннадцать часов. Но этого было мало. Отдельные группы встречались и чаще, летом прямо на улице, зимой, у кого можно было, на дому, в кафе, а то и в подъезде. Обменивались книгами, журналами, просто болтали.