Валерий Попов - Запомните нас такими

Наша литература, прежде почти монолитная, раскололась на льдины. Элитная, «высоколобая» литература тоже имеет свою «льдинку», на которой теснятся немногочисленные, увы, авторы и читатели.

Эти льдины — льдина массовой литературы и льдинка литературы интеллектуальной — расходятся все дальше, причем и те, и другие старательно «отгребают» друг от друга. При этом теряют обе эти литературы, обкалываются по краям, сужаются, на каждой из льдин побеждают не умеренные, а максималисты. Развлекательная литература все активнее отрицает хоть малейшее «умничанье», оригинальность мысли, а тем более стиля. Высоколобая литература «усохла» еще сильней, в своей целомудренной гордости гневно отрицая все то, что хоть как-то может привлечь более широкого читателя. На этой льдинке установились законы, почти такие же узкие и обязательные, как на льдине коммерческой. Скажем, высоколобые презрительно смотрят даже на малейшую тень какой-либо занимательности, интриги, сюжета, считая все это невыносимой пошлостью. Странные тут законы, если вглядеться. «Разнополый секс?» Фи — это дешевка. «Однополый секс?» ...Пожалуй, это изысканно.

Российское общество, как всегда, непредсказуемо — тем-то оно и прелестно. Как ни странно, побеждает вроде бы холодная льдина «высоколобой литературы», книги с трудночитаемыми фамилиями далеких авторов (и дальше, за обложкой, читать, как правило, не легче) стали вдруг расходиться гораздо лучше, чем боевики. Стало вдруг немодно быть тупым и вульгарным. Если хочешь быть в нормальной тусовке, надо носить в рюкзачке что-то изысканное, и все носят. Жалко лишь, что в этих книгах литературная игра пока что полностью заменяет живую жизнь, удаленность от реалий стала неизбежным требованием для того, чтобы книга котировалась. Но количественно, бесспорно, эта льдина сильно приросла.

К сожалению, полностью затерялась в тумане третья литературная льдина — льдина нормальной, реалистической литературы, здесь работало немало достойных писателей, которых можно было считать продолжателями Бунина, Казакова. Таких теперь слыхом не слыхать, насколько я знаю, их даже в магазины не берут, а модный критик, если вдруг невзначай упомянет какого «почвенника», то навсегда потеряет свое «реноме» в тусовке — поэтому нормальных писателей, составляющих основное «тело литературы» в любой литературной стране, у нас вообще выкинули куда-то...

Может быть, обогнув земной шар, льдины сойдутся — до того еще, как растают полностью.

Один остроумец сказал, что когда вдруг много и открыто говорят о мистике — это к повышению цен. И я сам это уже не раз замечал. Человеческому разуму как бы разрешают, наконец, ворваться в нечто запредельное, тайное, прежде запрещенное — и сладостно упиваясь этим, клиент не замечает, а если и замечает, то уже не так огорчается тому, что облегчают его карманы. Помню, впервые о НЛО открыто заговорили где-то в 70-х, помню возбужденную, счастливую толпу в Доме писателей, где выступал первый «провидец» — и помню одновременное повышение цен, которое прошло как под наркозом — зато «тарелочки» разрешили.

Много есть применений мистики в общественной жизни, но главная задача — попридержать буйный человеческий дух, не дать ему двигаться в опасном направлении, направить энергию людей «к звездам», и еще подальше, — подальше от реальных проблем.

Нужнее всего мистика в безвременье, когда одна идеология сменяет другую, и толпа оказывается без узды... Мистика тут — первое дело. Опьянить клиента безмерностью знаний (как правило, ложных), порадовать его многократностью жизни, увести от конкретных невзгод. Плохо тебе — значит, не прав был в предыдущей своей реинкарнации — терпи молча. Не хочешь и не умеешь работать — виноваты звезды. Успех мистики у нас вполне понятен — раньше все валили на КПСС, а теперь? Своими глазами слышал, как один грузчик у магазина говорил другому: «Да не могу я грузить — сегодня у меня по гороскопу неудачный день!» Получается, что совсем не важно — добьешься ли ты в этой жизни чего-то, сделаешь ли что-нибудь — главное, блюсти мистические законы, и через пару реинкарнаций все будет о’кей.

Знаменитый Дом культуры, где лет сорок назад на танцах я познал силу секса, теперь целиком отдан другой силе: весь фасад клуба увешан афишами магов и волшебников, академиков каких-то таинственных академий — и каждый из них наперебой предлагает избавить нас от жизни, погрузить в другие измерения, в другие эпохи, немного подчистить тебя в предыдущих воплощениях и тем избавить тебя от страдании и от усилий в наши дни. Отменить страдания и усилия, навести общий паралич — единственное, что они могут — хорошо, что не все население верит в них. Но верит довольно большая часть: стайки людей с горящим взором, покончив с современностью, идут к магам. Особенно много женщин, и особенно жалко их... Оказывается для того, чтобы тебя любили мужчины, вовсе не обязательно быть красивой, сексуальной, энергичной — достаточно прийти к магу, бывшему парикмахеру или ветеринару, и он, пошуровав руками возле твоей головы, снимет с тебя «венец безбрачия» — и мужики пойдут косяком. Можно плохо работать, не знать свою профессию и не учиться ей, напропалую хамить, а потом сходить к магу, и карьера твоя, без всяких усилий с твоей стороны, пойдет в гору. Человек как бы избавляется от личной ответственности — все дело в том, что ему «звезды насияли», а маги наворожили. И так-то у нас много неудачников, а маги еще плодят их, добавляя неудачникам качество, которое сделает их уж точно невыносимыми, — самоуверенность, многозначительность, надежду на помощь «высших сил». Ты лучше попробуй аккуратно постричься — это поможет тебе в делах гораздо лучше. Но такой «простецкий» совет мистики встретят снисходительной улыбкой — «ауру» надо причесывать, а не волосы... гляжу я на них: недолго им осталось. Власть укрепит себя, скует новую идеологию — и мистики исчезнут так же таинственно, как и появились. А в том ДК снова откроют танцы, и молодые будут выбирать себе партнерш, не спрашивая их гороскопов.

В молодости у меня был друг, вернее, сокурсник, обладавший уникальным, а впрочем, не таким уж уникальным талантом.

Он входил в незнакомую компанию, произносил пару фраз — и через минуту его уже били.

— Как ты нашел нас?

— По запаху!

И понеслось!

— Ну как же ты так? — в очередной раз вытаскивая его, огорчался я.

— Конечно — правду никто не любит! — сплевывая кровь (или зубы), гордо произносил он, явно считая, что служит чему-то высокому.

В последние годы я нетерпеливо ждал появления его в роли боевитого журналиста или бесстрашного депутата... причем неизвестно, с какой стороны... какая разница? Но не дождался, увы. Почему-то близкие знакомые никогда не становятся знаменитостями. Но дело его живет!