Валерий Попов - Запомните нас такими

А теперь, кстати, та часть Нью-Джерси, в которую мы выехали из тоннеля, как-то тревожила меня. На железных номерах здешних машин выдавлено «Гарден стэйт» («Садовый штат»), но садом пока что и не пахло. Пахло другим. Шоссе-виадук летело над каким-то ржавым болотом с тухлой травой. И издатель, сидящий рядом, был мрачен и молчалив. Вот под нами прогрохотал товарняк, и снова потянулись хляби.

— Крупнейший завод лекарств! — наконец подал голос издатель, указав на высокие трубы за длинным забором.

Да-а. Я и сам уже что-то такое ощущал: не зря американцы между собой называют Нью-Джерси «штат под мышкой»... дышится не очень легко. Я, конечно, догадывался, что работа в Нью-Йорке с русской литературой — дело нелегкое. Но что вот таким образом обстоит дело... Куда меня занесло?

Между тем пейзаж вокруг начал меняться: замелькали маленькие деревянные домики, выстроившиеся в узенькие, трогательные «стрит», повеяло патриархальностью, покоем. Машины, разбегаясь в эти улочки, исчезали, и вот мы уже ехали в тишине.

Пошли луга, леса с мощными дубами, накрывающими своими ветвями широкие поляны. Дома попадались реже, но они, в стороне от шоссе, за газонами и клумбами, выглядели все шикарней: каменные особняки в вычурном «колониальном стиле» или в староанглийском стиле Тюдор. Вот, оказывается, что имеют американцы за свою изнурительную работу! Разумеется, настоящие американцы и — за настоящую работу. Мой издатель тоже расцвел, как и местность вокруг. Просто — я рано запаниковал — ему не нравилась, как и мне, тяжелая дорога... а здесь — все хорошо.

— Вот это, — он показал на серый каменный замок в староанглийском стиле, — наша деревенская школа! — Он улыбнулся.

Сияющая блондинка, ступив с тротуара на проезжую часть, подняла какой-то кружок на палке, и мы притормозили. Дорогу, беззаботно болтая, переходила толпа малышей. Они прошли, блондинка благодарно улыбнулась нам, и мы поехали дальше.

— Здесь, кстати, учатся два моих старших сына, — гордо сказал издатель.

— Школа частная, разумеется? — демонстрируя свое знание зарубежной действительности, сказал я.

— Ну почему же — сразу частная? — усмехнулся он. — Обыкновенная. Муниципальная. — Взгляд его, однако, выражал самодовольство.

Я огляделся. Все ясно. Действительно, зачем здесь частная, платная школа? В этом раю и муниципальная школа наверняка замечательная.

— А это, — он указал на стеклянный дворец, — гимнастический зал, мой средний сын по вечерам занимается здесь гимнастикой. Кстати, тренирует его бывший олимпийский чемпион с Украины.

Это, наверное, закономерно. Где же и быть бывшим олимпийским чемпионам, как не здесь?

— А вот это, — он показал большое здание на обрыве, над райской долиной, — наша больница.

Да, и дорога в рай тут уютная. Потом, как показалось мне, мы вовсе заблудились в лесу, ехали по узким дорожкам в буйных кустарниках, свернули еще раз, еще — и остановились у каменного замка, увитого плющом. Снова школа?

— Выходим, — улыбнулся издатель.

— Это... ваш дом? — произнес я. Мое изумление явно ему понравилось. Мы вышли. Пахло скошенным сеном. В тихой, неподвижной жаре стрекотали кузнечики... Что же такое я должен тут написать, чтобы соответствовать этому?

— Не стойте... входите. — Издатель явно был счастлив.

Мы вошли в мраморный холл с кожаной мебелью и светлой деревянной лестницей на второй этаж.

— Ваша комната наверху...

Мы стали подниматься по лестнице. Я озирался. Взгляд скользил по сияющему деревянному полу второго этажа, коридоры расходились во все стороны, заканчиваясь стеклянными террасами, полными цветов. Да-а... сегодня еще я ехал в душном питерском метро, и вот — сегодня же — здесь. Ну и день! Самый длинный — и самый непохожий на все, что было раньше со мной.

— Располагайтесь. — Он приоткрыл тяжелую деревянную дверь. — Скоро приедет жена, будем обедать.

— Я бы хотел принять ванну.

— Там все это есть, — улыбнулся издатель.

Там действительно было все. Потом я рухнул на широкую койку. Какой удобный, мягкий матрас! Какой воздух льется из окна!

Потом — этот бесконечный день наконец-то клонился к вечеру — мы обедали на террасе, выходящей на «бэк-ярд» — задний двор, стриженую лужайку, окаймленную седыми ивами. Стройная, моложавая жена (мать троих детей!) хлопотала над «барбекю» — американской шашлычницей. Становилось сыровато, прохладно, и мы надели свитера. Дневная усталость стекла с нас. Хозяин тихо наслаждался: большой, удобный дом, веселая, бодрая жена, трое ладных сыновей в возрасте от шестнадцати до года. Жена подала шашлык, и мы выпили по рюмочке русской горькой. Оказывается — вот и так наши тут живут!

Судя по тому, как и где живет мой издатель, издательство — особенно русских писателей — отнюдь не главный его бизнес. Уехал из Москвы, как он сказал мне, лет десять назад... и вон как поднялся!

Да, москвичи — это вам не петербуржцы. Разница чувствуется даже в Америке... причем в Америке особенно. Он часто приезжает в Россию — бизнес его как-то связан с нами. Выходит, и от России, — я снова огляделся, — может быть немалый прок?

...А еще говорят, что в Америке не поют птицы! Недавно наш классик, долго проживший в Америке, жаловался в интервью знаменитому нашему режиссеру, что в Америке не поют птицы. В ту ночь я буквально проклинал себя за свою доверчивость, а заодно и птиц. Пели не смолкая, посменно — одни... после другие... а вот это, кажется, соловей.

Потом я слегка задремал — и проснулся от дикого вопля. Кто-то кому-то явно перегрызал горло, и тот вопил, захлебываясь кровью... Еще одна особенность загадочной американской жизни, подумал я.

— Поют! Еще как поют! — улыбаясь, подтвердил хозяин, когда мы завтракали на кухне, копирующей кухни римских патрициев. — Друзья приезжают на уик-энд из Манхэттена — не могут спать! А мы уже как-то привыкли, спим!

До этого я наблюдал из окна благостную картинку американской жизни: сначала мама увезла на своей машине среднего сына, потом старший сам уехал на своей. Младший, веселый и кудрявый, сидел с нами на стульчике с подставкой для тарелки, и интеллигентная няня (бывший детский врач из Белоруссии) кормила его с ложечки. Хлопец гулькал и улыбался.

— Извините... а что за страшный крик был ночью? — не удержался я.

— А-а, — улыбнулся довольный хозяин, — это еноты подрались — сейчас у них драки. А недавно вот тут, перед террасой, двое оленей пронеслись — хорошо, что на лужайке никого не было... Нет, не ходи туда — еще сыро! — остановил он своего хлопчика и пояснил мне: — У нас тут автоматический полив лужайки — сегодня мы заказали на семь утра, еще не просохло.

Да, я слышал сквозь сон шуршанье — думал, что это дождь.