Валерий Попов - Новая Шехерезада [Повесть и рассказы]

— Да мы в молочной закусочной.

— Да ладно врать-то!

— Нет, честно!

— Да-а-а... видно, совсем он уже ослабел, если по молочным закусочным ходит.

— Да нет, в отличной форме. Наоборот...

— Пока, — проговорил Стас и повесил трубку.

Я вернулся. Кузя уже куражился вовсю — надписывал всем пирамидки, очередь к нему была длиннее, чем на раздачу.

— Можно, и я распишусь, как твой друг?

— Ну что же — можно, пожалуй! — благосклонно проговорил он.

Потом я мчался в метро на вокзал, и вдруг мне захотелось записать этот день — давать ему уйти было нельзя! «Ну подожди, — уговаривал я себя, — в поезде будет время на это!» Но просто чесотка какая-то открылась в руке! Фломастер у меня был (бывший Кузин), но писать абсолютно было не на чем! На билете? Опасно!.. Как я себя клял! Уж пора бы понять, что иногда следует иметь под рукой листик бумаги! И тут я увидал на полу очень даже неплохой обрывочек. Дрожа от страсти, я поглядывал на него. Если я вдруг брошусь к нему, меня явно все примут за ненормального — настолько я еще соображал. Вот сейчас будет остановка, люди пойдут, и тогда, в общей неразберихе!.. Черт, как долго тут едут!.. Остановка. Пошли! Только бы не унесли на подметке! Я кинулся вниз.

Потом, абсолютно счастливый, я секунду передохнул и начал записывать. Помещалось, к сожалению, только сокращенно: «В посл д преб в М...» — на вокзальной почте надо будет переписать...

Утром ткнул вилку в розетку — электробритва сразу же загорелась. Ничего! Нормально! Побрился горящей электробритвой, вышел из гостиницы... Так, отлично. Стоит напротив дощатая будка, на ней объявление: «Здесь продается молоко подмосковного колхоза «Борец». Выпил литр. Прекрасно! Каждый день — литр отличного борцовского молока — и все будет в порядке!

На автобусной остановке — толпа. Полтора часа, говорят, автобуса не было. Нормально! Домчимся так!

Через лесок выскочил на шоссе. Тут дорога не как у нас — тут с горы на гору. Сначала пустой был асфальт, потом пошли навстречу ровные порции машин, где-то впереди нарезанные светофором.

Вбежал на очередную гору — и обомлел: вся Москва подо мной — золотые колокольни, шпили домов!

Вдохнул поглубже — и бросился туда!

У самого города уже — попутка тормознула:

— Давай подвезу.

— Да нет, спасибо. Не надо. Столько уже прошёл — остались пустяки.

Вошел в город, бросился в телефонную будку, набрал номер. Первая фраза уже заготовлена была:

— Здравствуйте! Это такой-то сякой-то? Говорит такой-то сякой!

Но нет — не откликается никто! Пробежал некоторые знакомые ориентиры — храм Георгия в Ендове, Биргс-Коллегию — снова в будку, номер накрутил... Глухо! Видно, специально пожертвовали одним аппаратом, опустили в сметану — чтобы нельзя было к ним дозвониться.

Ничего!

Мимо серой стены древнего Китай-города — в узкий дворик, где все Управления. Мимо вахтера промелькнул — ветром у него сдуло фуражку... Четвертый этаж... Комната четыреста один... четыреста два... четыреста двадцать один... Вот! Вбежал в приемную. Секретарша куда-то вышла, только большой стол стоит, заваленный бумагами. Открыл словно приклеившуюся кожаную дверь в сумрачный кабинет. Человек оторвал лицо от стола.

— Здравствуйте! — звонко говорю. — Вы такой-то сякой-то? Я такой-то сякой.

И тут — как грязной тряпкой по радостному лицу:

— Выйдите вон!

— В каком смысле? — я опешил.

— В буквальном! — лицо наконец-то задвигалось, что-то вроде кривой ухмылки появилось на нем.

— Но вы, наверное, не поняли! Я такой-то сякой!

— Ну и что?

— У меня замечательная заявка.

— Как вы думаете — если я лично начну рассматривать все заявки — что будет?

«Да ничего не будет! — подумал я. — Потоньше немножко будешь!»

Но не сказал.

— Да что же это такое? — он снова застонал. — Куда же она убегает все время?

— Поискать?

— Выйдите вон!

Кто? Я — «выйдите вон»? Ну нет уж!

— Я выйду, — говорю, — но при одном условии. Вы тоже должны выйти!

— Зачем это?

— На воздух! Поглядите — на вас лица нет!

— Да? — озабоченно в зеркальце погляделся. — Впрочем, естественно... И кстати — обед уже. Поэтому эта и убежала... Прошу.

— Как там погода? — уже почти дружески на лестнице меня спросил.

Думаю — какую же погоду сказать? Ведь знаю же себя — какую скажу, такая и будет! Все могу!

— Моросит! — говорю.

— Естественно! — усмехнулся уже почти довольно.

Вышли, пошли по дождю — чувствую, с погодой я ему под самое настроение попал. Увидел он очередь — рванулся туда.

— Извините, — обернулся ко мне. — Вас, наверное, это не интересует?

— Ну почему же? — говорю. — Пить, наверное, не буду, но в очереди с удовольствием постою.

Постояли мы в очереди с ним — совсем уже как родные стали.

— Что-то, — усмехнулся, — во всем этом даже привлекательное есть!

— А что, вообще, случилось? — доверительно спрашиваю.

Начал рассказывать. Разруха в семье. Неприятности на работе. Нормальный набор. Потом говорит:

— Домой, что ли, зайти? Ничего, правда, хорошего там нет...

— Ну зачем же так? — говорю. — Обязательно зайдем!

Он уже как на последнюю надежду свою на меня посмотрел.

— А не боитесь?

— Чего это?

— Неудачливостью моей заразиться!

— Ерунда!

Накупили в магазине полные руки, идем. Старушка остановилась, головой покачала. Говорит:

— Я бы с вам пошла!

— Вот видишь! — говорю. — «Она бы с нам пошла!» Не все потеряно!

Пришли к нему домой. Действительно — разруха полная: жена ушла, холодильник унесла. Ушел он в туалет, вынес капающий целлофановый пакет.

— Вот, — говорит, — теперь я продукты в бачке храню, в целлофановом пакете.

— Умно!

— Вот вам цветок, — говорит, — я всем знакомым теперь по горшку раздаю, у меня они погибнут — мертвая зона!

— Да брось ты! — стал взбадривать его. — Однажды у меня было похуже твоего — топиться уже пошел, и у самой проруби червонец нашел! Домой босиком прибежал, с радостным криком: «Этак хоть каждый день!» Вот, заявку подпиши — и все будет отлично!

— Серьезно?

— Абсолютно!

— Ну ладно... — подумал, подписал.

— Все! — говорю. — Я ушел!

— Ну подожди!

— Чего?!

— Подожди!

В какие-то дальние комнаты ушел, пропадал там, наверное, целую вечность... потом послышался какой-то нарастающий грохот. Вышел с шахматами.

— Может, сыграем?

— Почему нет? Жахматы — любимая моя игра! В жахматы — завсегда готов! Только сделаем так: я играю в жахматы и одновременно в ванной моюсь — давно не мылся.

— Как же это? — он удивился.

— Запросто! Сейчас увидишь.

Сделал я несколько ходов, ванна тем временем наполнилась, ушел мыться. Вышел, вытираясь, — он спит. Резко поднялся — фигуры со стуком попадали из лица.