Тамара Стоун - Если бы мы знали

Люк по-прежнему оставался в тени, и картинка выглядела все так же загадочно, но на его лице теперь можно было различить улыбку. Изображение стало более четким, но не слишком светлым – как он и хотел.

– Идеально.

Аарон включил проигрыватель.

– Привет. Меня зовут Люк. Честно говоря, я не уверен, зачем я это делаю.

Мы с Аароном сидели в полной тишине, внимательно слушая историю Люка о густой синей воде, о комнате без стен, о чувстве безграничной любви. Потом Люк щелкнул пальцами и объяснил, как все это закончилось – благодаря моим словам. У меня сердце кровью обливалось. Выражение его лица изменилось. Он замялся. Тут прозвучал мой вопрос:

– Как думаешь, ты видел Небеса?

Он рассказал о страхе смерти, о том, что его душа осталась цела и готова была перенестись в иное место. Потом Люк посмотрел прямо в камеру и произнес:

– Я очень рад, что выжил, но не сомневаюсь, что однажды вернусь в ту воду. Я еще не готов покинуть этот мир, нет, но я больше не боюсь смерти.

Экран потемнел.

– Потрясающе, – сказала я.

– Да, согласен. У Люка есть очарование и харизма. Его рассказ цепляет с самого начала, еще до того, как он доходит до описания той воды. Он такой… настоящий.

Я понимала, что имел в виду Аарон. Монолог Люка был искренним и эмоциональным, не отрепетированным, впечатляющим и жизнеутверждающим, и он заставлял задуматься. От него мне хотелось одновременно реветь и кувыркаться колесом.

– Мне это напомнило о ребятах, у которых мы брали интервью для видео, – добавил Аарон. – Их исповеди тоже звучали серьезно и душевно, и при этом не слащаво. Честно говоря, у меня есть одна идея.

Я взглянула на него искоса.

– Какая?

– Предложи Люку исповедоваться на Дне открытых дверей. Вживую.

Я усмехнулась.

– Ты шутишь, да? Он ни за что не согласится. Он даже здесь не учится! Нет, он точно будет против. – Я выдержала паузу. – Он доверился только нам. Больше никому нельзя это видеть.

Аарон заерзал на табурете.

– Знаешь, по поводу этого… Твой папа заходил сюда несколько часов назад. Я ему открыл и даже не подумал свернуть окно. А он сразу подошел к монитору, потому что думал, что я работаю над рекламным видео, и узнал Люка. Мне пришлось показать ему запись. У меня не было выбора.

То есть папа слышал, как я задаю вопросы. Теперь он знал, что я тайком сбежала из дома посреди ночи. Я заломила руки, уже страшась возвращения домой.

– Наверное, он пришел в бешенство.

– Наоборот. Он пришел в восторг.

Я замерла.

– Правда?

– Ему было приятно узнать, что ты поговорила с Люком о произошедшем. А еще ему наверняка было приятно увидеть церковный зал, хотя он ничего не сказал.

Я представила, как папа сидит перед компьютером и смотрит на Люка, который искренне рассказывает о том, что с ним случилось, и мне вдруг все стало ясно.

– Это папа предложил ему выступить на Дне открытых дверей, да?

– Как ты догадалась?

Я посмотрела ему прямо в глаза.

– Я хорошо его знаю.

Похоже, Аарона это впечатлило.

– Люк – привлекательный, хороший, порядочный парень, который раньше не верил в высшие силы, но пережил клиническую смерть и изменился. Он уверен, что с ним случилось нечто очень важное.

– Он не знает, что с ним случилось, – поправила я Аарона.

– Возможно, и все же он начал понимать, что мир не так прост, как ему казалось до этого. Разве он не должен поделиться этим с другими?

– Только если сам этого захочет.

Я проиграла в голове наш с Люком разговор в машине. Он не мог сказать наверняка, побывал ли он в раю. Или это я заставила его сомневаться. Точно не знаю. Так или иначе, он еще не определился, во что верить. Я не могла отправить его на сцену и заставить исповедоваться перед сотнями слушателей на Дне открытых дверей.

– Это невероятное событие, – продолжил Аарон. – Конечно, сразу не разберешься, что оно означает. Но ему стало лучше после того, как он поговорил с тобой на камеру, не так ли?

Не поспоришь, Аарон попал в точку. Люк совершенно преобразился после того «интервью» в церкви – казалось, с его плеч упала огромная гора. Потом он весь день забрасывал меня сообщениями о том, что еда стала вкуснее, цвета ярче, и даже обоняние у него удивительным образом обострилось. Он не стал читать про ОКС, когда вернулся домой. Сразу лег спать и даже не услышал утром будильник. А до того и трех часов не мог проспать кряду.

– Он откажется, – повторила я. Аарон не ответил. Он молча смотрел на меня и ждал, что я еще скажу. – Я его спрошу, но только лично.

Мне важно было, чтобы Люк видел мое лицо и понимал, что никто на него не давит.

Я достала телефон и написала ему сообщение: «Видео готово. Оно потрясающее. Зайдешь сегодня?» Отправив эсэмэс, я бросила телефон на стол рядом с клавиатурой. Он завибрировал почти сразу же.

Люк: Сегодня не могу. Завтра?

Ханна: Хорошо

Люк: Встретимся на углу

– Он заедет ко мне завтра вечером, – сказала я Аарону.

– О… Ладно. Во сколько?

– Думаю, около полуночи. Надо подождать, пока наши родители уснут. Ему до сих пор нельзя водить, так что он выберется из дома тайком.

Аарон взялся за мышку и принялся закрывать окна и перетаскивать файлы в папки. На меня он не смотрел. Мне вспомнилась наша с ним переписка, то, как мы заигрывали друг с другом, обсуждали то, что не должно было повториться, но вполне могло.

– Я не имею права тебя ревновать, – прошептал он.

– Нет, не имеешь. – Это у него есть девушка. Это он нарушает все правила. – Но ревнуешь?

Аарон повернулся. Он явно хотел что-то сказать, но не знал, стоит ли.

– Тогда, на ступеньках у сцены… он тебя обнял.

– Ему нужен был друг.

– Или нечто большее?

– Нет. – Я медленно покачала головой. – Он встречается с Эмори. Я пытаюсь ему помочь.

Аарон вздохнул.

– Слушай, я знаю, что это не мое дело, но мне важно знать… – Он покрутил между пальцев провод от микрофона. – Он пытался тебя поцеловать, когда вы сели в машину?

Он ревновал. Определенно . Конечно, он не имел на это права, но мне все равно было приятно.

– Нет.

– А тебе хотелось?

Я посмотрела прямо ему в глаза.

– Нет. Ни капельки.

– Уверена?

– Я же сказала. Я хочу, чтобы ты меня поцеловал. Я всю последнюю неделю об этом думала.

Он провел кончиком пальца по моему подбородку и погладил мои губы. А потом наклонился и накрыл их своими. Его губы были мягкими и теплыми, и когда он их приоткрыл, я повторила за ним. Я понимала, что мне следовало уточнить, как у него дела с Бет, но я не хотела этого знать. Я понимала, что должна его остановить, но ничего не сделала.

– Почему ты улыбаешься? – спросил он между поцелуями.

– Из-за этого. Из-за тебя, – ответила я.

И после этого он поцеловал меня еще более страстно.